- Ты веришь в судьбу? - спросила Клоси.

  - Не верю. Как можно верить в то, что тебе непонятно? Верить - значит, отказываться понять. Признавать - признаю. Как еще назвать полосу невезения, когда перед тобой раскупаются все билеты, опаздывает поезд, и ты не попадаешь на следующий рейс. А твой багаж уходит непонятно как в Дубай. И все только потому, что ты собираешься приехать и сделать ей предложение.

  Или, когда вдруг оказывается, что в этой компании зам генерального - твой однокурсник, а ты даже думать не мог про такую удачу. И им срочно нужно директор представительства в Анкару. А в самолете рядом садится девушка, которая училась в 'А' классе и которая, как выясняется, в тебя втюрилась еще в восьмом. И которая с полгода как развелась. И совершенно случайно попала на этот рейс, потому что бла-бла-бла и так далее.

  Это все странно, очень странно - когда какие-то вещи вдруг сцепляются и выводят тебя на определенную дорогу. Ровную и без выбоин, ведущую к цели, о которой ты не думал и которая вот, совсем рядом. Или когда природа начинает ставить палки в колеса, чтобы ты ну ни в какую не смог совершить задуманное.

  А с тем, что я своими спонтанными причудами что-то там нарушу и призову мировое зло - ерунда. Я такой же винтик, что и остальные. И давным-давно уже прописано, на какой именно минуте я решусь подарить свой выигрыш, и с каким именно выражением лица. И если захочешь спросить, что я на этот счет думаю, не терзаюсь ли неудовлетворенным чувством собственной важности оттого, что моя судьба не полностью мне принадлежит, отвечу - не терзаюсь. Пусть те, кто плетут нити судьбы, продолжают их плести дальше, если им так нравится.

  Клоси пожала плечами.

  - Нравится быть ведомым? Раскачиваться на нити туда-сюда?

  - А есть иные варианты?

  - Тот, кто способен такую нить оборвать, совсем оборвать, заслуживает и уважения, и любви.

  - Оборвать, это наплевать на брошенные чемоданы, отдать все деньги за такси в другую страну, жениться и долго жить в бедности и несчастьи? Да, в этом что-то есть.

  - На что только мужчины не пойдут, чтобы увильнуть от брака, - сказала она. - Может, ты в глубине души боялся и не желал встречи. В той глубине, которая не просматривается с поверхности. И все случилось так, как хотел - чемоданы убегали, поезда опаздывали.

  Вот взять ее, подумал беззлобно Егор, и зацелова... тьфу, не зацеловать, а всыпать по первое число розгами... хотя нет, розгами негуманистично, а мы же все гуманисты - лучше веником. Всыпать, а потом зацеловать... нет, бред... вовсе я не хочу ее целовать!

  - А Света встретила меня только потому, что точно так же желала встречи внутри себя? - спросил он.

  Клоси повела бровями, мол, она ничего не говорила, не собиралась, и вообще, мало ли что он тут ей наговорил.

  Помоги мне разгрузить фургон, - попросила она, останавливаясь.

  Первое, что увидел Егор, соскочив в пыльную землю с выцветшей и высохшей как в гербарии травой - скомканную сине-фиолетовую двадцатку.

  Он поднял ее, осмотрел дорогу, никого не увидел и сунул банкноту в карман рубашки. А затем, когда Клоси вернулась и они поехали вновь, спросил осторожно у Клоси.

  - Помнишь, ты говорила, что Партида сделала мне подарок. А что за подарок, она не сказала?

  Клоси покачала головой.

  - Кто знает, что в голове у этой ветреной девчонки.

  Егор согласился, что мало кто знает. И думал об этом до первого городка. В котором попросил остановиться у киоска "периптеро", где спросил лотерею Скратс.

  Ему дали иную карточку, синего цвета с девятью знаками евро - их нужно было стереть. Выигрыш считался по трем одинаковым числам. Киоскер еще говорил, что правила получения изменились, но Егор его уже не слушал, стирал защитный слой.

  Их было три. Три цифры пятьсот. Пятьсот евро выигрыша.

  Он купил воды, сунул карточку в карман и вернулся в машину.

  Значит, везение, подумалось ему. Которое раньше старательно обходило стороной. Если они и встречались, то случайно, как бывает случайным ненамеренный толчок пассажира в автобусе. Толкнул и извинился. Везение поступало точно так же. Извинялось, и проходило дальше.

  Жизнь, в которой, тебя полюбили мелкие и крупные купюры, как отечественные, так и чужие, казалась странной, непривычной и загадочной.

  - О чем так улыбаешься? - перебила его мысли Клоси.

  - О будущем. Неизвестное будущее, про которое хотелось бы знать если не все, то многое.

  Девушка усмехнулась и покачала головой, как показалось Егору, почти осуждающе.

  Ближе к вечеру их нагнал ливень.

  Начался с редких капель по ветровому стеклу, потом усилился, покрыл стекла и каменистую, всю в щебне дорогу тонкой текучей пеленой воды.

  Они проехали немного, а потом в старый двигатель попала вода, залила там что-то, и мотор тихо заглох.

  - Все, приехали,- сказала Клоси. А мне остался один моток.

  Струи воды за окном образовывали полупрозрачную стену.

  - Переждем? - предложил Егор.

  - Нет, там ждут. Подожди меня в машине, я быстро.

  - Ну, уж нет, - вслед за ней он открыл дверь и выбрался под теплый поток воды.

  Клоси задержала на нем взгляд. Дождь тут же намочил ей волосы, по лицу потекли крупные капли.