- Расстроилась? - я не знаю, что ещё ей сказать.

  - С чего бы? - она смотрит прямо перед собой, слегка щурясь от заходящего солнца. - Просто жаль, что тебе не хочется туда идти.

  - Хочется, - говорю я - и даже почти не вру. - Просто я не умею это выражать, Славочка. Ты же знаешь.

  Она усмехается. Мы идём по набережной. Здесь вода то ли чёрная, то ли тёмно-синяя от грязи, не поймёшь. Резные перильца вот точно чёрные и засаленные, покрытые многовековой пылью. Я люблю этот город, хотя он и не отвечает мне взаимностью, давно показывая задницу.

  Зальчик оказывается библиотечным, и находится он в обычном жёлтом здании. В зальчике - десять рядов жёстких стульев, огромная люстра под старину, книжные шкафы на заднем фоне. Из приоткрытого окна доносится уличный шум. Мы садимся в самую середину - не слишком далеко, не слишком близко. Публика медленно подтягивается. Ни одного молодого лица. Современная литература молодёжь не интересует. Какой-то брюхастый дяденька направляется к нам - я мысленно умоляю всё сущее, чтобы он не приземлился рядом и не раздавил нас. Нет, я совершенно толерантен. Просто опасаюсь за своё здоровье. Дяденька проходит на четвёртый ряд и громоздко хлюпается на крайний стул. Я выдыхаю. Какими незначительными проблемами мы живём, самому смешно. Постепенно зал заполняется до отказа. Появляются и наши ровесники - три щебечущих подружки, молодой человек в строгом костюме, парень с разноцветными волосами и туннелями в ушах. И как людям не жалко себя уродовать? Впрочем, не моё это дело. Вся причина, по которой Славка притащила меня сюда, как я справедливо подозреваю, - Миша Кропоткин, её бывший одноклассник. Она пришла, видите ли, поддержать его, а меня подхватила, чтобы я развеялся. Или чтобы мной перед ним похвастаться? Наверное, я преувеличиваю собственную значимость. Мы же просто добрые друзья.

  Первой выступает девушка. Волосы у неё жёлтые, канареечного цвета, вполне подходят этому зданию. Глаза густо подведены, линзы голубые, губы тёмно-фиолетовые. Интересный видок. Не осуждаю, но удивляюсь. Парень с туннелями улыбается, глядя на неё. По всей видимости, ещё один поддерживатель. Второй - худенький паренёк затравленного вида. Если он является олицетворением современной поэзии, я бы тоже подошёл на эту, так сказать, должность. Миша следующий - я узнаю его, видел пару фото в сети. Кудрявые волосы вдоль лица, тонкие пальцы, сжимающие листки со стихами, взгляд человека, у которого всё хорошо. У меня когда-то тоже был такой.

  Миша принимается читать - голос приятный, высокий, немножко нечёткий. Захлёбывается в словах, и все они, конечно же, о любви. Что ещё писать такому пацанчику? Чувственно получается, ничего не скажешь, довольно талантливо. Я даже завидую. Сам иногда балуюсь стишками, показываю только Славке, вот она и решила, видно, меня отвести на вечер настоящей поэзии. Опускаю руку на Славкину коленку. Освещение здесь отличное, в любой момент кто-нибудь может это увидеть, но так даже интереснее. В конце концов, пока что все неотрывно пялятся на одного только Мишу. Славка тоже смотрит на него, но, тем не менее, улыбается. Хорошая реакция. Моя рука скользит выше, туда-сюда. Я, подобно всем, пялюсь на Мишу. У меня потеет ладонь. Убираю руку со Славкиной ноги. От обилия стихотворства ведёт и подташнивает. Гоша тоже любил стихи, с особым вкусом декламировал Маяковского - это у него было такое для меня наказание. Я Маяковского ненавидел, да и до сих пор не слишком жалую. Даже нежность у него какая-то рубленая, нечеловеческая. Недостаточно нежная, если можно так выразиться.

  - Давай свалим после его выступления, - шепчу я на ухо Славке.

  - Давай, - соглашается она.

  Ещё пара стихов, думаю, ещё пара стихов. Другой девочки с волосами канареечного цвета я уже не выдержу. На воздух, только бы скорее попасть на воздух. Рифма и духота - гремучая смесь. Окно давно закрыто, видите ли, шум мешает зрителям и выступающим. А мне мешает духота. Миша заканчивает - без пафоса, даже слишком скромно. Мне понравились его тексты, но я хотел бы прочесть их в более удобной обстановке. Плохо воспринимаю на слух незнакомое. Мы выходим на улицу вслед за ним.

  - Миша! - окликает его Слава. - Здорово было.

  Он смущается, и я пока не понимаю, искренне или нет.

  - Спасибо. Очень рад, что вы пришли.

  - Это Паша, я тебе о нём говорила.

  - Да я уж понял, - Миша с улыбкой протягивает мне руку, и я пожимаю её.

  Она тёплая, влажноватая и живая.

  - Приятно познакомиться, - говорю я.

  - Взаимно. Вы извините, мне так неловко, я сегодня не смогу посидеть. Важная пара с утра.

  Ему сколько, двадцать? И он беспокоится из-за пары. Золотой человек!

  - Давайте завтра пересечёмся где-нибудь? Слав, я тебе напишу. Простите ещё раз, - он приобнимает её на прощание и кивает мне.

  - Пока.

  Я смотрю ему в спину.

  - Славочка, я у тебя сегодня переночую, ладно? Домой не хочется.

  Это правда. Отец там, поди, опять развлекается с очередной красоткой. Последний месяц она не меняется.

  - Конечно, Паш.

  Я достаю телефон и набираю отцу смс. Вроде как надо предупредить.

  "Твой папочка в душе", - приходит ответ через пару минут.

  Как пошло и мерзко. Как банально. ****ство.

  - Пошли? - Славка заглядывает мне в лицо.

  Я снова легонько её целую. Потому что необходимо. Потому что противно и одиноко.

  - Пошли.

  ~ Глава 2. ~

  Терпеть не могу метро. Режущие запахи бьют в нос, сквозняки обдувают со всех сторон, и от этого не легче, ни капельки не легче, потому что ты стоишь в футболке, насквозь вымокшей от пота, по вискам течёт, под носом влажно - несусветная гадость. А сквозняк только обеспечивает тебе простуду. Сначала я трясусь в поезде, прижатый с двух сторон необаятельными пассажирами. Справа тётка лет пятидесяти прожигает взглядом сидящую девушку, мол, уступи место старухе, гнида поганая, слева - дяденька раскачивается, уткнувшись в электронную читалку. Что там у него? Донцова, Маринина, Кинг? Надеюсь, Кинг. Подглядываю к нему в экран, любопытно же, что народ читает. Кинг всё-таки - честь и хвала тебе, дяденька. В такой приятной компании я трясусь четыре станции - а потом выхожу, чтобы перейти на другую линию.