— Как ты изменилась, Энди, стала просто красавицей, — лежащая на больничной койке мать с усилием улыбнулась серыми потрескавшимися губами, и Андреа еле сумела изобразить слабую ответную улыбку. От Аннабел осталась тень — тонкие руки с выступающими синими прожилками вен, пепельное лицо, хрупкое тело, облаченное в голубую больничную рубашку. Волосы выпали или были сбриты, и голову обвязали клетчатой косынкой.

— Здравствуй, мама, — Андреа аккуратно села на край кровати и взяла мать за руку, — я просто выросла. Много времени прошло… с нашей последней встречи. Как ты?

— Хорошо. Теперь, когда ты приехала и вовсе стало чудесно. Когда Уилл сказал, что нашел тебя, я так обрадовалась! Думала, что не успею попрощаться…

— Не говори глупости, ты поправишься! — в палату стремительно вошел Уильям с корзинкой благоухающих фиалок и наклонился над женой, нежно целуя ее в лоб.

— Да, мама, я идеально подхожу на роль донора, я сдала анализы. Твой доктор говорит, что процедуры можно будет начать уже завтра. Еще пара простых тестов, и после пересадки тебе станет лучше, — подхватила Андреа.

Аннабел снова попыталась улыбнуться, прикрыв глаза и прошептала:

— Оптимисты… вы, оба. Такие неисправимые оптимисты. Но я очень устала — от химии, лекарств. Энди, хорошо, что ты приехала. Мне так много нужно тебе сказать…

— Белл, не смей, — тихо перебил отец, и в его голосе Андреа услышала боль и ярость, — не смей сдаваться! Не сейчас! Ты скоро будешь в порядке…

Аннабел кашлянула, прервав его и Уильям сердито замолчал, сжимая губы в тонкую полоску и блестя глазами. Андреа поняла, что по этому поводу родители вели долгий и бессмысленный спор и, похоже, очень давно. Аннабел устала бороться, а Уильям не позволял ей это сделать. Зная своего энергичного отца, она нисколько не удивлялась. Слабость и отступление не были словами из его лексикона, он терпеть не мог, когда кто-то опускал руки и, кроме того, она точно знала, что Аннабел была любовью всей его жизни и отпустить ее означало бы остаться одному.

— Папа, ты можешь нас оставить? — попросила Андреа, продолжая сжимать слабую ладонь матери в своей, теплой и сильной. — Мы поговорим с тобой после. Анализы должны быть готовы через час, может быть ты пока выпьешь кофе? Доктор захочет все обсудить с нами, со всеми вместе. Но решать маме.

— Ладно, — Уилл выдохнул, раздраженно взъерошил волосы пальцами, — я вернусь ровно через шестьдесят минут. Ни секундой больше. И ожидаю, что ты убедишь в моей правоте эту упрямицу.

— Конечно, — пробормотала Андреа, провожая его взглядом. Уильям держался из последних сил, отчаяние сквозило в каждом его движении. И она наконец теперь понимала отца, понимала, почему он разыскал ее, даже если и не испытывал больше к ней привязанности. Он любил Аннабел, всегда. Больше всего на свете. И весь его мир был выстроен вокруг нее одной. Ради этого он готов был на все. Интересно, готов ли ради нее самой Мэрл хоть на что-то? Хотя бы быть честным?

— Он не прав, Энди, — вдруг сказала молчавшая до того мать, — он должен отпустить меня, а не цепляться словно утопающий за соломинку. Мое время уже пришло, я прожила хорошую жизнь. Просто… просто дай ему время прийти в себя. Побудь рядом, хорошо?

Она покачала головой.

— Не думаю, что все так печально, мама. Дай себе и ему еще одну попытку, хорошо? Должна же и я на что-то сгодиться.

— Не говори глупости, мы любим тебя, — Аннабел схватила ее ладонь тонкими ледяными пальцами, — я рада хотя бы потому, что увидела тебя. Уилл такой упрямый, ты знаешь… Он велел мне отпустить тебя. Чтобы ты сумела найти себя сама. После Джейсона…

— Я так виновата, мама… — перебила Андреа, до крови прикусывая губу в попытке сдержать слезы.

— Детка, все ошибаются. И я, и твой отец ошиблись и мне безумно жаль, что ты оказалась одна со всем этим… А потом община и… снова не то. Я имею в виду, что ты пыталась, но на твоем пути опять оказался негодяй. Ты добрая девочка, Энди. И ни в чем не виновата. Это мы виноваты — я и Уильям. И эту вину нам не искупить никогда, но может быть, однажды, ты вспомнишь обо мне с улыбкой? — прошептала Аннабел.

После того, как мать заснула, Андреа тихо выскользнула из палаты и прошлась по парку, окружающему больницу. В голове был полнейший сумбур. Она привыкла думать, что разрушила все сама, связавшись с неподходящим мужчиной, причинив родителям боль и разочаровав их, но в голубых глазах Аннабел она увидела только любовь. Уильям, несмотря на то, что нашел ее только ради матери, помог и продолжает помогать Кэрол. Ей стало так тепло от мысли, что все еще может наладится. Мама поправится, и они начнут все сначала. Вот только Мэрл… ему придется подождать.

«А будет ли он меня ждать? — подумала Андреа. — Любит ли он меня настолько, чтобы не задавать вопросов и не сорваться с места в одну секунду?»

Она не находила ответов на вопросы, рождающиеся в ее голове, а на звонки Диксон не отвечал. Все немного прояснилось, когда позвонил Дэрил. Мэрлу пришла в голову очередная, как обычно, гениальная, затея, что Дэрилу лучше будет на ферме Хершела Грина. Одному. Где был сам старший брат, парень не знал.

— Привет, Кэрол, — спустя несколько дней после приезда в Сан-Франциско, сказала она в трубку. Приемных родителей звали Донна и Сэм. И, судя по всему, они неплохо относились к ее подруге, прежде чем передать трубку девушке, Андреа подвергли настоящему допросу с пристрастием. Донна сказала, что приходивший к воспитаннице парень, очевидно, расстроил ее — поле этой встречи Кэрол весь вечер просидела в своей комнате. Услышав имя посетителя, она хмыкнула. Мэрл в своем репертуаре. Но где же он сам, может быть, Кэрол сумеет ответить на этот вопрос?

— Привет, — медленно произнесла Кэрол, — как твоя мама?

— Пока без изменений, ее готовят в операции, завтра у меня должны взять необходимое количество костного мозга, чтобы пересадить ей. А потом надеяться, что приживется и все наладится. Я… я верю, что получится, — рассказала Андреа, — но меня больше всего волнует, что происходит у тебя. Как ты устроилась? Почему к тебе приходил Мэрл и зачем он увез Дэрила на ферму, одного? Где он сам?

— Как много вопросов, — серьезный голос Кэрол на миг замер, — я в порядке. У меня своя комната, много одежды и ноутбук. А еще собака, большая и слюнявая, и она обожает спать на моей кровати. Мистер Фицхью сказал, что волноваться мне не о чем, потому что… потому, что вчера арестовали Грейс. Она жива. И это она устроила поджог… скорее всего.

— Что?! Она жива и призналась? — у Андреа перехватило дыхание. — Но зачем она это сделала?

— Она ненормальная, — внезапно фыркнула Кэрол, — жаль, что… она выжила, а не Молли.

— Ее так и нашли? — спросила Андреа.

— Нет, но… я… — Кэрол замолчала.

— Что?

— Она погибла, Энди, я уверена, — горячо прошептала Кэрол, — и поэтому Дэрилу будет лучше на ферме. Одному. Никто его не ищет и не знает, кто он и где. Так и должно быть, обещай, что никому ничего не скажешь! Дэрила нет! Он… он должен быть в безопасности, понимаешь?

— Не совсем понимаю, Кэрол, — призналась Андреа, прикусывая губу и описывая круги по комнате — своей бывшей комнате в доме родителей.

— Мэрл приходил проститься, — Кэрол вздохнула, — это он сдал Грейс копам. Она пригрозила, что его посадят за наркотики, а Дэрила за то, что соблазнил меня. У нее якобы какие-то доказательства. Так что ради того, чтобы они оба были в порядке, я… я больше никогда его не увижу. Не увижу их обоих. Мэрл просил передать, чтобы ты… чтобы ты оставалась в Сан-Франциско. Так будет лучше для всех нас.

Сжимая телефон, Андреа подавила желание истерично расхохотаться. Как удобно он все придумал! Она убила бы его, если бы увидела.

— А меня он спросить не захотел? Я же была в Райской поляне, когда все случилось, меня могут вызвать в суд. Если до него дойдет, а с арестом Грейс это случится абсолютно точно. Почему вы все решили за нас, Кэрол? Нельзя прятаться вечно! Я собиралась приехать, чтобы поддержать тебя, быть рядом, а ты так спокойно говоришь, чтобы я осталась.