Опять же ничего.

— Иногда я тебя ненавижу… — девушка вновь побрела куда-то.

Тревожность с каждой минутой перекрывалась злостью, нарастающей из-за такого отношения Люси к ней, из-за бесполезности попыток найти дорогу назад, из-за усталости. Все злее и злее, более раздраженной становилась Джесс.

Очередной невзрачный темный переулок. Снова сложно понять, где и куда он ведет. Снова… Чутье. Кто-то рядом. Джесс уже сама искала этого кого-то. Она понимала, что из-за этого кого-то Люси не отпускает ее домой.

Джесс судорожно оглядывалась по сторонам, искала. Искала, всматривалась в темноту… Что-то подсказало ей обернуться, зайти обратно на тот переулок. Словно на автомате девушка из внутреннего кармана джинсовки вытащила свой складной нож, зажала его в руке и эту руку спрятала в карман.

…Помутнение рассудка, снова прилив злости, в глазах темнеет, а звуки вокруг будто становятся все громче. Джесс слышала шаги рядом. Сама шла на звук, держась за стену — в глазах было совсем темно, да и на улице тоже. Такое странное состояние — напоминающее ту границу между сном и бодрствованием, когда заставить себя встать и идти сложнее, чем отключиться и уснуть. Теперь все происходящее напоминало плохой сон.

И тут раздался пронзительный для девушки выкрик: «Эй, ты, там!» Чей-то хриплый голос звал явно ее. «Да, ты».

В этот момент зрение прояснились, и впереди, в метрах пяти от себя Джесс увидела какого-то полноватого мужчину. Только силуэт. Большего в темноте не разглядишь… Сердце заколотилось, появилась какая-то ненормальная тяга, заставляющая Джесс шагать навстречу этому типу. Он же стоял неподвижно. Шаг за шагом, быстрее, скорее, и вот девушка просто рванула вперед, со злостью накинувшись на этого человека. Сейчас она напоминала отчаявшегося зверя.

Человек что-то завопил, пытался сопротивляться. Не выходило. Казалось бы — отбиться от обычной девушки не самого крупного телосложения не так уж тяжело… Вот только в руке у этой девушки был нож, которым она несколько раз ударила того в грудь.

Все как во сне — быстро, непонятно, неразборчивые крики, мелькающие перед глазами «кадры», суматоха, неразбериха, а потом — темнота. И пробуждение.

…Улица исчезла. Помещение. Теперь это помещение. Небольшое, с дверями. Это коридор дома Джесс. Ее четвертый этаж. А она сама стоит прямо перед входной дверью квартиры, в которой живет. Есть ли дома кто-то?.. Почему она тут? Не внутри? Почему она вообще тут? Только что же была неизвестно где, явно далеко от дома.

Так непонятно…

Девушка долго приходила в себя, стоя перед дверью собственной квартиры и не осмеливаясь зайти внутрь. Она ведь так хотела домой.

Взглянув на часы на левой руке, Джесс поняла, что уже час ночи. А ее руки в крови. Джинсовка тоже вся багровая, да и на толстовке пятна. Колени трясутся, ноги не держат, как после тридцати приседаний с непривычки. Болели руки, плечи. Такая слабость…

Кажется, все-таки Джесс кого-то убила. И только теперь Люси отпустила ее домой. Нет, похоже, сама привела.

Наконец Джесс открыла дверь, зашла внутрь. Дома никого, как и должно быть. Сняла джинсовку и сразу отнесла ее в ванную, чтобы постирать. Вымыла руки и в принципе стерла с себя все следы крови, а затем принялась застирывать джинсовку, толстовку. Все с каменным лицом, без эмоций. Без всего. Хотя Джесс понимала, что после этого как обычно последует истерика. Пожалуй, надо заранее достать успокоительное…

Наконец девушка закончила отстирывать испачканную в крови одежду. Уже начало третьего часа ночи. И вот… Началось… Это чувство. Осознание, понимание того, что произошло. Напряжение накатывало с каждым, казалось, вдохом, а выдохнуть становилось сложнее. Джесс лишь по привычке ждала того, что через пару секунд она разрыдается.

Вот только на этот раз был судорожный смех. Что-то неконтролируемое, оттого жуткое.

Хотя Джесс понимала, что все это — также из-за произошедшего. Не зря же раз за разом прокручивая мысли об очередном убийстве ее уже истеричный смех усиливался. Сегодняшнее убийство, прошлые, даже мысль о самом первом лишь заставляли смеяться.

Но вскоре успокоиться девушке удалось. И стало так легко. Никакого напряжения, никаких гнетущих мыслей. Даже после плача такой легкости не было. А еще куда-то улетучился ужас от осознания сотворенного. Да, Джесс понимала, что снова убила человека. Притом это уже не было самообороной, а чистое нападение… И что с того?.. Ничего. Так Джесс говорила и себе.

И что с того?

Зато она смогла вернуться домой, верно? Но отпустила бы ее Люси без этого «жертвоприношения»?.. Об этом Джесс не думала. Ее это попросту не интересовало.

Сейчас она лишь сидела на полу в ванной, рядом с развешанными на сушилке для полотенец джинсовкой и своей серой толстовкой. Которая, правда, принадлежала брату.

Как он, интересно, сейчас?.. Если бы не смерть ее родителей, то сейчас бы она точно знала, как там ее брат, а тетя тоже была бы жива, вероятно. Если бы не смерть ее родителей, то и ей не пришлось бы защищаться и в итоге убивать кого-то. А потом еще кого-то и еще. И еще. А был ли все-таки у нее выбор? И есть ли сейчас?..

Джесс снова вспомнила рассказ Сэма. Подумала.

У него был выбор. У нее — нет.

Снова девушка тихо судорожно засмеялась. Только это уже было не так облегчающе. Наоборот — этот смех от осознания безысходности.

Этой ночью Джесс уже не уснула.

========== 27 часть. ==========

Обычно утро в одном из отделений полиции проходит спокойно, без лишней суматохи. Люди приходят на свою работу, или, если это обычные граждане, то с какими-то своими проблемами, но и это нельзя назвать чем-то слишком сумбурным.

Обычно.

Но не сегодня. Ведь ранним утром стало известно о новом убийстве в Лейквью. И заявление от человека, нашедшего тело, поступило именно в это отделение, так как оно и находится в этом районе. Вполне логично.

И буквально сразу же после известия о новом убийстве в участок примчался Уоллис, чтобы как можно раньше изучить место преступления.

— Наконец-то! Боже, наконец-то что-то новое! Со скуки, думал, помру, но нет, свершилось! — с этими радостными возгласами на весь зал Уоллис буквально пробежал от входных дверей к кабинету местного следователя, который вот-вот собирался поехать на место недавнего убийства. А за Чаком волочился как обычно чем-нибудь недовольный Том, зевая и попивая кофе.

— Чему это он так радуется? Человека ж убили, — не понимали здешние полицейские.

Том лишь пожал плечами, снова зевнул.

— С прибабахом он немного, не обращайте внимания, — сонно ответил он.

Иронично выходит: обычно Чак едва живой ходит утром, а приходит в себя разве что только после обеда, не Том. Но не сейчас. Ведь снова появилась работа, как тут можно спать?

Пока Том дошел до кабинета следователя, Чак уже успел обо всем договориться и выйти обратно в коридор, потом еще куда-то, успел проговорить с кем-то не менее важным, и снова выбежать на улицу. Тому только оставалось плестись за ним то туда то обратно. Однако Уоллис наконец договорился со всеми, с кем должен был и, вновь усевшись в машину и дождавшись там Тома, он поехал следом за полицией, чей автомобиль был впереди и вел к новому месту убийства.