- Куда вы теперь? – спросил Бочкарев.

  - Не знаю. Собираемся пробиться во Францию, а оттуда домой. Не может же такого быть, что ничего от Нью-Йорка не осталось?! - Офицер мрачно махнул рукой. - А вы куда?

  - На восток.

  Американец по-свойски, словно они были знакомы давным-давно, протянул руку для пожатия.

  - Удачи вам. Вам, мисс, тоже. И храни всех нас Бог в этом аду.

  Он скомандовал своим и все вместе они быстро пошли дальше в лес. Минута – и пропал последний звук от ломающихся веток, Бочкарев и Сигрун остались стоять одни среди деревьев, в тишине и безмолвии апрельского леса.

  - Ты молодец, - сказала девушка, подходя к Бочкареву и прикасаясь рукой к его распухшей губе, на которой уже засохла кровь. – Ловко как все придумал!

  4 апреля 1945 года

  Транспарант вспыхнул, погас и снова засветился ровным желтым светом. Черные буквы на таком фоне видны особенно хорошо: «Внимание! Приготовится!»

  Бочкарев соскочил с кресла одновременно с Сигрун. Затем они посмотрели друг на друга. Капитан поднес руку к губе и отдернул – та напухла и саднила.

  - Это было на самом деле, остались следы крови. Погоди, сейчас узнаем.

  Девушка кинулась к своему креслу, подняла тонкий гибкий ус микрофона, но голос, гулкий и искаженный, уже разнесся по камере, опережая все вопросы.

  - Операторы, просим занять свои места. Предстоит следующее включение «Колокола».

  Видимо, кто-то из операторов спросил, потому что голос после короткой паузы стал объяснять:

  - Нет, нет, данное Изменение не может быть зафиксировано. Хотя бы потому, что в нем очень сильны неосознанные ожидания нации. А вам, профессор, следовало бы знать, что это влияние способно сильно дестабилизировать реальность. Кстати, да ведь это же вы и доказали!

  Голос замолчал, слушая невидимого собеседника, а затем заговорил вновь.

  - Нет, я считаю, Берлин информировать не нужно. Тем более, что фюрер категорически против использования У-бомб на европейском театре военных действий. Что вы ему преподнесете: серию ударов в Померании, Генерал-губернаторстве и Лотарингии, как мы увидели только что?

  - Сколько всего операторов? – спросил Бочкарев, возвращаясь в кресло.

  - Больше десяти. Но это в главном контуре. Сколько во вспомогательных – не знаю. И еще наблюдатели, они тоже погружены в изменение.

  - Ну хорошо, - не унимался голос, донимаемый кем-то, - если вы настаиваете, мы проведем обычную процедуру. Но учтите, это опять займет время. И к тому же, Изменение очень близко к нашему Универсуму, поэтому нереализованные возможности нашего перетекут в него и общая картина со временем изменится. Если вообще, мы преодолеем порог стабильности. Ведь мы видели в наших экспериментах, что главенствующая реальность очень устойчива и при недостаточно малых возмущениях стремится вернуться в прежнее состояние.

  - Они все время так полемизируют, - сообщила Сигрун, подходя к Бочкареву и осматривая его лицо. – Не слушай, надоело!

  Но Бочкареву, наоборот, очень хотелось слушать и запоминать.

  - Я испугалась, - доверчиво произнесла Сигрун и снова коснулась рукой его щеки.

  Мягкое нежное прикосновение, которое заставило капитана встрепенуться и посмотреть девушке в глаза.

  - Еще чуть-чуть и они расстреляли бы нас. По настоящему. Понимаешь?

  Она смотрела ему в глаза осторожно и с ожиданием, словно искала во взгляде, в выражении лица что-то крайне необходимое и важное. А затем Сигрун положила руки Бочкареву на плечо, привстала на цыпочки, коснулась его губ своими и замерла.

  Отстраниться их заставил только скрежет двери. В каморку влетел прежний помощник, сунул в руки листы с отпечатанным типографским текстом и графами, авторучки, не требующие чернил. Затем он увидел ссадины на лице Бочкарева.

  - Господин лейтенант, вы ранены?

  - Пустяки.

  - Нет-нет, Берхард, это вовсе не пустяки.

  - Фройлян права, нужен компресс, Погодите, я сейчас все устрою, вы пока заполняйте формуляры.

  Он выскочил за дверь, а они, разложив на коленах листы, принялись записывать впечатления, время по наручным часам, случившиеся события, фамилии встреченных людей – в точном соответствии с написанными мелкими буквами предупреждением «Внимание! Заполнять каждую графу. Совершенно секретно по заполнении».

  Через несколько минут помощник вернулся, но с врачом – на серую полевую форму был накинут белый халат и еще одним офицером.

  - Что у вас произошло? – с порога спросил второй офицер. – Кто вас так?

  Бочкарев молчал – доктор уже поворачивал его голову так и эдак, стараясь рассмотреть ранение. Ответила Сигрун.

  Офицер кивнул, слушая, затем взял листы с вопросами, бегло пробежал.

  - Достаточно, не утруждайте себя. Этот вариант рассматриваться не будет. Доктор, что скажете?

  - Последствия мордобоя, ничего страшного для такого храбреца. Я обработал ссадины болеутоляющим.

  - Как вы себя чувствуете? – спросил второй офицер.