Новый приступ кашля скрутил хрупкое тело, и девушка невольно согнулась, прижимая руки к губам, а когда она вновь подняла голову, Владимир стоял перед, преклонив одно колено, и протягивая чашку ее кипятка. Улыбнувшись, невзирая ни на что - светло и как-то несмело, девушка приняла питье из его рук и поднесла к губам, под его пристальным взглядом, делая небольшой глоточек. Когда она опустила чашку, Корф молча забрал ее из холодных пальцев и, все так же не говоря ни слова, снял с плеч шинель, укутывая в нее девушку. Еще хранившая его тепло и запах, она уютно опустилась на хрупкие плечи, и впервые за долгое время Анна почувствовала себя покойно. Жесткая ткань согревала, и девушка невольно прикрыла глаза, уткнувшись лицом в ворот, когда почувствовала, как сильные руки легко поднимают ее из кресла, и к теплу шинели добавляется неожиданный уют мужских объятий.

- Я забираю тебя отсюда, - глухой голос не спрашивал, даже не оповещал ее о решении, лишь констатировал факт, и Анна кивнула, безмолвно сжимая тонкими руками лацканы его сюртука.

В экипаже Владимир устроил ее на своих коленях, ни на мгновение не выпуская из рук. Девушка не спорила, лишь удобно примостила голову на широком плече, по-прежнему сжимая пальцами полу его сюртука, словно боясь, что барон окажется лишь видением, навеянным лихорадкой, и она снова очнется в своей скудной комнатке, одна-одинешенька и окруженная лишь безнадежностью и тьмой. Но барон не исчезал, все крепче прижимая ее к себе, хоть и практически не говорил ничего. Даже не обещал, что все теперь будет хорошо, но Анне не нужны были слова. Она и так все понимала: Владимиру Корфу всегда претила ложь, и даже сейчас он не мог обманывать ее. Лишь сильные руки дарили тепло и уют, и обессиленная, Анна задремала под ровный стук колес.

Проснулась девушка поздно, и первое, что она увидела - был яркий свет, пробивающийся из широкого окна. Комната была жарко натоплена, и впервые за долгое время Анна смогла вздохнуть полной грудью, не вызывая приступ кашля.

- Доброе утро, - мягкий голос коснулся слуха, и бывшая актриса повернула голову, встретившись глазами с хозяином особняка.

Владимир Корф выглядел немного уставшим, под глазами залегли тени, но его лицо было на удивление умиротворенным. Таким, Анна его почти никогда не видела.

- Доброе, - девушка опасалась много говорить, чтобы не вызвать новый приступ кашля. - Где я?

- Вы в своей прежней комнате, сударыня, - мужчина улыбнулся одним краешком губ. - Как Вы себя чувствуете?

- Спасибо, все хорошо… - девушка отвела взгляд, чувствуя, как к горлу подкатывается ком. - Спасибо Вам.

Он лишь кивнул.

- Не стоит благодарности. Выпейте это, - в руках барона появилась чашка горячего бульона, только что молча принесенная незнакомой Анне горничной. - Я приказал приготовить его, пока Вы спали. И позвонил, когда Вы проснулись.

- Но я ничего не слышала…

- Колокольчик за дверью, - улыбнулся мужчина, показывая ей длинный шнурок. - Не хотел Вас беспокоить. Через час приедет доктор.

Они оба избегали говорить о главном, просто судача о житейских мелочах, но последние слова барона заставили девушку вздохнуть.

- Владимир, доктор вряд ли сумеет мне помочь…

Корф не дал ей закончить. Не позволил произнести роковую фразу, что уже поздно, слишком поздно. Вскочив на ноги, он слегка склонился в поклоне, направляясь к двери:

- Вам следует отдохнуть, сударыня. Завтрак подадут незамедлительно.

И с этими словами, он вышел вон.

Доктор приехал спустя час. Это был не знакомый Анне лекарь, всегда обслуживающий бедных актрис и не требующий за свои услуги огромного вознаграждения, а обслуживающий царскую семью и аристократию господин Мандт. Осмотрев девушку, он кивнул ей, обнадеживающе улыбнулся и вышел из комнаты, направляясь в кабинет, где его ждал Корф. Барон вскоре вернулся, расставляя на столике перед Анной скляночки с лекарствами. Настойка опия перед сном - девушке нужно отдохнуть, мед для дневного употребления, варенье из сосновых шишек. Анна устало прикрыла глаза.

- Владимир, спасибо Вам, но все это напрас…

Он снова перебил.

- Завтра мы выезжаем в поместье. Свежий воздух Двугорского пойдет Вам на пользу. Доктор считает, что чем скорее мы уедем из сырости Петербурга, тем лучше. А потом - Италия или Крым. Я пошлю прошение на имя императора, но в любом случае, через пару недель мы выезжаем.

- Император, - Анна тяжело сглотнула. - Он простил Вас?

- Не знаю, - Корф нахмурился. - Вся эта история с Калиновской и дуэлью - пущая нелепица. Глупость. Но в честь рождения наследника Николая Александровича, мое прошение об отставке было удовлетворено. Как и прошение князя Репнина.

Владимир внимательно наблюдал за реакцией девушки на упоминание об ее бывшем поклоннике, но Анна лишь безразлично пожала плечами.

- Мне очень жаль, что все так вышло. Вы были правы, во всем.

- Не нужно, - Владимир присел на краешек ее постели. - Все это не имеет никакого значения. Теперь Вы рядом, и это лучшее, что могло случится со мной.

- Владимир, почему Вы так переменились ко мне?

Анна приподнялась на подушках, но барон мягко опустил ее обратно. Взяв руку девушку в свои, он поднес к губам тонкие пальчики, и глядя в бледное личико, как-то глухо проговорил:

- Я не менял своего отношения, Анна. Просто перестал носить маску. Простите меня. Но мы поговорим обо всем позже, когда Вы поправитесь.

Девушка опустила веки. Одинокая слезинка предательски закралась в уголочек глаз, и теперь, прочерчивая тонкую дорожку, струилась по бледной щеке. Протянув пальцы, барон нежно смахнул ее, и поцеловав девушку в лоб, поспешно вышел. Через несколько мгновений Анна уже спала.

========== Часть 6 ==========

После первой же недели в Двугорском Анна заметно ожила. Свежий деревенский воздух, всегда жарко натопленные комнаты, в которые ее поселил Корф, мясные бульоны, мед и прочие вкусности, которыми ее баловали молодой барон и кухарка, казалось, творили чудеса. Анна чувствовала, как к ней возвращаются силы, а вместе с ними, несмотря ни на что, надежда. Она по-прежнему кашляла, но крови было меньше, да и приступы утомляли ее не так сильно. Каждый день, закутав Анну потеплее, Владимир вывозил ее на прогулки. Сперва недолгие, девушке просто под внимательным присмотром молодого хозяина позволялось посидеть с книгой на веранде или в беседке, но к концу недели, получив разрешение доктора Штерна, Владимир взял ее на конную прогулку. Слегка покачиваясь, Анна сидела в седле впереди Корфа, надежно придерживаемая сильной рукой, и просто наслаждалась так давно забытым чувством покоя и свободы. Потом, они сидели на теплых одеялах у озера и лакомились привезенными в корзинке припасами, и Владимир с радостью заметил, как разрозовевшаяся на свежем воздухе, девушка впервые с аппетитом ест цыпленка табака. Впрочем, он пытался не переутомлять свое бесценное, почти утерянное навсегда, обретение, и очень вскоре заторопился обратно, как всегда настояв, чтобы девушка отогрелась в бане.

Этим вечером, когда Анна, закутанная в плед, сидела у огня в гостиной комнате, слуга доложил о посетителях. К немалому удивлению Анны, ими оказались Андрей Долгорукий и его супруга, Наталья Александровна. Смутившись, Анна хотела уйти, но Корф не дал. Жестом повелевая ей остаться, барон взял ее руку в свои, сжимая в ладони тонкие пальцы. Именно в этой позе их и застали князь и княгиня Долгорукие. Улыбнувшись, Андрей радостно обнял друга, а потом поцеловал руку Анны. Прелестная Натали тоже сердечно поздоровалась с девушкой, протягивая руку Корфу для поцелуя.

- Мы с Вами не знакомы, - молодая княгиня опустилась в кресло. - Но я много наслышана о Вашем таланте.