Тем же вечером, удобно устроившись подле стола в библиотеке, Гермиона с жаром рассказывала своим спутникам-путешественникам во времени о находке. Гарри хмурился, Беллатрикс внимала рассказу с широко распахнутыми глазами, а Драко просто внимательно слушал новую для себя информацию, по привычке впитывая её, словно губка. В принципе, этим он был очень похож на саму Гермиону: новые знания влекли его независимо от применения, правда, Малфой всячески старался этого никому не показывать.
– И чем это вы здесь так увлечены? – внезапно послышался за спиной прохладный голос лорда Малфоя, и все четверо подпрыгнули на месте. Первым порывом Гермионы было захлопнуть книгу, но она просто не успела: Люциус в мгновение ока уже стоял за её плечом, нагибаясь к столу и быстрым взглядом читая страницу, за одно придерживая её ладонью.
– Создание крестражей? - качнул он головой, поднимая на Гермиону внимательный взгляд. - Да уж, не ожидал от вас, юная леди. Это самая большая глупость, которую можно придумать. Конечно, на поверхности кажется, что это путь к бессмертию, но какой ценой?
– Нет, что вы, милорд, – Гермиона отчаянно закачала головой. – Я не собираюсь делать Крестражи. Просто, мне кажется, что я уже столкнулась раньше с одним из них. Мы все столкнулись. Поэтому меня и зацепило, мне показалось, что подобное со всеми нами уже случалось.
– Ты сталкивалась с Крестражами? – наверное, им всем впервые пришлось лицезреть, как бесстрастное выражение Люциуса из 16-го века сменилось откровенным шоком. Даже новость о том, что они все из будущего, в своё время не заставила и мускул на его лице дрогнуть.
– Да, когда мы были на втором курсе, кто-то открыл секретную комнату в Хогвартсе. Ту самую, где обитает Василиск, – начала объяснять Гермиона. – А потом, мы обнаружили, что всему виной был дневник Тёмного Лорда, в котором он заключил часть себя, шестнадцатилетнего.
Закинув ногу на ногу, Люциус поудобнее устроился в кресле прямо напротив Грейнджер, скрестил перед собой пальцы и кивнул:
– А ну-ка, расскажите мне про этот дневник поподробнее. Всё, что вы знаете, – добавил он и многозначительно приподнял бровь, на этот раз глядя исключительно на Беллатрикс.
Рассказывать начала Гермиона, поведав о секретной комнате и дневнике Тома Реддла всё, что она знала, включая, как он попал в руки Джинни Уизли и чем это чуть не обернулось. Когда девочка кончила рапортовать факты, известные ей из собственного опыта, Люциус обернулся к Гарри и попросил его рассказать обо всём именно от своего лица. Поттер ничего не скрывал, почему-то уверенный, любопытство лорда Малфоя было отнюдь не праздным, и лишь уточнил, повторять ли ему всё то, что Гермиона уже рассказала в общих чертах. Люциус кивнул, и больше не сдерживаясь, Гарри выложил полный отчёт событий, словно они все были в омуте памяти. Когда мальчик закончил, Беллатрикс откашлялась:
– У меня тоже в детстве был этот дневник, – отводя взгляд, проговорила мисс Блэк. Похоже, лорд Малфой даже не удивился, и потом все они внимательно слушали бывшую Пожирательницу, которая, правда, в своем рассказе некоторые детали слишком заметно для её слушателей упустила. Впрочем, пристально взглянув в её глаза, Люциус первый не настаивал.
– Итак, Ваш знаменитый «тёмный лорд» умудрился создать Крестражи, – констатировал лорд Малфой. – А теперь, расскажите-ка мне, как он «умер»?
– Да в том-то и дело, что он не умер, а только исчез, – вздохнул Гарри. – А теперь вернулся.
– Исчез, – Люциус задумчиво кивнул и перевёл взгляд на лорда Блэка, который, как оказалось, всё это время внимательно слушал, прислонившись плечом к косяку двери. – И как именно он «исчез, а потом вернулся»? Сбежал в другую страну?
– Нет, он пытался убить Гарри, но пропал сам, – честно начала объяснять Грейнджер. – Даже Аваду в него послал, но мать Гарри заслонила его собой, и в результате никто так и не знает, что случилось, но на многие годы Волан-де-Морт пропал.
– Ты выжил направленную на тебя Аваду? – глаза Люциуса расширились и он внимательно взглянул на мальчика.
– Все меня так спрашивают, как будто я что-то знаю и могу рассказать рецепт выживания, – пробормотал Поттер так тихо, что его шепот начал напоминать шипение змеи. – Мне был один год. Мама заслонила меня, как мне рассказали, считается, что Авада отскочила обратно в Волан-де-Морта и он умер. А у меня на лбу остался шрам.
– Поттер, не шипи, мы не змеи, – закатил глаза Драко. – Он ведь у нас на парселтанге тоже разговаривает.
– Да неужели? А кто-то из твоих родителей отличался таким даром? Конечно, не магглорождённая мать, но быть может, отец? – тут же насторожился лорд Малфой и переглянулся с Сигфридом.
– Никогда об этом не слышал, и друзья отца тоже ничего не говорили. Знаю, что он был анимагом, превращался в оленя.
– Если он превращался в животное, то языком змей точно не владел, – сквозь зубы процедил лорд Блэк. – Эти две магические способности взаимоисключающие. И если анимагии ещё можно научиться, то владение языком змей – это очень редкий дар, присущий только нескольким семьям в магическом мире. Научиться этому языку нельзя. Обычно, парселтанг передается по наследству, от отца к сыну, но может и перепрыгнуть одно поколение. Из какой семьи, говорите, ваш лорд Волан-де-Морт?
– Его мать была Гонт, Меропа Гонт, - помогла с ответом Беллатрикс.
– Да, Гонты всегда владели парселтангом, правда, многие из нас считают, что их ненормальное помешательство на чистоте крови и отказ вводить в род свежую магию до добра не доведут, – кивнул Блэк.
– Похоже, так оно и случилось, – Люциус хмыкнул, но быстро взял себя в руки. – Род выродился, а последняя девчонка сбежала с магглом.
– Мне известно, что Меропа была почти сквиб и долгое время в семье её именно за такую и принимали, – глядя прямо перед собой, проговорила Гермиона и под изумлённым взглядом Малфоя и Поттера пожала плечами. – Когда Гарри рассказал мне о Томе Реддле после событий на нашем втором курсе, я немного порылась в библиотеке. А ещё, подняла некоторые старые записи об учениках. Меропа Гонт никогда не числилась среди учеников Хогвартса, зато я нашла её брата, Марволо. Он тоже считался очень слабым волшебником. Ещё, я немножко расспросила профессора МакГонагалл. Она ведь полукровка, думаю, тоже не могла не столкнуться с пренебрежительным отношением чистокровных, и профессор не скрывала, что Марволо Гонт колдовал очень слабо, а его сестра вообще долгое время не считалась волшебницей.
– Забавно, что сын этой Меропы и маггла оказался такой могущественный, – покачал головой Люциус, переводя разговор к прежней теме. – Но меня сейчас больше интересует не это. Мы знаем, что ваш так называемый тёмный лорд создавал крестражи. Мы также знаем, что запустив Аваду в годовалого ребёнка, он исчез. На самом деле, это достаточно информации, чтобы очень чётко предположить в точности, что с ним произошло, особенно если учесть, что после всего этого Вы, мистер Поттер, в роду у которого никогда не было ни одного волшебника, владеющего языком змей, этим языком обладаете.
– Да, среди предков Поттера действительно не было ни одного представителя семей, владеющих парселтангом, – неожиданно кивнул Драко Малфой.
– Я так понимаю, ты знаешь точно? – это был не вопрос, Люциус произнёс последнюю фразу практически утвердительно, но его потомок на всякий случай кивнул. Да, Драко знал семейное древо Поттеров наизусть. Как и многие другие. – Значит, мы можем вполне уверенно предположить, что за свою жизнь ваш так называемый тёмный лорд умудрился создать восемь крестражей. Причём, я очень сильно подозреваю, что последний он сделал совершенно случайно, если, конечно, он не полный идиот, и должен был знать, что делить душу больше, чем на семь частей, несовместимо с собственным существованием. Более того, думаю, что именно таким образом он передал тебе, Гарри, способность разговаривать со змеями.
