– Спасибо, Саша, что ты меня подготовил. С чего меня будет тошнить? С бюлё или с устриц?

Саша не успел ответить – гарсон поставил перед нами два блюда с действительно огромными устрицами на льду и еще одно – с бюлё, то есть с морскими улитками. Рядом устроились корзина с хлебом и запотевший кувшин.

–  Улиток нужно есть с майонезом, – сказал Саша. – Их выковыривают специальной вилочкой, вот так…

Но я на улиток не клюнул, сразу начал с устриц. И не ошибся. Уже после первой я честно сказал:

– Саша, беру назад все свои слова. Эти устрицы вызывают у меня удовольствие, близкое к оргазму. Если я съем дюжину, я просто умру.

И действительно, таких устриц я, признаюсь, не ел никогда и нигде, даже в самом знаменитом устричном баре под «Гранд централ Стэйшн» в Нью-Йорке. Устрицы в «Кафе де Туран» были воистину феноменальны! Я позабыл о покушении, о грубой скамье, на которой сидел, и даже о моей спине, не терпящей сырых сквозняков.

Саша сказал:

– Знаешь, у французов есть анекдот. Дочь спрашивает у мамы, чем ей кормить жениха перед первой брачной ночью. А мама говорит: «Дай ему дюжину устриц». И наутро спрашивает у дочери: «Ну как?» А дочь отвечает: «Знаешь, мама, сработали только шесть устриц». Поэтому не увлекайся…

Но я, съев первую дюжину, сказал:

– Ты читал «Этюды о творчестве» Мечникова? Он утверждает – и я это проверил на своем опыте, – что творчество поглощает сексуальную энергию.

– Фрейд говорит примерно то же самое.

– Поэтому я предлагаю заказать еще по дюжине устриц и начать работать. Гони следующую историю.

– Подожди, – ответил он. – У нас целых три дня! Теперь, когда ты проникся к «Кафе де Туран», я могу рассказать тебе о моих других любимых местах на Лазурном берегу…

Но я видел, что дело не во мне, а в самом Саше. С тех пор, как мы въехали на Лазурный берег, он преобразился. Исчезла сутулость, свойственная нашему возрасту и вообще русским мужчинам. Распрямились плечи. Взорлил взгляд. И даже накладка с продюсером его не подсекла, он, похоже, не очень этому огорчился.

– Рестораны в Ницце, – сказал он вдохновенно, – это, конечно, особая песня. Про них можно многое рассказать. В частности, тут рядом, в Кань-сюр-Мер, есть «Шарлотта I» – это один из лучших рыбных ресторанов Лазурного берега. Его вывеска видна издали, потому что она расположена на небольшой башенке, которая возвышается над двухэтажными домами. Но ни про «Шарлотту I», ни про «Метерлинк», ни про «Мер Жермен», ни про ресторан «Шантеклер», находящийся в гостинице «Негреско», я рассказывать не буду. Потому что мы с тобой сидим в ресторанчике, который, по убеждению многих французов, является лучшим рыбным рестораном Ниццы. Но, как ты видишь по обстановке, это место не для туристов, а для французов. Во Франции на этот счет четкое разделение. Дело в том, что в Ницце, так же как и в Париже, тысячи ресторанов на все вкусы. Но даже в самый лучший сезон далеко не все рестораны заполнены. И только в особые из них в любое время года войти просто так невозможно. Перед ними всегда очередь. «Кафе де Туран» – из их числа, нам с тобой просто повезло, что мы пришли сюда в дождь и за час до обеда. Скоро тут будет не протолкнуться, несмотря на непогоду. Но как видишь, тут есть смысл отстоять очередь. Потому что то, что тебе подали, не сравнимо ни с чем.

Это самые свежие морепродукты и самые вкусные. Здесь в сезон можно заказать даже икру морских ежей. Этих ежей подают разрезанными на две половинки, и там внутри есть маленький, буквально с ноготочек, комочек икры, напоминающей по виду икру селедки. Да и по вкусу это примерно то же. Но французы едят эту икру с превеликим трепетом, выуживая ложечкой капельки икры из каждого морского ежика и намазывая ее на бутербродики из черного хлеба с маслом. Нужно видеть их лица, когда они съедают этот бутерброд и запивают его глотком домашнего вина. В этом ресторанчике нужно брать именно домашнее вино. Оно сделано из нескольких сортов белого и розового винограда. Оно не имеет какой-то высокой кондиционной марки, но в этом ресторанчике оно отличается хорошим вкусом и качеством.

Что же еще можно заказать в «Кафе де Туран»? Если бы ты с такой страстью не набросился на устриц, я бы заказал нам еще розовых креветок. Настоящие креветки – это крупные красивые розовые существа, на большой тарелке их может поместиться не больше трех. А если тебе повезет с сезоном, твои креветки будут еще и с икрой. И естественно, здесь эти креветки подают абсолютно свежими. Всего за несколько часов до того, как их подали на стол, они были выловлены из моря и сохранялись на льду.

А теперь позволь тебе сказать «за бюлё». Эти улитки – потрясающее блюдо французской кухни. В отличие от эскарго – виноградных улиток – бюлё живут на морском дне. Есть их нужно с майонезом и черным хлебом. Вкус мяса этой улиточки, которую специальной кривой вилочкой с двумя зубчиками я выковыриваю из панциря, ни с чем не сравним. Для меня это самое вкусное блюдо французской рыбной кухни. Кухни «фри де мер» или даров моря – так поэтично французы называют морскую живность: раков, лангустов, креветок, улиток, морских гребешков. И особенно замечательно бюлё проходит в желудок с бутылочкой «Шабли». Не знаю, как уж получилось, но для меня ощущение того, что я вернулся во Францию, происходит именно в тот момент, когда я ощущаю на языке вкус бюлё с «Шабли». И, прощаясь с Францией, я тоже обязательно захожу в ресторанчик, где подают «фри де мер», и заказываю бюлё и «Шабли». Может быть, еще и потому, что в других странах я этих бюлё нигде не находил. Я ел там французских устриц и, конечно, пил там «Шабли», но вот этого сочетания «Шабли» и бюлё за границами Франции, как правило, ты получить не можешь. А для меня это является одним из главных наслаждений жизни – наслаждением, которое приближается к сексуальному, но, к сожалению, не заменяет его.

– Это потому, что ты не читал Мечникова, – сказал я. – Но теперь, когда ты съел своих бюлё, – за работу! Давай следующую историю…

– На Лазурном берегу, по-французски это будет Cote d'Azur, на приеме в мэрии моего любимого городка Вильфранша – о нем я тебе еще расскажу, – я познакомился с одним русским бизнесменом, которого мы назовем Владимиром Дьяконовым. Поначалу этот веселый и жизнерадостный человек произвел на меня странное впечатление. Маленького роста, толстенький и необыкновенно самоуверенный, он стоял, очень напыщенный, в зале старинного замка, где происходил прием, курил толстую сигару и, несмотря на свой небольшой рост, свысока оглядывал всех присутствующих. И похоже, у него были на то основания – вокруг него буквально вились мэр Вильфранша и его заместители, а также какие-то высокопоставленные чиновники из Ниццы.

Меня представили ему, мы быстро нашли общих знакомых и подружились. Он оказался совершенно уникальным человеком. К сожалению, я не могу называть людей их подлинными именами, но попробую передать суть дела без имен и названий. В то время в России был большой шум вокруг грандиозной аферы, которая потрясла русскую экономику. То было очень громкое дело, не буду называть фирму, ее все знают, но в основном знают ее генерального директора, о котором писали все газеты. Но Дьяконов мне сказал, что на самом деле это была его фирма. Как же так, говорю, когда это фирма известного русского миллионера такого-то? Он сказал: «Да кто этот хмырь болотный? Подставное лицо. Работал у меня главным инженером, потом я сделал его генеральным директором. На самом деле я президент и хозяин этой компании». И рассказал мне свою историю.

Действительно, в эпоху перестройки он открыл кооператив, сделал очень большие деньги на новой технологии анодирования металлов, но тут грянул август 1991 года. Дьяконов понял, что если победит ГКЧП и у власти останутся коммунисты, то неизвестно, сохранятся ли его капиталы и вообще останется ли он в живых. Поэтому он решил помочь народной революции, и весьма своеобразным образом. У него была охрана из ингушей, и каждый из охранников, поступая на эту работу, поклялся на Коране в случае необходимости отдать жизнь за хозяина и, кроме того, беспрекословно выполнять любое его распоряжение. Причем клятву на Коране, при поступлении на работу, Дьяконов придумал сам и считал, что это единственный способ заставить мусульманина держать слово. Как известно, даже президент Чеченской республики Масхадов, подписав документ о вечном мире с Россией в обмен на большие деньги, обещанные под восстановление Чечни, тут же сказал журналистам: «Чеченец может взять деньги, но чеченец не продается». И тем самым дал понять, что он может взять деньги и подписать договор, но выполнять его не обязан. Однако если бы вместо подписи на бумаге с Масхадова взяли клятву на Коране, ему пришлось бы прикусить язык и держать слово.