Жизнь гончарным вращалась кругом,

Мы ее из глины лепили,

И на миг становились друг другом

Там, где боги пути торили.

Мы скрывались в тенях и чащах –

Ты и я, ты была ундиной

Иль красоткой с этрусской чаши,

Золотою загадкой Диной.

Нежной кожи твоей прозрачной

Я рабом становился бренным,

Целый мир ничего не значил, –

Ты одною вращалась вселенной,

На гончарном кругу, из праха

Превращаясь в сосуд звенящий,

Мы из глины, не зная страха,

Жизнь лепили в тот миг парящий.

*******

Покой мастерской нарушается гулом голосов: явились экскурсанты. Они двигаются вдоль стеллажей, на которых рядами выставлены уже готовые, обожженные, и еще сырые, ждущие своей очереди изделия – кухонная утварь, сервизы, корчаги, кувшины, вазы, горшки, глиняные фигурки. Марина, наша юная многостаночница, совмещающая в одном лице экскурсовода, секретаря, курьера и очередную подругу жизни неугомонного Андрея Болотова, хорошо поставленным голосом вещает:

– Обратите внимание на эти прекрасные крынки и корчаги, выполненные по древнерусской технологии молочного обжига. Что такое молочный обжиг? Это древний способ придать гончарному изделию красивый декоративный вид и сделать его водонепроницаемым. Осуществляется он очень просто. После первого утельного обжига керамики ее опускают в молоко, а затем нагревают до …

– … 350-ти градусов, – мысленно заканчиваю Маринину фразу, утонувшую в вопросе, заданном каким-то нетерпеливым экскурсантом. Сейчас кто-нибудь обязательно спросит, много ли молока мы переводим для того, чтобы осуществить этот процесс.

Осматриваю свое рабочее место, достаю украдкой зеркальце, чтобы взглянуть на себя перед тем, как придется выступить в роли мастера, приобщающего народ к древнему искусству гончарства. По возможности стараюсь избегать участия в подобных мероприятиях, но сегодня коллеги разбежались по делам, и волей-неволей эту обузу пришлось взять на себя.

Группа приближается, и вскоре я оказываюсь в окружении десятка человек, разглядывающих меня и гончарный круг, как нечто диковинное. С удовольствием отмечаю, что добрая половина группы – дети, с ними всегда проще и интереснее.

– Здравствуйте, – слышу вдруг голос откуда-то слева и, обернувшись, чуть не падаю со своего узкого высокого сидения, потому что передо мной стоит не кто иной, как вездесущий блондин-грабитель-специалист-по-связи-сын-соседей-сверху Станислав. В его внезапных появлениях есть нечто фатальное.

– Здравствуйте, – после паузы, потребовавшейся, чтобы прийти в себя и обрести дар речи, отвечаю я и довольно грубо добавляю:

– А сюда-то вы как попали?

– Совершенно случайно, с братом… давно обещал ему совместный поход по городу, вот проходили мимо, он меня и затащил, – говорит Станислав, тоже после некоторой паузы, и показывает на светловолосого мальчишку лет двенадцати, стоящего в первом ряду. Кажется, встречала его во дворе.

– По правде говоря, совершенно не ожидал увидеть вас здесь, в качестве гончара. Удивили. Вы здесь работаете?

– Как видите.

Марина объявляет, что сейчас каждый желающий с помощью специалиста сможет вылепить себе изделие любой желаемой формы.

– Извините, Стас… нислав, мне нужно работать, – говорю я и поворачиваюсь к потенциальным гончарам-любителям, пристроив улыбку на лицо.

Первым желающим оказывается брат Станислава, который с энтузиазмом карабкается на табурет. Приступаю к процессу. Брата по очереди сменяет вся ребячья компания; после детей, восторженно и осторожно держащих горшочки и кувшинчики, изготовленные своими руками, на табуретку взбирается полнокровный мужчина в годах. С такими особенно трудно: обычно при неуверенности движений, они все же пытаются тянуть одеяло, то есть глину, на себя. Наконец Марина командной рукой завершает представление и ведет экскурсантов дальше, к керамическим каминам, которые недавно начали изготавливать в нашей мастерской. Группа удаляется, а передо мной остается стоять пресловутый Станислав. Вопросительно смотрю на него:

– Хотите приобщиться?

– В общем-то, да.

Так он дожидался, когда все удалятся на безопасное расстояние? Что этому мальчику нужно?

– Ну… давайте, садитесь.

– Мне правда, интересно, – Станислав начинает оправдываться.

– Не сомневаюсь… надевайте фартук.

Станислав облачается в фартук, забирается на табурет, я подаю ему кусок глины и показываю, с чего начинать.

– Лепите шар и бросьте его на круг, нужно попасть в центр, и все время смачивайте руки водой.

– Знаете, всегда мечтал сесть за гончарный круг.

Надо же, всегда мечтал…

Станислав лепит шар и довольно ловко прилаживает его на нужное место, я включаю привод:

– Сейчас попробуем вылепить конус, вы будете лепить, а я вас направлю.

Он неловко хватается за кусок глины, круг быстро вращается, глина мнется, деформируется под его руками. Беру его руки в свои и начинаю направлять движение.

– Как у вас ловко получается, – говорит он. – У вас такие сильные руки… для женщины.

– Но я же скульптор и гончар по профессии. Какую форму вы бы хотели?

– В смысле?

– В смысле, какую форму вы бы хотели придать вашему изделию: цилиндр, горшок, чаша?

– Давайте… горшок…

Круг вращается, вода сочится по податливой синеватой поверхности глины, которая под нашими руками почти мгновенно меняет форму: конус приобретает округлости и узкое горло, руки Станислава поддаются движениям моих рук. Прядка волос падает ему на глаза, но он не может откинуть ее. Еще несколько вращений, и горшочек готов. Подаю Станиславу стек:

– Нанесите узор, потом обожжем ваш горшочек, и завтра получите его.

– Спасибо. Вы отлично работаете.

– Стараюсь, – скромно говорю я. – Вымойте руки.

Включаю кран и подаю ему полотенце. Тем временем экскурсия возвращается, Марина произносит прощальную речь во славу гончаров и гончарного искусства, желающие отправляются выбирать покупки, белобрысый брат Станислава с горшочком, который он аккуратно держит на ладони, ожидая, когда тот подсохнет, подходит к нам.

– Стас, классно здесь, да? Ты тоже слепил? Прикольно!

– Да, классно, – отвечает Станислав и смотрит на меня. – Кстати, познакомься, это наша соседка, Дина… э-э-э…

– Просто Дина, – ответствую я.

– Соседка? Правда? Прикольно… А меня зовут Влад…

– Владислав, – улыбаясь, поясняет старший брат. – Поздний ребенок.

– Понятно, – киваю я.

– Пойдем, Стас, – говорит Влад. – Мы еще собирались с тобой в бильярдную.

– Давай свой горшок, – говорю я. – Сделаем обжиг, он будет красивым и водонепроницаемым.

– Правда? – восхищается Влад и отдает горшочек.

Мы прощаемся, Станислав жмет мне руку, как старому приятелю:

– Значит, сегодня вечером?

– Что сегодня вечером? – изумленно спрашиваю я.

– Зайду по поводу обожженных горшков.

– Почему сегодня?

– Ну… чтобы узнать.

– Хорошо, сегодня, так сегодня, – зачем-то соглашаюсь я.

*******

Мне снился Стас… он, который лежал рядом, снился упорно и нахально. Было ужасно жарко и хотелось пить. Или это происходило на самом деле, и я перепутала сон с явью? Я открыла глаза и тотчас же зажмурилась – солнечные лучи лились из приоткрытого окна, за которым жизнерадостно распевали неведомые птицы. Стас зашевелился, сграбастал меня, прижимая к себе, как будто можно было прижать еще теснее, лежа на столь узкой кровати, уткнулся лицом в мои волосы и прошептал на ухо:

– Доброе утро рыжим…

– Доброе утро поэтам, – ответила я.

– Злато заревом искрится, загораясь золотисто – звуков солнечных монисто в волосах, звеня, струится…– прошептал он, щекоча мне ухо губами, а чувства словами. – Как спалось?