— Эндрю сказал, как вы сильно заняты, но нам безумно хочется увидеть, кто же настолько самоотвержен, что терпит бывшего алкоголика… возможно, вы выкроите время? Или может, Николь преувеличила степень близости ваших отношений? — бесцеремонно спросила миссис Томпсон.

— Что вы, Джойс, нисколько. И естественно, я приду вместе с Энди. Даже не сомневайтесь, — ласково проговорила Шэрон.

Фернандо Моралес, вздохнув, посмотрел на часы.

Андреа явно не собиралась вернуться домой и поговорить с ним. После ареста доктора Паркер и шума, который подняли газеты, она постоянно избегала его.

— Я презирала свою дочь. Она была неправильной, а ведь я растила ее хорошей! Она заслужила смерть! — искаженное ненавистью лицо Луизы Паркер смотрело отовсюду, по каждому каналу смаковали подробности.

Моралес выключил телевизор и направился на кухню, когда звук поворачивающегося в замке ключа привлек его внимание.

— Привет! — вошедшая Андреа улыбалась.

Он, не ответив, налил себе стакан сока и направился в кабинет.

— Фернандо? — удивленно позвала она.

— Я не хочу с тобой разговаривать, Андреа. — сухо проговорил он, устраиваясь в кресле и включая музыку.

Она подошла и, присев на ковер, оперлась ладонью на его колено.

— Ты злишься. Я знаю. Но это тяжело…

— Поговорить со мной? Находиться в одном доме с Томасом? Что именно тебе тяжело, Андреа? — зло сказал он, чувствуя тепло ее руки и страстно желая уйти как можно дальше.

Она, вздохнув, прижалась лбом к его коленям.

— У меня был ребенок, Фернандо. Маленький чудесный мальчик.

— Что? Когда? — пораженно спросил он.

— Давно. Я была молода и глупа. Я не хотела ребенка. Я отдала сына в приемную семью.

— Ты… ты поэтому нервничаешь в присутствии Томми? Ты думаешь, где теперь твой сын? — тихо спросил Моралес, гладя ее золотистые волосы.

Андреа, подняв голову, горько усмехнулась.

— Я знаю, где он, Фернандо. Мой сын мертв. Я убила его, отдав чужим людям. Я не прошу понять, что мной двигало… попробуй просто не презирать меня так сильно, как я презираю себя все это время. Томми такой чудесный, такой милый мальчик! И ты заслуживаешь быть отцом, а я… я не смогу тебе этого дать.

Замолчав, она ждала.

Фернандо почувствовал странную смесь боли и облегчения.

Приподняв ее подбородок, он вглядывался в такие знакомые голубые глаза.

— Эн, послушай. Это ужасная трагедия… и я не могу выразить словами, как мне жаль. Но неужели ты думала, что я не смогу понять тебя и принять такой, какая есть? Я люблю тебя. И никакой ребенок не заменит мне того счастья, которое ты даришь каждый день.

Она стремительно поднялась с пола и уселась к нему на колени.

— Спасибо за то, что любишь меня. И понимаешь. Как никто другой.

Моралес улыбнулся, целуя ее.

— Как же иначе, Эн. Ты — самое лучшее, что жизнь дарила мне. За исключением работы, конечно.

Андреа громко расхохоталась.

— Да что ты говоришь, малец. Я ни за что не буду этого делать! — возмутился Джек Рейдор.

Расти покачал головой.

— Нет, Джек, ты обязан уговорить Шэрон. Это самое малое, что ты можешь сделать в благодарность за ее терпение. Ты же знаешь, то невыносим, да?

— Боже, — проворчал Джек, — я готов на что угодно, лишь бы не слушать твое нытье!

— Тогда… будь милым. И убедительным! — выразительно приподнял брови Расти. — И тогда у тебя будет еще один шанс стать неплохим отцом.

Джек с сомнением уставился на мальчишку.

— Ты точно уверен, что Ричард сказал, что вернется в Лос-Анджелес и будет жить со мной? И что Эмили будет навещать нас между сезонами?

— Да, Джек, — спокойно ответил Расти, — и как только я и мама уедем, они сами позвонят тебе. Но если ты не сделаешь то, что должен, все отменяется.

Шэрон, спустившись на первый этаж, услышала смех.

Удивившись, она заглянула в гостиную. И замерла.

Расти и Джек играли в шахматы.

— Как приятно слышать веселье, а не ругань, — осторожно заметила она.

— Мам, ну что ты. Мы и не ругаемся вовсе. Мы устроили прощальный шахматный турнир. — сообщил Расти.

— В каком смысле «прощальный»? — Шэрон с сомнением посмотрела на хитрое лицо Расти, потом на притихшего Джека.

— Я тут подумал… пора бы уже и отвыкнуть от твоей опеки, Шэрон. В самом деле, вам с пацаном пора съехать, — проговорил Джек.

— Ты уверен? А как же ты? — Шэрон не поверила своим ушам.

— Что я? Со мной все в норме, Марта справится. С твоим появлением она разленилась, а я не хочу терпеть в доме ленивую прислугу. Так что давай, собирайся. И Расти сможет снова ездить в университет. Разве не здорово?

Джек улыбался абсолютно искренне.

— И чья это идея? — сощурившись, спросила она.

— Моя. И Эмили. Она и Рики часто будут навещать своего старика, а ты не должна нам мешать. Я и так много пропустил из их жизни.

— Мама? Ты слушаешь? — Расти тронул ее запястье, на котором снова появились часы.

Шэрон кивнула.

— Я сам соберу вещи, ты не беспокойся. Тем более, ты же идешь на ужин, да?

— Ничего ни от кого не скроешь, — Шэрон шутливо потрепала сына по голове.

— И можно еще дать тебе совет, Шэрон? — ухмыльнулся Джек.

— Почему нет, — саркастично произнесла она.

— Иди на ужин. И мирись с Флинном. Мне и парню уже надоело твое несчастное лицо.

Энди, заметно нервничая, поправил темно-красный галстук.

— Как я тебе?

— Отлично. Ты как картинка из модного журнала, — ответила Николь.

— Очень смешно, — протянул он.

— Да нет, я серьезно. Нейтон не узнает тебя, ты сильно изменился.

— Я постарел.

— Прекрати! — шутливо приобняв его, Николь легонько подтолкнула отца.

— Уже пора, да?

Глядя на то, как Энди Флинн прячет дрожащие руки в карманах, она ни на секунду не усомнилась в правильности того, что делала.

Двери открыла мать Николь.

Джойс Томпсон приветливо улыбнулась бывшему мужу и сжала дочь в объятиях.

— Ники! Красавица! Твой муж уже здесь, вовсю флиртует.

— Мама, привет! Опять пристает к кузине Роуз?

— И не только. Энди, проходи. Все уже в сборе, твоя очаровательная подруга вместе с Нейтом уже заждались. — произнесла Джойс.

— Моя… кто? — тупо сказал Энди, послушно проходя в холл.

— О, так Шэрон смогла выбраться! Отлично, пойду поцелую ее! Идем, папа, — Николь потащила его за собой в гостиную. — И не делай такое лицо…

Энди не поверил своим глазам. Комната была полна незнакомых людей, очевидно друзей Джойс или Нейта, но он видел только сына и стоявшую рядом с ним Шэрон, красивую и утонченно-манящую. На ней было ярко-синее платье без рукавов, и она была словно магнит.

— Привет, Нейт, — прочистив горло, сказал Энди, несмело протягивая руку. И был вознагражден крепким рукопожатием сына. Николь уже обнимала Шэрон, что-то шепча ей и сияя.

— Привет, Энди. Ты отлично выглядишь, рад, что смог выбраться. — произнес Нейт, внимательно изучая отца.

— Спасибо за приглашение. Я и не надеялся снова увидеть тебя, — признался Энди.

— Николь и мама были очень убедительны, — рассмеялся Нейтон, — и кроме того, твоя подруга просто чудо. Я не мог не познакомиться с ней, она хорошо на тебя влияет.

— Спасибо, Нейт, — подойдя к Энди, Шэрон смахнула невидимую пылинку с рукава его рубашки, — но то, как он держится — только его заслуга. Твой отец — самый стойкий человек, из тех, кого я знаю. И я рада познакомиться с тобой. Наконец-то.

— Взаимно, Шэрон.

Николь, повернувшись к гостям, громко позвала:

— Прошу всех за стол, ужин подадут через пять минут.

— Шэрон, вы позволите? — Нейтон галантно протянул ей руку. — Мы с мамой решили, что Энди и вы будете поближе к нам.

— Это чудесно, — Шэрон оперлась на сына Энди и проследовала в столовую.

Дом Джойс и ее второго мужа был роскошным, обставленным антикварной мебелью, на стенах украшенным подходящими по стилю картинами.

Ужин, заказанный в лучшем ресторане города казался ей безвкусным, попытки Энди наладить общение с сыном очень милыми, а Джойс бесчувственной стервой.