– Какая прозорливая грязнокровка, – Беллатрикс насмешливо хмыкнула. – Решила выведать у меня, что именно я сделала, и как мне это удалось? Да я тебе с радостью расскажу, не проблема. Вот только сразу предупреждаю, тебе это не поможет.

– Драко знает, что я здесь, – Гермиона решила применить тот самый трюк, которым когда-то воспользовалась на пятом курсе, чтобы обмануть Амбридж. Не совсем гриффиндорский, но менее эффективным это его не делало. Гермиона решила блефовать. – Он непременно меня найдёт.

– О, милочка, – Беллатрикс вновь закатила глаза. – Я совершенно уверена, что не один только малыш-Драко, но и Люциус с Нарциссой тоже прекрасно осведомлены, что ты здесь. Только вот тебе это не поможет, дорогуша. А знаешь, почему?

Гермиона отрицательно покачала головой. Не потому, что горела желанием продолжать выслушивать излияния Беллатрикс, но потому что прекрасно знала: ей нужно, чтобы старшая женщина продолжала говорить. С социопатами ведь следовало обращаться именно так: любыми способами оттягивать время и давать им возможность выговориться.

– Какая любознательная девочка. Что ж, я совсем не против удовлетворить твое любопытство. Видишь ли, маленькая шлюшка, во всех благородных, чистокровных семействах глава рода имеет возможность предотвратить нежеланный союз. А уж поверь мне, видеть грязнокровку на семейном древе Блэков для меня ну очень нежелательно.

– Но Драко принадлежит роду Малфоев, – выпалила мисс Грейнджер и тут же прикусила себе язык. Она только что признала, что Люциус не только осведомлён, но и причастен.

– Не бойся, дорогуша, ты мне не сказала ничего, о чем я бы уже не догадалась. Мой почтенный братик и достойный супруг Нарциссы предал идеи нашего Лорда. Это я уже поняла, и с Люциусом я разберусь чуть позже. Как и с моим любимым племянником. Они ещё пожалеют о своем предательстве. Но вот в ответ на твой вопрос уж так и быть, поделюсь огромной тайной. Драко принадлежит не только роду Малфоев, но и Блэков. А я теперь являюсь его главой.

– Потому что вы убили Сириуса, – Гермиона прижала ладони к губам. Ужасное осознание происходящего накрыло с головой: как старшая в роду Блэков, Беллатрикс смогла разрушить чары их с Драко союза. Гермиона теперь была совершенно беспомощной перед безумной фанаткой их доктрины.

– Вижу, почему ты считаешься лучшей на вашем потоке. В догадливости тебе не откажешь. Какая напрасная трата таланта, – Беллатрикс склонилась к девушке, теперь щекоча ей кожу чёрными кудрями и опаляя горячим дыханием. - Такой потенциал, и потрачен впустую на грязнокровку.

Глаза Гермионы вновь вспыхнули, но девушка промолчала. Сейчас она действительно была беспомощный магглой перед разъярённой волшебницей. Без палочки, без защиты Малфоев, полностью оставленная на милость и произвол сумасшедшей, одержимой идеями чистоты крови Беллатрикс. Меж тем, мадам Лестрейндж продолжила свою тираду:

– А я тебе всё расскажу, чтобы ты знала. И Малфои тебе больше не помогут, уж поверь мне на слово. Люциус и моя дорогая Цисси, скажем так, сейчас исполняют кое-какие поручения. О, совершенно бесполезные поручения, поверь мне, но ведь цель была не отправить их по важному делу, а убрать из менора. А это было достигнуто. А твой дорогой Драко, а мой потерявший свою ценность племянник, что-то там мутит с Гарри Поттером. И пока он подрывает все наши цели и усилия, тебя он спасти явно не сможет. А мне, как старшей в роду, всего лишь стоило обратиться к парочке знакомых мне эльфов, прежде принадлежавших семейству Блэк. Увы и ах. Нет, не поймите меня превратно, мисс Грейнджер, они вас очень любят. И ценят ваше знаменитое хорошее отношение, о котором им уже успели растрепаться и Добби, и Рикки. Так что, могу тебя обрадовать: они рыдали в три ручья, пока выдавали тебя мне. С потрохами. Ну, а произнесённое заклинание главы рода, на самом щите которого выведена идея чистоты крови, позволило разрушать ваши с Дракушей клятвы. А теперь, милашка, разговоры окончены. Как и твоя песенка спета. Ты отправишься со мной в одно отдалённое, секретное место, из которого сбежать тебе не удастся. Так что, даже не пробуй, все предусмотрено. И отвечу тебе сразу. Да, я сначала просто собиралась тебя убить, но магия рода показала мне, что ты уже носишь под сердцем наследницу. Видишь ли, Малфои способны чувствовать изначально только мальчиков, потому что девочки у них никогда наследницами рода не считались. А у Блэков такой дискриминации никогда не было. И как бы это было ни прискорбно, но эта маленькая полукровка полностью меняет дело.

Гермиона почувствовала, как внутри всё вновь леденеет от ужаса. Но на этот раз не за себя и свою судьбу. Теперь Грейнджер волновалась за будущее ни в чем не повинной, ещё не рождённой, маленькой волшебницы, чья жизнь уже теплилась внутри неё самой. Что задумала одержимая идеями чистоты крови, и далеко не уравновешенная Беллатрикс?

Впрочем, Грейнджер не удалось больше ничего сказать или спросить. Взмахнув рукой, мадам Лестрейндж переместила их обеих вне Малфой-менора, а когда туман от аппарации развеялся, Гермиона обнаружила себя в крошечной комнате без окон и дверей. Попасть в помещение, очевидно, можно было только с помощью магии, а палочки у магглорожденной волшебницы больше не было.

***

– А потом Беллатрикс наложила на вас это блокирующие заклинание? – Минерва МакГонагалл поджала губы, не способная до конца скрыть дрожь из голоса. Они все сейчас сидели в просторном кабинете директора Хогвартса, затаив дыхание внимая рассказу Гермионы Грейнджер.

Гарри Поттера, Джинни и Рон, все трое Малфоев, а также Изабелла и Джеймс. Лонгботтом и Забини молча стояли у стен, слегка поодаль от более заинтересованных лиц, но отказываясь пропустить рассказ Грейнджер. Лаванда Браун, прибывшая последней, молча устроилась подле своего супруга, и Рон поднял на Гермиону извиняющийся взгляд. Грейнджер лишь пожала плечами: она не ожидала, что жизнь в волшебном мире остановится, особенно если учесть, что сама выбрала Драко Малфоя.

– На самом деле, Белла не смогла бы применить это заклинание в начале беременности, – Нарцисса вздохнула, склонившись немного вперёд, и принялась объяснять. – Сама магия бы не позволила. Ведь плодом была волшебница из нашей линии. Во всяком случае, не до того момента, когда волшебство матери и ребёнка можно чётко разделить.

– Совершенно верно, – Гермиона подавила дрожь, после всех этих лет невольно пробежавшую по телу. – Поэтому Беллатрикс применила его ко мне незадолго до родов. В принципе, она была совсем не против, чтобы я принимала столько тщетных попыток сбежать, сколько угодно. Они её «забавляли». Всё равно мои старания кончались неудачей и полным провалом. Правда, я так и не поняла, почему она меня просто не убила.

– А что сказала сама Белла? – до сих пор молчавший, Люциус прищурился, вступая в разговор. Старший Малфой случившееся теперь считал своей оплошностью. Подобное он не предусмотрел.

– Беллатрикс объяснила это тем, что готовила и для меня, и для моей дочери намного худшую участь.

Люциус вновь кивнул, а Гермиона принялась рассказывать о своей жизни в волшебных четырёх стенах на протяжении многих месяцев. Тех самых месяцев, когда война все ещё продолжалась, Пожиратели нападали на мирных жителей, а Беллатрикс во всех подробностях рассказывала ей о каждом убийстве знакомого ей человека, о каждой операций, в которой мадам Лестрейндж участвовала или которую планировала.

– Так я узнала о смерти Ремуса Люпина и Тонкс. Беллатрикс гордилась этим своим достижением больше остальных, рассказывая мне в подробностях. Я помнила о Тедди, – Грейнджер смахнула со щеки непрошенного слезу. – И только молилась, чтобы она не смогла добраться до мальчика или Андромеды. Каждый раз, когда она появлялась в комнате, я с замиранием сердца ждала ужасных новостей, но хоть в этом миссис Лестрейндж не преуспела.

– Мы надёжно спрятали Андромеду и ребёнка, – вновь решила поделиться деталями прошлого Нарцисса. – А в самом последнем сражении, когда мистеру Поттеру всё-таки удалось убить Тёмного Лорда, Андромеда отомстила за свою дочь.