– Так не решить проблемы, – сказала неизвестная, – Пожалей дерево! Оно ни в чем не виновато! А в нем – душа нашего леса.

Онн обернулся. Кто смеет насмехаться над ним! И тут прямо из густых зарослей вышла женщина. Она была немолодой, простоволосой, с нечесаными, уже седеющими длинными прядями. Одета в какое-то серое убогое рубище, на ногах плетеные сандалии. Как есть старая хэкса-колдунья!

– Оставь меня, хэкса, – зло бросил конунг, – Убирайся прочь! Отправляйся в Хель!

– Ты прав, я – хэкса, – усмехнулась женщина. – Но не гони меня, Онн-конунг, а лучше спроси-ка совета! Ведь для того мы, хэксы, и нужны.

Помедлив и признав про себя справедливость ее слов, конунг неохотно произнес:

– Что ж. Хорошо. Так скажи мне, колдунья, как решить мою проблему? Называть ее не стану, ты ведь знаешь сама, или ж ты не хэкса!

Женщина, едва услышав его слова, словно только и ждала их, невозмутимо опустилась на землю, присела, подобрав под себя ноги, развязала потертый кожаный мешочек с рунами, что висел у нее на шее, и принялась выкладывать их прямо на траву, пристально вглядываясь в значки и что-то шепча себе под нос.

– Ты думаешь о женитьбе брата, – произнесла женщина, чуть погодя, – Хочешь, чтобы он нашел достойную жену. Но нет достойнее той, что он выбрал! Позволь им быть вместе, мой конунг. Ведь ты и сам отлично знаешь, что она заслуживает этой доли. Ты видел ее висы. Видел ее красоту. Такой девушки не рождали еще здешние земли!

– Почему я должен тебе верить? – нахмурился конунг.

– Я могу рассказать и о твоей судьбе, если хочешь! – хэкса насмешливо подняла на него чуть косящие черные глаза.

– Не верю колдуньям! – Онн презрительно скривил губы, – Они приносят лишь несчастье! Лучше прикажу отстегать тебя розгами хорошенько, чтоб не болтала глупости!

– И правильно, – хэкса кивнула все с той же странной полуусмешкой. – Тебе принесет большое несчастье одна очень могущественная колдунья. Но не я. Я лишь хочу защитить. Ведь ты – конунг на этих землях, и я тоже рождена здесь. Так слушай. Ты пойдешь в большое сражение. Но не в такое, в какие ходил прежде! Про те забудь! Это мелочи. Пересечешь море и завоюешь для викингов новые земли! Построишь большие города и замки! Станешь всемогущим! Враги будут трепетать от одного твоего имени. Встретишь на своей дороге любовь. Такую – что раз и на всю жизнь. Станешь очень богат. Но в твоей жизни будут лишь три истинных сокровища…

– Я и так знаю, про три сокровища! Но вот откуда об этом знаешь ты? О тайне нашего рода?!

– Не перебивай! – возмутилась хэкса и продолжила, когда он умолк. – Колдунья та – лишь повод к несчастьям. Причина же – в тебе. Если не сможешь остановиться, если жажда славы и новых побед закружит голову, ослепит тебя – потеряешь все. Три сокровища, одно за другим. А когда потеряешь – обретешь четвертое… То, ради которого пришел на эту землю. Так будет. Я все сказала.

Хэкса быстро собрала руны, завязала мешочек, повесила обратно на морщинистую шею и проворно вскочила на ноги, отводя от лица спутанные волосы.

– Послушай меня, – сказала она на прощание, – Не мешай брату! Не трать на это время. У тебя слишком много своих дел! Столько, что и жизни не хватит!

С этими словами она скрылась в зарослях, так же бесшумно, как и появилась, а конунг продолжал смотреть ей вслед, вновь и вновь повторяя про себя слова странного предсказания. Колдунья глупа! Как может он потерять три волшебных сокровища, завещанных ему отцом! Но то, что она говорила про другие земли, замки, большую славу заинтересовало его, разве не об этом он мечтал? Разве не за этим пришел на землю? Именно за этим, а вовсе не для того, чтобы найти какое-то неведомое четвертое сокровище!

С такими мыслями Онн направился обратно к крепости, не догадываясь, что встреча с хэксой перевернула его жизнь, которая уже никогда больше не будет прежней.

В тот день в главной зале собрались все викинги, их родичи, были тут и земледельцы с Каменного мыса. В очаге жарко пылал огонь, кубок поднимался за кубком, а слуги лишь успевали подносить блюда с дичью и кувшины с медом.

Олаф и Бломме в парадных одеждах сидели во главе бесконечно длинного деревянного стола, и девушка, казалось, хороша сегодня, как никогда. На ней было длинное платье, расшитое золотом – подарок жениха, рукава украшены обручьями, а на груди лежала тяжелая цепь с подвесками из рун, что символизировали благополучие, счастье и любовь. Лоб ее был украшен тонким ободом, удерживавшим белое покрывало – замужним женщинам следовало покрывать волосы. Щеки раскраснелись, то ли от жара огня, то ли от волнения, а синие глаза, обычно такие холодные, – сияли, словно звезды. И даже конунг, сидевший по правую руку от брата, не мог не признать, что Бломме чудо, как хороша! А уж рядом с Олафом: да знал ли кто пару прекраснее, с тех пор как великие асы покинули этот мир? Кюна Ингрид же, напротив, хмурила брови и постоянно морщилась: ей не нравилось, что младший сын женился на служанке, дочери бедного земледельца, она уже и забыла, что сама была простой рабыней прежде.

Когда все обряды завершились, а свадебный пир был в разгаре, конунг поднялся, снял с груди тяжелую цепь, украшенную амулетом с вырезанными на нем рунами, и протянул ее Хельге-земледельцу.

– Отдаю тебе это, Хельге, сын Халварда, в знак того, что теперь мы – родичи, – произнес конунг. – Да хранит тебя Один!

Хельге поднялся, поклонился конунгу и протянул ему в ответ свой кинжал, не слишком красивый, небогато украшенный, но ничего дороже у него не было.

– Для меня честь быть твоим родичем, Онн-конунг, и умереть за тебя, если потребуется! – еще раз поклонился тот.

Хельге с Каменного мыса так и застыл с раскрытым ртом, когда получил богатые свадебные дары и сообщение, что принц Олаф просит руки его дочери, а потом еще долго не мог поверить в нежданно свалившееся на него счастье – породниться с конунгом.

Олаф и Бломме почти не слышали, что творилось вокруг, они лишь смотрели друг на друга, сияя от счастья. Застолье все продолжалось, скальды пели свои песни, одну за другой слагали висы, прославляющие доблесть жениха и красоту невесты, а потом взгляд конунга упал на уже немолодого дружинника, знатного ярла, сидевшего на другом конце стола.

– А почему это Хлодвиг так молчалив сегодня? – громоподобно выкрикнул Онн, заглушая пение скальдов, – Или не весело тебе на нашем празднике, а Хлодвиг-ярл?

Вздрогнув, Хлодвиг поднял голову, так резко, что его седая борода, заплетенная в косу, чуть не макнула в кубок с медом.

– Это прекрасный праздник, каких нет и в Асгарде, – откликнулся он. – И я желаю счастья молодым! Прости, что задумался о своем, конунг! Никак не могу забыть, что видел в походе. Прости меня.

Хлодвиг с дружиной совсем недавно вернулся из похода в дальние земли, целью его было не воевать, не грабить, но узнать, что же там дальше, за морем. А вернувшись, держался обособленно, стал вдруг тихим и молчаливым, словно сторонился своих боевых товарищей, и конунг не мог этого не заметить. Оттого и спросил сейчас прилюдно – хочешь сказать, так не таись, говори перед всем родом!

– И что же ты видел? Поведай нам! – в голосе Онна послышалась заинтересованность, а в зале воцарилась полная тишина. Хлодвиг-ярл замешкался, смутившись от столь большого внимания к себе.

– Море, бескрайнее, бесконечное… – наконец, выговорил он, – Острова, населенные неизвестными народами. Высокие скалы. Луга, покрытые фиолетовыми цветами. Покой и красота кругом. Те края богаты. Там куда теплее, чем здесь, дольше стоят солнечные дни, а земли плодородны. Нас ждала бы знатная добыча! Живущие там – не воины, но земледельцы и скотоводы, они не смогли бы биться с нами.

– Твоя правда, Хлодвиг-ярл! – кивнул Онн, который все не мог забыть слова докучливой старой хэксы, или же все колдуньи такие – докучливые и старые? – Мы пойдем туда. Мы найдем те богатства и заберем себе! А боги пусть помогут в этом! Пока же – будем веселиться! И ты, прошу, родич, веселись вместе с нами!