– Раксакаль! – просипела Мать и сползла на землю. Барон метнулся к ней, подхватывая под руки, и аккуратно усадил ее на коробки. – Опять. Опять сбежала, чертовка! Опять на Путях! – Мать махнула руками, и прижала к губам уголок платка, чтобы в сердцах не выпалить лишнего.

Барон прикрыл глаза.

– Обещала ведь мне, что домой пойдет, раз уж мне тут помогать не хочет!

– Ты ей рассказал про Путевода? – севшим голосом спросила Мать, в растерянности глянув на мужа.

– Я, а что было делать? Она должна учиться заниматься делами табора, решил: такой повод привлечь ее к делу, отрядами бы командовала.

– Что ей дело твое, Янко, у нее сплошные Пути на уме и поиск «потеряшек», как у солдатки обычной! Видала она все эти дела наследнические, неблагодарная! – всхлипнула Мать, снова прижимая к губам платок.

– Ну-ну… – взял жену за плечи Барон. – Чего ты переживаешь так? Она опытная, у нее этого не отнять. «Потеряшки» ищет хорошо, грузы доставляет хорошо… может, и тут повезет.

– Защищаешь ее, дурынду эту! А не станет нас с тобой, кто за табором присмотрит! У нее ж ветер в голове, как у краи! – Пальцы Матери нервно сжали края платка.

– Вернется – задам ей. Вот тебе слово! – пообещал Барон, чтобы только успокоить супругу. Женщина закивала, потупила взгляд.

Он сел рядом и прижал голову жены к груди.

– Не пропадем. Раксакаль – голова дурная, но светлая. Да и хитрости ей не занимать. Не пропадем.

А тем временем Раксакаль, вопреки заветам отца и тревоге матери, уже со всех ног неслась по Путям. Ее захватил азарт.

Она была уверена в своих силах – сомневаться в чем-то вообще было не в ее правилах. Во всех вопросах она доверялась своему чутью, которое, на счастье, редко подводило. Сейчас она была уверена – именно ей повезет найти Путевода!

Выбравшись из Метро, где на заброшенной станции жил ее табор, она увидела стаи краи, уже кружащие над Домами. «Конкуренты», – улыбнулась девушка, на самом деле уверенная: ей никто из них и в подметки не годится. Пусть у краи были отмычки, а значит, доступ к любому Дому, но, чтобы воспользоваться хоть одной, им нужно было Приглашение Дома. А ей оно не требовалось до тех пор, пока она не нарушала ничей покой. А значит, пока чернокрылые были просто фоном, не более.

Вентиляция – вот ее способ попасть внутрь. Так легко можно было осмотреть Квартиры, не заходя в них, а значит, ничей покой не будет нарушен и Дом ее не выгонит.

Раксакаль выбрала одно из зданий наугад и ринулась наверх.

«Мне повезет!» – подумала девушка.

После проверки пятого Дома Раксакаль начала злиться. Мало того, что никакого Путевода, так еще и голод начал давать о себе знать. И если неудачные поиски лишь означали, что надо просто выбрать следующий Дом и продолжать искать, то голод отвлекал, мешал сосредоточиться. А вот для того, чтобы перекусить в чужой квартире, уже придется договариваться с Домом, он может и не разрешить.

Это было унизительно для Раксакаль. Ведь обычно все, что ей было нужно, она брала себе без спроса. Или силой. Или угрозой эту самую силу применить. «Как нищенка сейчас буду!» – с досадой думала Раксакаль, но терпеть урчание в животе уже не было сил. Она добралась до нового Дома и тихо попросила: «Дом, пожалуйста, угости меня, я трачу силы, разыскивая Путевода, разреши мне где-нибудь поесть!»

Кирпичные стены пятиэтажки отозвались на ее слова едва ощутимой вибрацией. Она пронеслась с фундамента вверх, к крыше. На миг задержалась там и стихла. Раксакаль расплылась в довольной улыбке, отыскала вход в вентиляционную трубу, обросшую толстым слоем пыли. Забралась по ней на самый верх и выскользнула через неплотно прибитую к вытяжке сетку. К своему удивлению, она оказалась не в Квартире, а в каком-то подсобном помещении. Обжитом подсобном помещении, насквозь пронзенном многочисленными трубами. Между ними была натянута веревка – на ней сушилось белье. Рядом стоял облезлый диван и заляпанные стулья. А дальний угол помещения скрывали фанерки, сколоченные в отдельную комнату. В нее даже вела отдельная дверь. «Точно как у краи!» – подумала Раксакаль.

Повсюду валялся хлам – коробки, доски, какие-то пакеты с непонятным содержимым. Под единственным окошком на правой стене был навалена гора тряпья. Подоконник за ней был заставлен талыми свечками. Вдоль по периметру комнаты тянулись ряды зеленых и коричневых бутылок.

Оглядев все это великолепие, Раксакаль фыркнула и уже собралась уходить, решив, что Дом ошибся или пошутил. Но тут сквозь запах пыли и старья она ясно различила аромат хлеба. Где-то лежал батон. Нос шушу задергался, а желудок свело новым голодным позывом. Осторожно оглядываясь по сторонам, Раксакаль бесшумно засеменила вглубь помещения.

Хлеб обнаружился среди пакетов и пыльной посуды на катушке из-под кабеля, приспособленной под стол.

«Спасибо, Дом!» – Шушу облизнулась и уже потянулась к заветной буханке, как ее руку вдруг пронзила резкая боль.

Краем глаза Раксакаль заметила что-то, взметнувшееся рядом, и едва успела отпрыгнуть, как второй удар обрушился уже на катушку-стол. Шушу приземлилась на пол и бросилась бежать, лишь мимолетно глянув на обидчика. Ребенок. Мальчик, сжимающий в руке палку. Мелькнули в сумеречном свете длинные пряди серых волос.

– Воровка! Это моя еда! – кричал он, несясь следом за стремительно убегавшей Раксакаль.

Она взлетела по трубе обратно к вентиляции. Седовласый метнул палку, надеясь зашибить ненавистного грызуна, но шушу успела юркнуть в дырку за сеткой. Палка гулко стукнулась о стену.

Раксакаль отбежала от входа в вентиляцию и замерла, с трудом переводя дыхание.

– Вот же! – донеслось до нее возмущение мальчика. – Сбежала все-таки!

Послышалась возня, Раксакаль подергала носом. Сетка вентиляции отлетела, и в узкое пространство вонзилась деревянная доска. Видимо, не зная, как проще пресечь возвращение крысы, мальчик решил забить вентиляцию.

Когда он втискивал последнюю доску, со скрипом пролезавшую между предыдущих, Раксакаль уже неслась вниз по вентиляции и торжествовала. Кровоточащая рана ничуть не умаляла ее радости, она даже не замечала ее. Седовласый! Седовласый мальчик!

Дело оставалось за малым – доставить его на собрание Совета.

Теперь вход в его Квартиру – а эту свалку из тюков и бутылок Дом все-таки считал квартирой – лежал либо через дверь, либо через окно. Тут точно не обойтись без отмычки, а значит, без краи. Но это было уже неважно. Ведь она нашла Путевода, именно она!

Ближайшая группа краи обнаружилась на проводах между двух кирпичных высоток. Преодолев путь наверх через все ту же вентиляцию, Раксакаль выбралась на крышу и замерла на краю. Идти по проводу она не решилась – высота и шушу плохо уживались друг с другом. Дождавшись, когда краи сами ее заметят, она «перекинулась» и махнула им здоровой рукой.

Со мной пошла Гретта. Остальных ребят я отправил в Театр – слишком много Хранителей в одном месте всегда привлекает внимание людей. Ну и Раксакаль, это даже не обсуждалось. Раненая рука, теперь наскоро замотанная алым платком, не убавила ее пыла, даже наоборот.

Пока мы спускались с высотки, Гретта коротко шепнула мне: «Я ей не доверяю».

Я пристыдил ее за невежливость, хотя сам не очень доверял дочери Барона. Уж больно взбалмошная.

Я подлетел к подоконнику нужного чердачного окна. Стекло мутное, пыльное, ничего не разглядеть. К тому же оно явно не открывалось, я не увидел петель. Стало понятно, что придется проникать в Дом максимально по-человечески – через подъезд.

Гретта осталась сторожить у входа – устроилась на соседнем дереве.

Дождавшись, когда кто-нибудь из людей выйдет из подъезда, мы с Раксакаль проскользнули внутрь и взобрались на последний этаж. От лестничного пролета наверх вела узкая лесенка, сваренная из арматурин и почему-то выкрашенная в зеленый. На верху лестницы – под самым потолком – виднелась маленькая обшарпанная дверь. Замочная скважина в ней была новой.