После переезда от матери в душе не осталось пустоты. Она не жалела, не скучала. Иногда становилось жаль, может, и вправду, пара лет свободы от ребенка и Лариса полюбила бы ее, но что, если нет?

Неважно. У нее была мама. У некоторых ее и нет. Это хуже.

Больше всего Даша не любила ходить по Ереванской улице. Она вызывала воспоминания об Игоре. Они часто ходили по пустой дороге. И теперь, спускаясь, Даша ощущала горечь из-за чувств, которым не суждено в ней остаться. Их, как и лишние ветки, нужно обрезать. Поначалу больно, а потом заживет. Останется только шрам, зато опыт.

Опыт. Ни вычеркнуть, ни стереть.

Поначалу Даша думала, что все из-за занятости. У нее пары, у него работа и университет. Но чем больше проходило времени, чем чаще вспыхивал огонек “онлайн” в скайпе или асе, тем понятнее становилось, что они разошлись.

Молча. Без слов, сообщений, обвинений.

Даже сейчас понимали друг друга на расстоянии.

Андрей не понимал. Хотел поговорить, заставить их встретиться, но Даша отказалась. Съехала на учебу и перестала отвечать на сообщения. Ни друга, ни Саши, ни Риты, которая появлялась в сети пару раз в неделю.

Прошлое в прошлом. А чувства рано или поздно уйдут. Когда-то станет легче. Так пишут в книгах, показывают в фильмах.

Все живы. Это главное.

Даша спускалась к Дворцу пионеров. Тяжелые ботинки цеплялись о шершавые камни в асфальте, дышалось тяжело: густой туман наполнял легкие влагой, а воздуха не хватало. Что-то в этом было. В такие моменты хотелось вдохнуть еще раз и еще, но чем больше глотков было сделано, тем меньше оставалось кислорода. Нужно делать это медленно, но так не будет отрезвлять.

Весеннее тепло задерживалось. И прохлада, окутывающая хрупкую фигурку в черной толстовке, словно сжимала ее, трясла за плечи и говорила: “Живи, ну же, вспомни, что тебя цепляло, вспомни свои мечты”.

Даша забыла. Она все делала на автомате: ходила в колледж, писала домашку, говорила со знакомыми, проглатывая их истории, наполняя себя чужими эмоциями, переключаясь на их переживания. Так, чтобы перестать думать о своих.

Иногда проскальзывали мысли добавить Игоря в Черный список. Но Даша не решалась. Что если напишет?

Вот только не знала хотела этого или нет. Как реагировать? Что чувствовать?

Они ведь не расходились. Так, просто общались, просто гуляли вместе, ну поцелуи и что? Может, Ира была права и все эти статусы, официальные предложения об отношениях важны?

Чертовы отношения, чертовы чувства! Даша просто терялась в своей чашке с болью. Как там говорят? Можно утопиться в ложке?

Единственное хорошее — дом. Чистый подъезд, новенький лифт, связка с магнитным ключиком о котором Даша мечтала когда-то. Кругляшок, который прикладываешь к замку и открываешь дверь, вместо того чтобы нажимать засаленные и противно пахнущие не то металлом, не то рыбой кнопки кодового замка.

Все было как в историях, которые каждый вечер придумывались и становились чем-то светлым и теплым, несмотря на старые батареи и холод в квартире.

Теперь что-то, да было иначе.

Еще пара глотков воздуха, пара вдохов, чтобы насытиться тяжелым густым туманом и переступить порог дома.

Папа ведь ждет. Сегодня Даша пришла раньше. Сходила только на площадь Космонавтов, там в переходе был магазин “Все по десять”, где за недорого можно было купить резинки для волос и что-то еще. В общей стоимости чек был на двадцать гривен: четыре резинки, круглая расческа с зеркальцем, чтобы удобно носить в колледж и китайский механический карандаш.

Хотелось купить какой-то тяжелый в канцелярии архитектурного корпуса КНУБА, но Даша боялась туда идти. А если там Игорь? Хотя его там быть не могло: архитектурное отделение — другое государство, соединенное со строительной частью подземным переходом. А во возле него… или в парке, недалеко от заправки.

Блин, Даша даже дом Риты и Игоря старалась обходить стороной. Перестала заглядывать в парки и гулять возле кинотеатра. Вся ее жизнь сосредоточилась на колледже, библиотеке и квартире, в которой она забывалась, как только садилась за компьютер.

— Даш? Ты как-то рано.

Отец вышел из кухни, держа в руке мочалку для посуды полную пены.

— Я там картофель запек… ну с сыром и овощами, как ты прошлый раз учила делать, — он сказал это и подмигнул. — Как дела?

— Не очень, — честно отозвалась Даша и опустила голову.

— Помочь или?

— Ничего, просто сложно, я справлюсь. Как картофель?

Вываливать накопившееся внутри не хотелось. Оно, как желе: слишком вязкое, пересыщенное, напичканное красителями. Стоило подождать, долить воды и смотреть за тем как смесь превращается в бледный кисель. А вот тогда можно и не говорить об этом.

— Хорошо, ты это, не парься, ладно? Я рядом, комнату твою обустроили и мне кровать купили. Давай на выходных съездим в строительный магазин? Тебе, вроде, шкафчик для книг нужен. Там узкий как раз станет. Можем даже сами сделать.

— Сами? — Дашу это удивило. — А можно?

— Да, только нарисуй какой хочешь, замеры сделаем с тобой, начертим и купим материалы. Там листы целые продают, только в магазине попросим разрезать как нужно.

— Я согласна.

Даша не заметила, как начала улыбаться. Вытерла нахлынувшие слезы и, бросив сумку на пол, пошла к отцу на кухню.

Он спрашивал, но не лез. Поддерживал, но не навязывался и от этого прорастало теплое и приятное чувство защиты и уверенности.

Да, между ними была недосказанность. Но это пустяки, в сравнении с ямой молчания между Дашей и мамой. Ямой, которая всегда была глубже некуда и всегда оставалась пустой. В нее даже не бросали веревки, пытаясь зацепить их о другой берег и построить мост.

В колледж ходить теперь не очень хотелось. Ира училась с ней в одной группе и все время косо смотрела, пыталась подставить или сделать какую-то мелкую пакость.

И если по началу Даша боялась, то сейчас было просто неприятно. Ребята в группе были в курсе всех событий. Пришлось рассказать Яну, а тот уже передал остальным. Их всего двадцать пять человек. Большая семья, так сказать.

Ян, к слову, был старостой. Учителя все спрашивали почему он, а не какая-то из девочек. Но Даша не могла представить в этой роли никого, кроме Юрина.

— Ян Юрин, — Даша проговорила это, читая список учеников.

— Ась? — отозвался парень. — Ты чего зависаешь? У нас окно, а она журнал листает. Выходишь на стипендию на второй год, если не завалишь ничего.

Он нахмурил густые темные брови и внимательно посмотрел на растерянную Дашку.

— Дана, ты совсем какая-то не своя последний месяц. И руку не поднимаешь и балы у тебя… ну так, еле-еле на стипендию. Слушай, пошли в деревяшку. Пиццу хочу. А?

— В деревяшку? Маленькая перемена ведь, не успеем… — Даша растерянно посмотрела в глубокие синие глаза Яна.

— У нас окно, — он терпеливо напомнил. — Ну типо пары нет, поняла?

— Блин, прости, я прослушала.

— Витаешь в облаках, все ясно. — Он добродушно улыбнулся, положил руку на ее плечо. — Давай, собирай свои вещи и пойдем в деревяшку. Очереди не будет, пицца только-только приехала. Там завоз как раз недавно был.

— Откуда ты все это знаешь?

— Да я от старшаков слышал. Ну и машина приезжает. Иногда из окна видно же. Вся информация достоверна.

Даша понятливо кивнула, захлопнула журнал и отдала старосте.

— Посмотрела и хватит, — он рассмеялся, сказав это. — К сессии подтяни все, а сейчас уж ладно.

Ян застегнул спортивную кофту и, взяв засунул журнал в свою сумку.

— Только не говори, что я его таскаю. Ну лень потом искать его по всему колледжу, когда препод попросит. Так-то я должен его передать в учительскую.

— Молчу, ничего не знаю и не видела.

Даша накинула толстовку. Хорошо, что нет замка — удобно и меньше продувает. Последнее время хотелось чуть больше тепла. Пусть от одежды, но все же.

К магазину шли молча. Ян высматривал кого-то, а Даша здоровалась с теми, кого знала. Коротко, без вопросов и разговоров: все спешили.