Андреа легко оттолкнула его, вытаскивая из пляжной сумки телефон.

— Привет, Кэр! Как прошло открытие?

— Отлично, — голос подруги звенел от радости, — журналистов было больше, чем мы ожидали, а Люсиль была просто великолепна! Ее речь даже меня заставила прослезиться, а ты знаешь, что я предпочитаю не выражать эмоции на публике.

— А как Дэрил? — спросила Андреа.

— Он был на высоте, — Кэрол, прижимая к уху телефон, подмигнула мужу, что-то сосредоточенно изучающему в ворохе бумаг, которыми он обложился сразу же после фуршета в честь открытия огромного больничного комплекса — единственного во всем штате с уникальным оборудованием для лечения детей и диагностики мало изученных заболеваний. Ради того, чтобы купить необходимые аппараты, Кэрол с радостью продала клуб, который Дэрил с потрясающим упорством отказывался принять от нее обратно два года, что они встречались и даже после свадьбы, состоявшейся семь месяцев назад. Сразу после торжества Мэрл и Андреа уехали в Шотландию, она безумно скучала по подруге и даже по бесцеремонному наглому брату мужа. Ведь если бы не Мэрл Диксон, она никогда бы не попала на игру и не получила бы самый лучший приз.

— То есть та речь, что ты написала и заставила его выучить, всем понравилась? — недоверчиво спросила Андреа.

Брат Мэрла, в отличие от него, не любил публичности, шума и много говорить. Дэрил любил делать — неважно, руками или обдумывать идеи, главное, чтобы это можно было потом воплотить в реальность.

— Он был очень хорош, честно. Убедителен. Просто великолепен, — сообщила Кэрол.

— Вот и славно, передавай мои поздравления. Пойду дам по башке какой-то девице в бирюзовом бикини, хищно смотрящей на Мэрла, — быстро произнесла Андреа и отключилась.

— Андреа передает тебе привет, — бросив телефон на столик, Кэрол подошла к Дэрилу и нежно растрепала его волосы. В последнее время он работал как сумасшедший, но вскоре им обоим придется снизить темп. При мысли о той новости, что она вот-вот ему скажет, сердце встрепенулось, а губы растянулись в улыбке. Не то, чтобы они никогда это не обсуждали, но она предупредила, что может быть, ничего и не получится. Дэрил философски пожал плечами, сказав, что переживет. И они просто наслаждались друг другом.

— Угу, — муж уставился на какой-то график, сжав губы в тонкую полоску.

— Как насчет того, чтобы сделать перерыв и выпить кофе? — осведомилась Кэрол, бесцеремонно вынимая из его рук документы и ловко усаживаясь к нему на колени. Дэрил, приобняв ее, потянулся к еще одной папке, лежащей на самом краю его стола, но она ловко перехватила его руку, сплетя их пальцы.

— Хорошо, но у меня мало времени. Генри скоро приедет, просил посмотреть его байк, что-то барахлит, — пробурчал Дэрил, целуя ее в шею.

— Генри подождет, — небрежно проговорила Кэрол, а вот мы — нет.

— Мы? — переспросил он, не понимая.

— Ну да. Я и твой сын. Или дочь. Кого предпочитаешь? Хотя вынуждена предупредить, что обменять уже нельзя, ведь малышу уже восемь недель, — прошептала Кэрол, чувствуя, как он сильнее сжал ее талию, потрясенно уставившись ей прямо в глаза. На лице читалось изумление пополам с восхищением.

— Ты… это точно? — хрипло пробормотал муж. — Но мы же…

— Что? — Кэрол рассмеялась. — Думаешь, что ты недостаточно старался?

— Да нет, — Дэрил забавно покраснел, — просто я не думал, что это произойдет сейчас, и я без понятия, что делать… Как это вообще будет.

— Все будет как обычно, просто я сначала буду огромной, капризной и вредной, а потом родится малыш, и эта прерогатива перейдет к нему, — сказала Кэрол, — разве что он будет крошечным, но вырастет так быстро, что ты и оглянуться не успеешь, как придется чинить его байк и следить, чтобы он не курил травку, прогуливая занятия.

— Ну уж нет! Никакой травки! И байков! — воскликнул Дэрил. — Вот еще не хватало!

Кэрол расхохоталась, прижимаясь к мужу и смахивая набежавшие на глаза слезинки.

— Чего смешного? — насупился Дэрил, вставая и подхватывая ее на руки.

— Ты будешь отличным папой, милый, — сдерживая смех, сообщила она, — а куда ты меня тащишь?

— Посмейся еще надо мной, — сквозь зубы произнес Дэрил, — вот подожди, мы с мелким тебе устроим…

Поднявшись по лестнице в спальню, он предусмотрительно запер дверь. Генри, приезжая домой, имел раздражающую привычку вламываться везде без стука и как-то застал их в весьма интересном положении. После этого мальчишка неделю спрашивал его, не болят ли мышцы, а то для таких упражнений требуется много сил и сноровки. Дэрил пригрозил, что отлупит его так, что болеть будут его мышцы, причем в самых неожиданных местах.

— Ты же сказал, что Генри… — слабо запротестовала Кэрол, когда он уронил ее на постель и ловко принялся стягивать джинсы.

— Подождет. Там в холодильнике пицца завалялась, пока он лопает, мы как раз управимся, — сосредоточенно расстегивая ее блузку, сообщил муж.

— Так быстро? Я разочарована, — протянула Кэрол, потянувшись к пряжке его ремня.

— Руки! — рыкнул Дэрил, отбрасывая в сторону ее трусики и гладя ее бедра и то, что между ними.

— Но ты… Ох, — выдохнула она, когда муж принялся целовать ее грудь и живот, не прекращая ритмичные поглаживания ниже.

— Помолчи, я занят, — Дэрил, не прекращая ласкать ее, избавился от остатков одежды, — сама говоришь, что скоро будешь вредной и толстой. Я и обнять тебя не смогу, не то что вот это.

Когда она почувствовала его язык, то мигом забыла все слова, что хотела сказать. Кэрол могла только стонать, хватать ртом воздух и невнятно бормотать что-то бессвязное, пытаясь попросить его не останавливаться. Но Дэрил и не собирался, доведя ее до оргазма, а затем еще раз, уже оказавшись в ней.

Позже, вжавшись в него, она спросила:

— Так ты рад, что у нас будет ребенок?

Дэрил, лежа на боку и гладя ее мокрую от пота спину, немного помолчал, прежде чем ответить:

— Я не то, что рад. Я, наверное, счастлив. Помнишь, я сказал, что ты моя навсегда? Так вот теперь и я твой, ведь мы вместе создали кого-то нового. Неважно, девочку или мальчика, хотя я уверен, что София предпочла бы сестру. Как раз будет на кого шить все эти ее необычные шмотки.

— Я так люблю тебя, Дэрил, — прошептала Кэрол, — так сильно, что кажется, больше уже некуда.

Он улыбнулся.

— Хорошо, что ты тогда выиграла, правда, любимая?