Подполковник поднял на Генриха глаза, посмотрел в упор, не моргая, не отрываясь, равнодушно и полусонно. Грамотно изложил. Отыгрался. Генрих не ожидал. А он умнее, чем мне показалось. Хорошо. Посмотрим, что будет дальше.
-- Как офицер офицеру я тебе скажу, - начал Генрих.
-- Уже поздно, - прервал его Дьяков, брезгливо поморщившись, - не надо...
- Как офицер офицеру, - тем не менее упорно продолжил Генрих, - я тебе скажу, просто и прямо, как ты хотел. Я знаю того, кто убил этого журналюгу, знаю... Ты веришь мне?
Настороженность появилась в глазах Дьякова. А равнодушие улетучилось, как и не было его. И сонливость пропала. Данзас смотрел на Дьякова и закатывался от смеха - внутри, конечно, внутри. Внешне же Генрих был серьезен, и даже печален, он играл мастерски!...
- И я знаю, кто это, - Генрих встал со стула и посмотрел идиотским расфокусированным взглядом поверх глаз Дьякова на верхнюю часть его лба. Такой взгляд производит яркое впечатление на любого, на дурака или крутого, в первые секунды во всяком случае, и добавил с напором, чуть наклонившись вперед: - И ты знаешь, кто это! Мы с тобой оба знаем, кто это!... Ну? Скажешь сам? Или уступишь это право мне? Уступишь, да? Я вижу, ты уступаешь?... Это был ты! - крикнул Генрих и вытянул в сторону Дьякова скованные никелированным металлом свои горячие руки, вздрагивающие. - Это ты убил этого журналиста! - Генрих задыхался от негодования. - Ты задушил его. Потом трахнул его, уже неживого. Потом, опьянев от власти и от насилия, ты откусил ему нос, выколол глаза, отрезал член и съел его, пожелав себе приятного аппетита!
- Заткнись! Дурак! - истерично заорал Дьяков и грохнул круглым, размером с гандбольный мяч кулаком по столу.
-- Не ори! - рявкнул Генрих . -- Убийца!
- Мать твою! - не унимался Дьяков. - Мать твою! - и загрохотал кулаками по столу. - Убью на х...! Убью, сука!
Бероев опять вмазал Генриху. В лоб теперь. И Генрих опять упал. И упав, лежал, не двигался и даже не дышал, и для большей убедительности рот открыл, и для еще большей убедительности расслабился привычно так, чтобы на большую половую тряпку, валяющуюся на полу, быть похожим.
- Эй! - Бероев пхнул Генриха ногой. - Эй!, - и еще раз пхнул.
- Не хватало еще угрохать его, - устало заметил Дьяков.
- Да не мог я, - удивился Бероев, - я тихо, - и опять пхнул Данзаса. - Давай, давай, гнида, возвращайся.
- Твою мать, - простонал Дьяков. - Как есть угрохал.
Он поднялся со стула, - Генрих услышал - и по-слоновьи протопал к неподвижному телу Данзаса, присел на корточки, пыхтя, раздвинул ему веки мягкими горячими пальцами, но ни черта там не увидел. Данзас закатил глаза, имитируя критическое состояние.
−Врача? - плохо скрывая испуг, спросил Бероев.
−Да, - выцедил Дьяков.
Генрих отключился в полусон-полузабытье и пришел в себя, может быть, часа через два-три. В камере уже горела лампочка, убранная под потолком в решетку. Данзас лежал на нарах, других заключенных в камере не было.
Когда наконец он снова открыл глаза, на него смотрел какой-то мужчина и осторожно теребил его за плечо.
- Здравствуйте...
Данзас с трудом приподнялся на локте, чтобы лучше разглядеть человека, - но боль в голове и, главное, в груди сильно мешала ему в этом. Данзас застонал.
- Лежите, не вставайте. Это здесь вас так отделали?
Генрих едва заметно кивнул. Он оценивающе посмотрел на собеседника, сидевшего напротив - это был голубоглазый мужчина средних лет в очках, в гражданском костюме, на коленях он держал дипломат.
- Н-да... − протянул мужчина. Значит, вы - Генрих Данзас? Бывший майор ВДВ? А к нам-то зачем?
Генрих молчал. Просто молчал и все. Демонстративно.
- Ну? Что же вы молчите?
То, что он говорил 'вы', один на один, говорило само за себя. Значит,что-то от Генриха хотят, и Генрих начал уже догадываться, что.
- Ну? Что же вы молчите? - спросил мужчина.
Не глядя на него, а глядя в стену, Данзас произнес:
- Не знаю, с кем разговариваю.
- А-а... - мужчина немного отсел, сказал небрежно: - Ну, а зачем вам знать? Ну, допустим, я - зампрокурора области. Это сейчас неважно. У нас будет просто небольшой разговор, не для протокола. Что вы можете сказать по поводу вашего задержания?
− Провокация. Я могу доказать.
Мужчина уставился на Данзаса.
− Кто же вам поверит?
−Я не убивал Темченко. У меня алиби.
Мужчина встал и прошелся по камере.
− Вот смотрите, − он закурил,− у нас есть свидетели, что вы угрожали Темченко. А на следующее утро оператора находят убитым в собственной квартире. Видите, все занесено в протокол, - он показал протокол Генриху. - Дальше, вы затеяли драку с патрульными, жестоко избив их. Смотрите, вот показания потерпевших. А это - приложены снимки побоев. Понимаете, господин Данзас, в нашей стране демократия и вы не имеете права угрожать людям и бить патрульных, даже если вы отставной десантник...
Генрих молчал.
- Ну? Я вас слушаю, - сказал зампрокурора.
