– И поэтому вы их всех просто презираете и не принимаете?
– Зачем же обобщать? Зачем так категорично, милая? Магия слишком бесценна, чтобы ей разбрасываться. Да и все мы живём в одном мире, в конце концов, волшебники или нет. А то, что среди магглорождённых выживают только очень сильные, как и достигают нашего мира, так это известный факт. Конечно, шляпа Годрика отыскивает таких детей для нас, но мы в конечном итоге получаем только тех, кто достаточно умён и способен, чтобы выжить до начала обучения в Хогвартсе, то есть, до одиннадцати лет. Такие волшебники необычайно сильны магически, но не все сильны ментально, и поэтому мы им не доверяем. Впрочем, нашим родам нужна свежая кровь, магия, затерявшаяся в мире магглов, которая возвращается к нам через магглорождённых. Поэтому, если они соглашаются отказаться от своей маггловской семьи, забыть свои немагические корни, стать частью наших родов, конечно, через брачные контракты, мы принимаем их к себе, ведь тогда они становятся преданными не кровным родителям, а новому роду.
– То есть, вы забираете их и заставляете забыть своих кровных родителей? Другими словами, накладываете Обливиэйт? - Гермиона смотрела на мужчину расширенными от удивления глазами. Впрочем, выражения лиц Драко, Беллатрикс и Гарри были не менее изумленными.
– Ну, память стирать приходится только тем, у кого нет способности к окклюменции. Или, это делают ещё представители слабых родов, - спокойно вставил Лорд Блэк.
– Ничего не понимаю, – Драко тряхнул головой. – Но как же чистота крови, и я сейчас цитирую далеко не только своего отца, «смешанной с грязнокровками»? Мне с детства талдычили, что я должен поддерживать чистоту крови, ни в коем случае не смешивать её с недостойной.
– О чём ты, парень? – Люциус из 16-го века вопросительно приподнял бровь. – Чистота крови не имеет ничего общего с тем, чтобы смешивать её только с родственниками и постепенно вырождаться. Наш род никогда не стоял за магическую изоляцию, мы всегда принимали участие в делах мира магглов, оказывая существенное влияние на их политику. Конечно, в их мире мы известны под другим именем… Так просто удобнее.
– Что? – младший Малфой в изумлении смотрел на своего предка, когда в разговор вмешалась Беллатрикс.
– Малфои действительно высказывались против закона о магической секретности и изоляции, – её голос был необычно тихим и вкрадчивым. – Просто, вы очень быстро приспособились к новым правилам, когда те были приняты. Малфои никогда не идут против течения, малыш, и они всегда находят лазейки в любом новом обществе, присоединяясь к сильнейшим. Именно поэтому мои родители были не в таком уж восторге, когда твоя мать избрала вступить в род Малфоев. Именно поэтому, и у моей сестры Андромеды не было шансов на прощение и принятие. Малфои к тому времени, как и сами Блэки и Лестрейнджи, были слишком радикально на стороне Тёмного Лорда.
– То есть, дорогая и любимая тётушка Беллатрикс, – глаза Драко сузились. – Твои собственные убеждения были совершенно другие? Ты не была самой сумасшедшей из приверженцев Тёмного Лорда? Ты, бедная, хотела продолжать общаться со своей сестричкой Андромедой уже Тонкс?
– Похоже, я была под влиянием Крестража, - Беллатрикс отвернулась. - В любом случае, это в прошлом…
- Как и мы сейчас, - не удержался от шпильки Драко.
– Простите меня, дорогие, но хотелось бы подытожить, и прошу, поправьте меня, если ошибаюсь… На данный момент, три рода в вашем веке официально находятся на грани исчезновения, – насмешливо проговорил Люциус Первый, вмешиваясь в разборки потомков. – Малфои, Блэки и Лестрейнджи? А мой потомок, который плыл по течению, сел на мель?
- Простите и меня, но я ничего не понимаю, – Гермиона Грейнджер, наверное, первый раз в своей жизни выглядела полностью потерянной. Девушка уже не понимала ни одного слова из разговора этих троих.
– Все бывает в первый раз, Грейнджер? – хмыкнул Малфой младший. – Впрочем, ты же самая умная ведьма нашего поколения, а мы сейчас в веке шестнадцатом. Не распространяется?!
Гермиона бросила на него испепеляющий взгляд, внезапно осознавая, что Люциус Первый ей нравится намного больше чем Второй и Драко, вместе взятые…
Сосредоточившись, девочка переводила внимательный взгляд с одного из собеседников на другого, пытаясь уловить главную суть разговора, и слишком быстро осознавая, что не одна она упускала самое основное. На очень даже предвзятый взгляд Грейнджер, Драко Малфой сейчас выглядел приблизительно также, каким она его далеко не раз и не два видела на уроках зельеварения, в тех самых ситуациях, когда он ни черта не понимал, но считал, что спрашивать – ниже его достоинства. Впрочем, Грейнджер давно обратила внимания, что так зачастую вели себя и другие чистокровные слизеринцы. Мысленно усмехнувшись, ведь сама она в таких случаях тянула руку и задавала вопрос, зарабатывая насмешки и подколки гордецов-змеенышей, но в итоге они все получали нужную информацию. Похоже, сегодня ситуация не будет ничем отличаться от сотен других случаев: Гермиона озвучит вопрос, а выиграют все.
– Знаете, я уже давно заметила, что показывать незнание чего либо в вашей среде считается абсолютно недопустимым, – быть может, мисс Грейнджер и была вновь готова клюнуть на подготовленную для неё удочку, но пикси её побери, если она пойдёт ко дну одна и под очередные незаслуженные насмешки. – Сколько раз на уроках я замечала, что все вы, Слизеринцы, знаете не больше нас, магглорождённых, только сидите молча и с умным видом, хотя если приглядеться, вы понятия не имеете, что происходит. Но спросить, это ниже вашего достоинства. Что ж, как мы все знаем, мне задавать вопросы предположено судьбой, откуда я могу быть осведомлена в тонкостях вашего общества, поэтому, спрошу прямо. Лорд Малфой, не могли бы вы мне, а заодно и всем им, объяснить, что на самом деле все это означает? Поверьте мне, единственная идеология и практика, о который они все знают, это идеи чистоты крови. Всё, что они слышали с детства, это найти себе в спутники жизни кого-нибудь чистокровного, а шаг в сторону - преступление. Поэтому, суть разговора, быть может, все и уловили, в основном по содержанию, но тонкости не понимает никто. И ещё, мне просто интересно: почему дети магглорождённых волшебников и потомственных магов называются полукровками? Ведь полукровки, это по определению дети только одного волшебного родителя. А мы полноправные волшебники. Тогда, почему, скажем, Гарри считается полукровкой? Ведь в отличие от того же Северуса Снейпа, оба его родителя были волшебниками.
– Браво, мисс Грейнджер, – Люциус даже несколько раз хлопнул в ладоши. – Не в бровь, а в глаз, каждый вопрос. Прежде всего, моя дорогая, мистер Гарри Поттер не полукровка, а чистокровный волшебник. Правда, в первом поколении, ведь родители его матери магглы. При этом подчёркивается, что его отец происходит из древнего рода длинной череды чистокровных волшебников. Уже во втором поколении о магглорождённости его матери забывается. И поэтому, ваши дети, моя дорогая, если будут от волшебника, тоже будут считаться чистокровными. Правда, так называемый многовековой послужной список чистокровности слегка пострадает, но это опять же зависит от того, как посмотреть. Обычно, мы такое называем «свежая кровь». И по волшебному потенциалу подобные дети ни на грамм не слабее, а даже сильнее наследников двух чистокровных родов. Вообще, если не афишировать подобное на всех заборах, никому до таких деталей дела нет. Наоборот, дети от брака с магглорождёнными волшебницами – очень ценное приобретение для других древних родов, почему их обычно и расхватывают чуть ли ни при рождении. То есть, о них сговариваются заранее: любой род жаждет получить свежую магию, которая способна перечеркнуть даже пару-тройку поколений браков с близкими родственниками.
