Ольга Ирбит Живу в терновнике cреди шипов… Жизнь заставит Станешь и поэтом. Сергей Довлатов Здесь нет ни грана лжи, Здесь только правда. Автор * * * Переверну песочные часы. Песочек тихо заструится. Вот так же тихо, незаметно, Проваливаясь и шурша, Течет – ссыпается и наша жизнь…. И вот уж пусто в верхней половине А что успели мы? * * * Невидимые нити, прочнее нет, Не разорвать, чтоб обойтись без крови. Поэтому молчать, терпеть, а то… «Подслушает проклятая, придет… И вмиг избавит нас От жизненных забот». * * * К обеду ждали сына, Летали, не ходили… Вдруг в 6.45 звонок: Скоропостижно Ушла из жизни Белла… Могильным холодом пахнуло… Хотелось трубку бросить И не слышать Нежданную и страшную ту весть.. Святая простота – В буфете не пробьешься — Засела цыганва.. – А вы, видать, из высшей расы? Она сказала гордо – Да! * * * Имя дать – судьбу предсказать… Моя русская мама Об этом, наверно, не знала, В честь подруги – еврейки Библейское имя дала, Мне навеки судьбу предсказала! Жертва зеленого змия Худа, в чем держится душа, Глаза косые, во лбу шишак, Бессмыслен взгляд, блаженная улыбка И ходит, шаркая, не больно шибко, Коленки внутрь и шаткая походка. Замешана тут, видно, водка. Когда глядишь на то злосчастное созданье, Беда уж не беда, страданье – не страданье. Одно муторное воскресенье Посуда бьется к счастью, — Глаголет белый свет. Посуду бью да бью я, А счастья нет и нет… Но в пятьдесят, как в сорок мама, «Я счастлива!» – твержу упрямо. * * * Я кормила грудью дочку, Я кормила грудью сына — Распашонки, ползуночки – Идеальная картина… Все тревоги и заботы Пронеслись как птичья стая… Дети выросли… забыли… Стала я совсем седая… Молодая мама катит По двору в коляске сына — Распашонки, ползуночки — Идеальная картина… * * * Я думала, душа моя погибла, Закованная много лет в броню. Но встреча этот клапан выбила. Весь вечер я смеюсь, пою, Не думаю, что надо быть спокойной И сдержанной, не верящей в слова, В отчаяньи не говорю себе, Что я могу сойти с ума, Доверчива и простодушна, Раскованна, слегка пьяна, Смеюсь, шучу, ору, Чтоб завтра снова В броню свою одеться поутру… Загадка
Передо мною сфинкс. Глядит с усмешкой, И за семью печатями Свое он мненье держит, То скажет так, то эдак. Нас за людей не держит? В больших начальниках — Сидит молчальником. * * * Я слышу каждый день В лицо и в спину, И шепотом и громко От старика и от ребенка: Жидовка, или жид, жида, иуда», Но чаще: «сара». В лицо – смешки, ухмылки, А если за спиной, То мерзкая какая – то возня… По гнусности сравнить Все это не с чем!!! Алле Где его я отыскала? – Это вовсе не секрет, Но такого эгоиста Больше не было и нет! Одному секретарю парткома Вот лизоблюд повыше чину Купил огромную безвкусную картину. В глазах людей Он не ударил в грязь лицом И выглядел двояко: И благородным меценатом И верноподданным солдатом. А был на самом деле Двурушником и подлецом. На отъезд сына в Харьков 14 коротких лет Судьбой отпущено нам было Тебя растить, лелеять и кормить. Всего четырнадцать, — А ты, сынок, уже не наш. Как мало длилось счастье, А впереди – ненастье. Но там же, впереди, Еще немало лет. Надеемся, всегда ты будешь нам Хорошим сыном. Но ты, сынок, уже не наш. Не знаешь ты, как Одиноко нам и больно… Но счастлив ты, и с нас довольно. Но все же ты, сынок, Уже не наш! Не наш! Не наш! Уже не наш! * * * Байконур для меня — Это станция Тюра – Там. Байконур для меня — Это город Ленинск. Байконур для меня — Город всех моих драм. Байконур для меня — Дети, муж, «двойка», Прошлого тени. |
