– Ну, черт возьми, – произнес знакомый голос, которого я не слышала уже много лет, и пожалела, что это было сказано за моей спиной. – Меня давно не было, но, похоже, Табби все еще устраивает хаос в «Хаосе».

Я повернулась, чтобы посмотреть на маму, игнорируя все доводы, потому что знала, что не только папа, но и весь «Хаос» бросил ее и сказал ей не приближаться к ним и их собственности.

Я почувствовала, как неприятная вибрация поднялась до апокалипсического уровня, затем уловила движение. Я оглянулась через плечо и увидела, что папа перемещается к маме, но Шай его опередил.

Я никогда не видела, чтобы кто-то двигался так быстро.

В одну секунду он был в шести футах позади меня, а в следующую – уже проходил мимо.

Я знала почему. Хотя это случилось задолго до того, как мы с Шаем переспали, все братья знали, что мы с мамой не ладим. Они знали, как она сломала меня. Они знали, как безжалостно она относится к этому. Они знали, какие отвратительные вещи она говорила мне, делала со мной, как это заставляло меня чувствовать и как это заставляло меня действовать, когда я была моложе.

Это была моя вина, но это моя мама заставила меня чувствовать себя ничтожеством. А потом я оказалась в шестнадцать лет с парнем, слишком старым для меня, который ударил меня, когда я собралась уйти.

Дело было не только во мне. Мама подралась с Тайрой, у них даже была кошачья драка во дворе «Райда». Она всегда была кричащей сукой папы.

В конце концов она попыталась продать опеку надо мной и помчалась к папе, чтобы вытащить своего ныне покойного мужа из долгов перед наркоторговцами. Я не должна была этого знать, но в семье об этом говорили, а «Хаос» был моей семьей, так что я узнала. Папа заключил сделку, чтобы убрать ее из нашей жизни, особенно моей, потому что ее жестокое обращение так глубоко меня ранило.

Папе это удалось. Она исчезла. Но память о ней не исчезла.

Что касается меня, то все в клубе знали, что, если бы не их любовь, папина любовь и любовь Тайры, все могло бы пойти по-другому для меня. Действуя против неумолимой жестокости со стороны мамы, я была на неправильном пути, и если бы у меня не было их заботы, прямо сейчас я могла бы быть как Натали, наркоманкой или зависать с людьми, которые не были хороши для меня.

Или еще хуже.

Я знала это. Все это знали.

А мой мужчина любил меня.

Когда он стал наступать на маму так, как он это делал, я получила представление о том, насколько сильно.

– Она не... – Шай ударил рукой маму в грудь, и мама отпрянула назад, размахивая руками и с шокированным лицом, – ... увидит тебя... – он толкнул маму прямо в дверь, так что ее спина громко ударилась о нее, прежде чем она распахнулась. Шай оттолкнул ее. Она пошатнулась, и Шай закончил, – если только она, бл*дь, не захочет тебя увидеть. Слушай меня, сука, ты не мать моих детей, так что я не обязан с тобой нежничать. Я не знаю, какого хрена ты здесь забыла. Мне все равно. Все, что я знаю, это то, что Таб не увидит тебя и не услышит твоего голоса, если только сама этого не хочет. Я могу преподать тебе этот урок прямо сейчас или ты можешь сесть в свою гребаную машину и уехать. Решай. Но помни, ни один мужчина в этом здании не подойдет к тебе, так что прими это во внимание, когда решишь, как провести следующие пять секунд.

Я поспешила через все еще открытую дверь, открыла рот, чтобы сказать что-то, но у меня не было возможности. Мама смотрела на Шая в течение одной из этих пяти секунд, а затем в прямом смысле побежала к своей машине в течение остальных четырех секунд.

Когда она захлопнула дверцу машины и завела ее, та завизжала, и мама умчалась прочь. Я посмотрела на профиль Шая и сжала губы, понимая, почему мама так сделала.

Шай повернулся ко мне. Я напряглась. Он поднял руку, схватил меня за затылок и притянул к себе.

– Увидимся дома, – тихо сказал он, прижавшись губами к моим волосам.

Я откинула голову назад, поймала его взгляд и кивнула.

Он отпустил меня, не оглядываясь подошел к своему мотоциклу, и я смотрела, как он заводит его, и продолжала смотреть на него. Мое сердце бешено колотилось, горло горело, мой мозг не работал, когда он с ревом уехал.

– Табби, – раздался позади меня рокочущий голос отца, и я резко повернулась к нему.

Я посмотрела на красивое лицо, которое обожала, в глаза, которые видела в зеркале каждый день, и, прежде чем он успел произнести еще хоть слово, произнесла.

– Я люблю тебя. Я не смогу жить без тебя. Но если ты заберешь единственную семью Шая, кроме его брата, – я вздохнула и закончила, – я никогда, никогда не прощу тебя.

На этом я повернулась и помчалась к своей машине, пытаясь бежать в ботинках из крокодиловой кожи (что, честно говоря, было нелегко). Потом я села в нее, и, не теряя времени, уехала из места, которое всегда было для меня домом.

Но если они заберут его у моего мужчины, он больше не будет моим домом.

Поэтому я проплакала всю дорогу до своей квартиры, но, остановившись на стоянке снаружи, вздохнула, вытащила салфетки из бардачка и вытерла лицо, прежде чем подняться к себе.

Неподалеку стоял байк Шая, а я должна быть сильной рядом со своим мужчиной.

***

Я провела языком по нижней стороне члена Шая и уже собиралась обхватить его кончик, когда он резко изменил план действий и притянул меня к себе. Шай перевернул нас, и когда положил меня на спину, поднял голову и, не сводя с меня глаз, медленно скользнул внутрь меня.

Я прикрыла глаза и приоткрыла губы.

Шай двигался медленно, он любил ласки. Опираясь одной рукой о кровать, он поднял другую руку, чтобы обхватить мою голову. Шай провел большим пальцем вдоль линии моих волос, не отрывая от меня взгляда, когда занимался со мной любовью.

Я выгнулась, согнув колени, и он проник глубоко внутрь. Скользнув ладонями по его коже, я подняла голову, чтобы завладеть его ртом, и он не заставил меня ждать. Он с готовностью подставил губы, продолжая медленно, сладко, красиво брать меня.

После моего поцелуя, его губы скользнули по моей щеке к уху, где он прошептал.

– Люблю тебя, Табби.

О да.

Я прижалась своими бедрами к его бедрам, крепко обняла его и прошептала ему на ухо.

– Я тоже люблю тебя, Шай.

Его рот переместился ниже моего уха, и он прошептал мне.

– Ты всё для меня.

Боже, боже, я любила своего мужчину.

– А ты все для меня, – выдохнула я, и вдруг, как гром среди ясного неба, меня накрыло. Яростно и сильно я закричала и вонзила зубы в кожу его шеи.

Шай продолжал вести меня через мой оргазм, и когда я кончила, он поднялся на руках, чтобы у него была возможность сильнее вбиваться в меня. Он провел рукой по моей щеке, скользнув пальцами по моему рту, затем вниз к моей челюсти, шее, к груди и он обхватил ее рукой.

Все это время он, не отрываясь, смотрел на меня.

Он был, попросту говоря, прекрасен.

Его движения стали глубже, быстрее, лицо потемнело, и я знала, что он приближается к своему оргазму, поэтому я подняла руки и провела кончиками пальцев по его плоскому прессу. Шай скользнул большим пальцем по моему соску, посылая дрожь через меня, и я высунула язык, облизывая верхнюю губу.

– Великолепная, – прорычал он, двигаясь быстрее и сильнее.

– Да, – согласилась я, задыхаясь.

Не я.

Он.

Потрясающий.

– Черт, – проворчал он, и я поняла, что он уже близко.

Я была права. Шай откинул голову назад, врезаясь в меня еще сильнее. Он продолжал толкаться, пока я смотрела, как он наклонил голову, прикусывая нижнюю губу, и, серьезно, наблюдая, как он кончает, я чуть не кончила снова.

Наконец, он проник так глубоко, как только мог, замер и рухнул на меня сверху.

Я с радостью приняла его вес, обхватив его руками и прижимая к себе.

Шай не заставил меня долго ждать. Он переместил вес на предплечье и тяжело задышал мне в ухо.

Наконец, когда его дыхание выровнялось, рукой, все еще сжимавшей мою грудь и зажатой между нами, скользнул к моей шее. Он поднял голову и посмотрел на меня.