У командира дивизии кроме него самого находились начальник штаба армии, начальник особого отдела, и неизвестный майор, крепкий, как пружина, строгий, а еще образцово подтянутый в совершенно немятой форме.

  Бочкарев, рассмотрев майора, постарался незаметно огладить свою гимнастерку и запихнуть складки за спину.

  - Вот, капитан Бочкарев, - доложил полковник Сазонов, командир дивизии, едва Бочкарев и Сварливцев представились.- Командир роты разведки. Боевой офицер, в должности меньше месяца, но на хорошем счету, до этого командовал взводом разведки, больше пятнадцати языков, имеет награды....

  - Восемнадцать языков, - громко подшепнул Сварливцев.

  Начальник штаба армии, генерал-майор Коломинов, посмотрел на Бочкарева испытующим властным взглядом.

  - Когда последний раз ходили в поиск?

  - Неделю назад, товарищ генерал-майор.

  - Далеко?

  - Километров десять, по тылам.

  - Как обстановка? Что скажете?

  - На нашем участке - семьдесят вторая пехотная дивизия из состава пятьдесят седьмого танкового корпуса. Никаких действий не предпринимают. - Бочкареву вспомнилась беззаботно поющая в лесочке птица. - Сдаваться не собираются.

  - Ну, мы тоже не лыком шиты, - заметил Коломинов. – Воевать умеем. Как считаете?

  - Так точно! – бодро вставился командир дивизии. – Научились.

  - Подойдите к карте, - начальственно бросил Коломинов Бочкареву, пропуская мимо этот возглас.

  На столе распласталась пестрая, зелено-желтая карта района боевых действий с красными и синими линиями и овалами, обозначавшими расположение наших войск, немецких и линию соприкосновения.

  Незнакомый майор оказался тут же, рядом с Бочкаревым, едва ли не между ним и генералом.

  Неприятная личность, подумал капитан. Наверняка, служака, все строго по уставу. И сапоги, небось, скрипят. Не хотелось бы иметь такого начальника.

  Генерал быстро осмотрел карту, посмотрел зачем-то на майора, стоящего рядом с Бочкаревым, и опустил указательный палец на карту, к краю заштрихованного синими линиями овала, далеко к югу от красной линии фронта.

  - Вот здесь?

  - Так точно, товарищ генерал-майор, - подтвердил майор.

  - Товарищ капитан, - Коломинов поднял взгляд на Бочкарева. – Вам ставится задача провести группу майора Ванника вот сюда.

  Километров восемнадцать, прикинул Бочкарев. Местность пересеченная, с островками уже зазеленевшего леса, проберемся.

  - Сколько человек в группе? – спросил он.

  - Пятеро, - сообщил майор. – Вместе со мной.

  Ну и наших столько же, подумал Бочкарев. Значит, сегодня ночью нужно будет разведать пути прохода, снять, если попадутся, мины и проволоку, а завтра выступить всем.

  - Задача ясна? – спросил Коломинов.

  - Так точно. Завтра ночью группу выведем за линию фронта.

  - Отставить! – напрягся начальник штаба армии. – Сегодня ночью!

  - Товарищ генерал... – начал Бочкарев, потом увидел застывшее лицо своего непосредственного начальника, командира дивизии, и обреченно добавил, - Есть сегодня ночью.

  - Учтите, задание особой важности. Отвечаете головой. Если с группой что-либо случится, пойдете под трибунал! В двадцать четыре часа. Доложите, как поняли!

  - Есть сопроводить группу сегодня ночью, - уныло ответил Бочкарев.

  - Свободны!

  В расположении роты властвовал начальник политотдела дивизии, подполковник Петрушкин, сухощавый, с постоянно прищуренным взглядом. Смотрел – как пристреливался. С соответствующими оргвыводами.

  Сейчас он, собрав разведчиков вокруг себя, втолковывал про текущий политический момент.

  - ... распространяют большое количество ложных фотографий и листовок, в которых геббельсовская пропаганда показывает - в кавычках, разумеется, зверства Красной Армии. Поэтому население и немецкая армия в основной своей массе запуганы, потому как правды не знает. И вот тут возникает вопрос, как должен себя вести наш боец...

  - Исключительно по уставу, - вставил кто-то. – Строевому.

  Бочкарев не видел говорящего, но по голосу узнал Озеркевича.

  - Это само собой. А вот как он должен вести себя на освобожденной территории? Я знаю, солдат думает, немец мою деревню сжег, так и я его сожгу. И все его добро теперь мое будет по праву победителя. А это политически неправильно, даже вредно, потому что солдат Красной Армии воюет не для того, чтобы отобрать, а для того, чтобы...

  - Дать. Дать как следует. – опять вставил кто-то.

  - Кто это у меня такой умный? – спросил недовольно Петрушкин. – Отставить разговоры! Воюет с целью освободить народы Европы. А теперь спросим, почему побеждает боец Красной Армии жестокого и сильного врага? А побеждает он своим крепким моральным духом и политической грамотностью...

  Бочкарев поспешил незаметно скрыться, чтобы своим скептическим и независимым видом не разрушить почти идиллию: распространяющего волны идеологической благодати Петрушкина в окружении солдат и сержантов. Ну что поделать, не всем же питаться манной, исходящей от политруков.