— Я съела целую кучу разной еды и сбежала, пока Джесси не предложила что-то еще. Я едва могу пошевелиться, — простонала она, — хочу побегать, чтобы все это улеглось, а я не растолстела.

— Тебе не помешает потолстеть, — пробормотал он, ощущая ладонями каждую косточку ее спины.

— Скоро я это сделаю, а пока позволь мне быть мной, — слегка улыбнулась она, трогая тонкими пальчиками его бороду.

— Ты всегда можешь быть собой, Донни. Я не хочу, чтобы ты менялась. Мы привыкнем друг к другу, я уверен, — тихо сказал он, накрывая ладонью ее руку и целуя ее пальцы.

Она смотрела на него синими глазами, в которых отражалась целая гамма разных чувств.

— Поцелуй меня, — попросила Доун, — я была страшно расстроена сегодня, когда ты ушел… просто сделав вот так. Она звонко чмокнула его в губы и тут же отстранилась.

— Уверена, что хочешь? — насмешливо спросил он, перебирая выбившиеся из косы темные пряди, которые ему хотелось трогать бесконечно, и понимая, что она его искушает.

— Еще как, — она серьезно кивнула, — я должна убедиться, что ты все-таки меня не просто пожалел, а действительно уверен в своем решении.

Вместо ответа он накрыл ее губы своими, целуя ее бесконечно нежно и глубоко, позволяя ей прижаться к нему всем телом, почувствовать, как он бережно изучает ее и какое воздействие она оказывает на него самого.

— Еще раз скажешь, что я тебя жалею и я буду целовать тебя так при всех каждый раз, когда мне этого захочется, — пригрозил Из, стараясь отстраниться от нее.

— Очень… страшно, — выдохнула она и потянулась обратно.

— Доун… мы хотели… поговорить, — пробормотал он в ее раскрытые губы, обводя их языком, и уступил своему желанию распустить ее волосы, чувствуя, как они накрыли их обоих, — у меня… есть для тебя… подарок.

С трудом оторвавшись от него, она вздохнула.

— Мне ничего не нужно, — тихо сказала она, пряча глаза. Ей нужен был только один подарок — он сам и, кажется, она его скоро получит.

Он потянул ее за собой в комнату, где стояли книги и стол с компьютером. Там был ящик, в котором он хранил свое обручальное кольцо и кольцо Валери, он помнил, что спрятал туда и то, что собирался подарить Доун.

— Ты здесь работаешь? — она с любопытством озиралась по сторонам.

— Иногда, — произнес он, сжимая в задрожавших от волнения пальцах бархатный мешочек, — мне удобнее в лавке, там все, что связано с работой. Здесь больше личное.

— У тебя очень красиво, — застенчиво сказала девушка, — я ничего этого не умею… может поэтому я стала шерифом. Чтобы не заморачиваться с одеждой и интерьером.

— Похоже на правду, — со смехом признал он, подходя к ней и ласково проводя пальцами по гладкой щеке, тут же порозовевшей от смущения.

— Я не знаю, что там у тебя, но это вовсе не обязательно… Я… и так счастлива. Больше, чем могла себе когда-либо представить. Все так неожиданно и мне не верится… будто я проснусь, а это только глупые сновидения, — прошептала Доун.

— Ничего не исчезнет, — пообещал он, — я рядом с тобой, и я счастлив не меньше, а может, и больше.

— Звучит интригующе, — вздохнула она. С Изом никогда не знаешь, чего ожидать, она безумно боялась, что его предложение — минутный порыв и он скоро пожалеет об этом.

— Доун Лернер, ты выйдешь за меня замуж? — торжественно спросил он, беря ее за руку.

— Да, — ответила она, — но ты уже спрашивал…

Замолчав, она ахнула, когда он надел на ее палец кольцо, которое искрилось и сидело почти идеально.

— Вот теперь я спокоен, ты точно никуда не денешься, — пошутил он, стараясь унять бешено стучащее сердце, — это кольцо принадлежит моей семье несколько поколений и передается старшему сыну или дочери.

Доун, словно завороженная, смотрела на руку, которая словно была ее и не ее одновременно.

— Оно слишком красивое для меня. Я даже не знаю… как я смогу его носить, я могу потерять или сломать на работе, — она свела брови, размышляя, — Из, у тебя что, есть братья и сестры? А они…

— Их не будет, мы не виделись очень давно. У меня три брата и две сестры, — сказал он, боясь, что она спросит был ли он женат, а он, как оказалось, был не готов говорить о Валери и Шарлотте.

— Ничего себе… — сапфировые глаза недоверчиво расширились, — чего еще я о тебе не знаю?

Он сел на кабинетный диванчик и притянул ее к себе на колени. Она пристроила голову ему на плечо, продолжая разглядывать кольцо.

— У тебя будет много времени, чтобы узнать, Донни. Постепенно, — пробормотал он ей, — лучше скажи, сможет ли твой доктор принять нас поскорее. Хочу убедиться, что вы обе в полном порядке после такой нервной недели.

— Ты хочешь… чтобы это была девочка? — спросила она, прижимаясь губами к его шее и чувствуя, как ей хорошо.

Знакомая боль на мгновение ослепила и он словно наяву услышал, как Шарлотта зовет его, требуя почитать ей сказку на ночь. А лучше рассказать про законы Ньютона. В сотый раз.

— Я буду рад в любом случае, — помедлив, сказал Иезикиль. Его волновала ее близость, но он не хотел рисковать ее здоровьем и торопить ее. Он знал, что ему понравится любить ее.

— Хорошо. Мы можем поехать завтра, Джесси договорилась. Все так добры ко мне, — Доун неожиданно зевнула и свернулась в его объятиях, как маленькая.

— Можешь поспать, если хочешь, — предложил он, — я тебя разбужу.

Не услышав ответа, он обнаружил, что она крепко спит. Он просидел еще полчаса, прежде чем отнес ее наверх и уложил в свою кровать.

«Я должен был рассказать тебе… про них. Почему я не сказал сразу?» — мучительно размышлял он, смотря, как Шива крадется по постели и пристраивается на соседней подушке, тихо мурлыча. Раскладывая на подушке тяжелые волосы Доун, он боролся с желанием лечь рядом и обнять ее.

— Тебе она нравится, да? Решила охранять ее сон? Это правильно, — еле слышно обратился он к кошке, покосившейся на него надменным взглядом, — не смотри так, уже ухожу.

Она проснулась с первыми лучами солнца, сонно моргая и не понимая, где находится. Воспоминания нахлынули разом. Скандал. Кольцо. Иезикиль и его сводящие с ума поцелуи. Она что, уснула? Судя по всему, он принес ее сюда и уложил. А еще к ней пробралась Шива и свернулась клубочком, прижимаясь к боку. Раздевать ее он постеснялся. Или не хотел.

— Ты для меня слишком хорош, — произнесла Доун пустой комнате и аккуратно встала, стараясь не потревожить кошку.

Спускаясь вниз, она услышала голоса. Кто это пришел в такую рань?

— Я просто не поверила, когда услышала, это же неправда? Розита придумала все мне назло, я знаю. Тара видеть меня не желает, Меган совсем извелась, а ты даже не позвонил.

— Никто не просил тебя сплетничать, тем более о том, что тебя не касается. Не знаю, что там сказала Розита. Я зайду к Меган днем, но ты должна ей объяснить, что мы… что ты и я просто друзья.

— Я думала, что нравлюсь тебе…

— Нравишься, но я сделал свой выбор.

Доун узнала мелодичный голос Лилли Чамблер и почувствовала, как закружилась голова, а сердце больно сжалось. Такая невероятно красивая женщина… Разве она может с ней соперничать, тем более беременная от другого. Он заслуживал лучшего. Судорожно вздохнув, она вошла на кухню. Лилли сидела, стиснув в руках кружку и, кажется, плакала.

— Доброе утро, как ты спала? — замкнутое лицо Иезикиля мгновенно просияло, едва он заметил ее. Лилли была поражена, но мгновенно приняла равнодушный вид.

— Хорошо, спасибо, — обронила Доун, — привет, Лилли. Решила нас навестить? Как мило с твоей стороны.

— Нас? Какая прелесть. Уже ухожу, шериф Лернер, — девушка странно посмотрела на нее, со стуком поставила кружку и вышла.

Иезикиль запер дверь и с тревогой вгляделся в ничего не выражающее лицо Доун.

— Она пришла сама, я ее не звал. Кажется, кто-то уже рассказывает о нас с тобой.

— Понятно, — отозвалась Доун, — нужно было разбудить меня. Я должна была позвонить дедушке и папе.

— Я позвонил. Сказал, что ты переутомилась и после врача я привезу тебя домой, — произнес он, — они не волновались. Все в порядке. А вот ты, я смотрю, не в духе…