Миг, - и парень с сальными патлами оказался рядом, в глазах его танцевала стихийная ярость, бледный язык то и дело облизывал тонкие губы. Рей смотрела, словно завороженная.

- Живой, не обязательно здоровой! Так что заткнись!

- Отойди нахрен от меня! - рявкнула Рей, едва справляясь с тошнотой.

Удар ногой по ребрам заставил заорать от боли, а потом еще один - уже в живот. Рей скрючилась на матрасе, тщетно пытаясь прикрыть живот руками, пытаясь извернуться так, чтобы безжалостные удары попадали по спине и бокам, но не по животу. И проклинала собственную глупость и гордость, уверенность в том, что ее непременно спасут. Ей столько раз везло за эти годы, никто не смел ее тронуть во владениях Рена. Но вот беда, - теперь она была не среди своих и не в безопасности. И стоило бы промолчать, а не провоцировать безумного наркомана. В животе вдруг вспыхнула чудовищная боль, жидким огнем прокатилась по телу, оставляя липкий след выступившего пота, мир вокруг зазвенел резкой вспышкой спазма, прошившего внутренности, раскололся на тысячу осколков, заставляя хрипло кричать, заглушая крики Клиффа, пытавшегося остановить своего подельника, ногам было горячо и липко.

- Да у нее же кровь! Придурок ты, Ник! Остановись!

Кровь. Так вот, что это. Такое обжигающе горячее, липкое, клейкое. Так много крови. Ее крови. Грязный притон вращался перед глазами, боль искажала восприятие, глушила чьи-то крики, топот ног и какой-то грохот. Лампочка под потолком мигала. И Рей сосредоточила на ней свое внимание. Пока горит эта лампочка, она не умрет. Не умрет. Не умрет. Не здесь и не так. Право, что за бесславная смерть. Ведь Рей еще столько нужно сделать. У нее столько новых идей о реорганизации «Внешнего кольца», да и документы в «Первом Ордене» она успела принять не все, не до конца вникла в работу. А так нельзя, это некрасиво. И Кайло будет недоволен ее халатностью. Кайло, да. Она так хотела обнять мужа, вернуться к нему. А главное: они должны вырастить их ребенка. Ребенок. Мальчик или девочка. Лампочка под потолком мигала все реже, тусклый свет ее уплывал куда-то, крохотный огонек в надвигающейся тьме, в которой Рей тонула, захлебываясь, не в силах дышать, плывя в мареве обжигающей боли. Снова мигнула лампочка, яркая вспышка, к которой Рей потянулась. Звон разбитого стекла. Лампочка погасла.

***

Что-то почти до боли сжало ее руку, и Рей очнулась, но глаза почему-то открывать не спешила. В живот поселилась ноющая, тупая боль. С чего бы это? Странный запах, похожий на больничный, раздражал ноздри: смесь лекарств, антисептика и порошка.

- Мы ничего уже не могли сделать, сеньор Рен, - ворвался в сознание незнакомый голос, - мне очень жаль, но ребенка сохранить не удалось. Чудо, что удалось остановить кровотечение без радикальной операции. Сеньора Рен держалась молодцом, хоть и потеряла много крови. Но вы еще сможете иметь детей, - пауза, тяжелый вздох, - мои соболезнования.

Раздались легкие шаги, щелчок притворенной двери. И он-то и вернул Рей в реальность, заставив изо всех сил закусить изнутри щеку, чтобы только не завыть от невыносимой боли, что ударила ее подобно поезду, несущемуся на всех парах, вышибая воздух из легких, ломая тело, разрывая на кусочки душу. Пальцы судорожно скользили по животу, сминая больничную рубашку, с губ сорвалось придушенное сипение.

- Рей!

Она распахнула глаза и увидела прямо перед собой бледное лицо Кайло. Под глазами мужа залегли тени, черты лица заострились, растрепанные волосы составляли разительный контраст с молочно-белой кожей, посеревшие губы шептали ее имя, а в темных глазах полыхали вина и жалость столь яркие, что Рей зажмурилась, лишь бы не видеть всего этого. С губ женщины сорвался стон, она замотала головой из стороны в сторону.

- Рей! Рей! Тебе больно?

Ей хотелось, чтобы он замолчал, исчез, не был никогда в ее жизни. Мгновенно вспыхнувшая ненависть выжгла все эмоции дотла, оставляя после себя равнодушную пустыню, в которой больше не могло быть ничего живого. Ей хотелось смеяться, хотя она должна была бы плакать, но с губ сорвался лишь истерический смешок. Сама не понимая, Рей все это время уворачивалась от рук мужа, который пытался ее обнять. Но даже самое легкое его прикосновение заставляло женщину дрожать от отвращения, борясь с тошнотой. Он виноват. Эта мысль билась в голове, стучала громко в набатные колокола едкой неприязни, что захватила все существо женщины, заставляя отворачиваться от мужа, кривить губы, едва сдерживаясь, чтобы не заорать. Наконец, Кайло понял. Он перестал обнимать ее, и замер, уткнувшись лбом ей в руку. Его сиплое дыхание разносилось по палате, вызывая у Рей глухое раздражение, ненависть, от которой содрогалось все ее тело и от которой хотелось выть раненым зверем.

- Уходи, - Рей резко выдернула руку и отвернулась, сворачиваясь в клубок.

- Рей, прошу тебя, - послышался сзади шепот.

- Уходи, - повторила женщина, закрыла глаза и снова смяла ткань рубашки на животе.

***

Рей выписали из больницы через три дня. Время словно застыло, схлопнулось до одной точки времени и пространства, где в грязном притоне Рей умирала на залитом кровью потрепанном матрасе. Ей повезло, что Кардо все же решил вернуться за своей донной. А потом, прихватив парней, прочесал каждый притон Джакку и Татуина. Он нашел ее всего лишь через несколько часов, и все же слишком поздно. Кайло жестоко расправился с обидчиками своей жены. И Рей попыталась отыскать в себе хоть какие-то зачатки благодарности к мужу, но не смогла. Внутри царила все та же выжженная пустыня с растрескавшейся бесплодной землей.

Рей и Кайло практически не разговаривали. Поначалу Рен еще пытался что-то говорить, искал ее общества и ловил ее взгляд, но Рей упорно отвечала односложно или вовсе молчала. Ненависть к мужу тлела внутри, рискуя разгореться всепоглощающим пламенем от неосторожного слова или взгляда. Рей винила Кайло в том, что случилось. Винила его в том, что он не предупредил ее об опасности, что не выполнил своего обещания, ведь говорил, что сможет защитить их с ребенком. Рей винила себя в своей неосторожности, в том, что отпустила Кардо, в том, что была беспечна и самоуверенна. И варилась в этой ненависти к себе, снова и снова прокручивая события того вечера, размышляя могло ли быть все иначе. О если бы можно было повернуть время вспять! О если бы можно было переиграть! Тогда ее ребенок был бы сейчас жив! Рей еще машинально клала руку на живот в минуты глубокой задумчивости, но этот бессознательный жест проявлялся все реже. Она выслушала соболезнования Кайдел и Фазмы, искренние слова сожаления приближенных людей Рена. Поблагодарила и тут же об этом забыла. Все это не имело цены, все это было бессмысленно. Ребенка ей это не вернет.

Женщина жила словно машинально. Автоматически вставала по утрам, глотала кофе, не имеющий для нее вкуса, ехала в Первый Орден, вечером – во «Внешнее кольцо». Казалось, не изменилось ничего. И, тем не менее, изменилось все. Рей не знала, что дальше, и просто плыла по течению. С каждым днем все более отдалялась от Кайло, который становился все более мрачен и замкнут. Он попробовал устроить безобразный скандал, дав выход своему гневу, отчаянию, своей боли, но Рей просто молча ушла. Все это больше не задевало ее. Не выдержав, Рен уехал. И едва ли Рей заметила его отъезд. Лишь равнодушно пожала плечами на скупое смс. Пусть катится хоть к черту на рога! По губам скользнула злая усмешка и тут же пропала. Он виноват! Виноват во всем! Как смел он обещать то, чего не смог выполнить?! Гнев вскипал внутри и тут же затихал, страшась той ледяной пустоты, что царила в душе Рей.

Ее теперь везде сопровождали люди Рена. Но ни деликатный Кардо, ни весельчак Траджен, ни добродушный Викрул не смогли пробить ту стену, что женщина возвела вокруг себя. Ей хотелось одновременно бежать куда-то без оглядки и уничтожить этот проклятый город, что отобрал у нее дитя. Так продолжалось больше месяца. Уехавший Рен не писал и не звонил. И если Рей вспоминала об этом, то понимала, что ее это не волнует.