Когда она вышла из роскошного особняка Стоунов и открыла книгу старой подруги, она прочла три слова: «Не переставай искать».

Нора проснулась в совершенно незнакомом ей настроении – она была бодра, полна энергии и какой-то детской радости. Встреча с Кэрри обрадовала ее больше, чем она могла подумать. Ей нужна была отдушина, человек, которого она могла бы послушать и которому могла бы выговориться. Только с последним были проблемы. Как можно обсуждать свои семейные передряги с кем бы то ни было? Она так никогда не делала из-за боязни осуждения и чрезмерному уважению к мужу. Но на самом деле, эти причины прикрывали самую главную – всеобъемлющую слепоту Норы. Да, она была слепа и думала, что все трудности временны, что муж перестанет ходить налево, а она перестанет заботиться об этом, даже если он не перестанет ходить налево. Сейчас она не беспокоилась о его похождениях, но как только она это поняла, пришло иное осознание – пустоты ее жизни, которую нечем заполнить, ведь прежде она была наполнена лишь заботами о семье.

Сегодня Нора завтракала в приподнятом настроении, Ричард поглядывал на супругу и наивно полагал, что она рада его приезду.

– Ты сегодня особенно весела. Неужели тому причиной я?

– Нет, Дик, прости, не ты. Вчера я была на приеме у Стоунов, ты знаешь таких?

– Стоун… Это ли не хозяин судостроительной компании?

– Вполне вероятно, я не успела уточнить, чем конкретно занимается мистер Стоун.

– Ты была на его приеме и не узнала род его занятия? – Ричард усмехнулся.

– Его вообще вчера не было. Прием устраивала его супруга – Кэролайн Стоун, в девичестве Уайт, мы дружили с ней в детстве и юности, а потом взрослая жизнь разбросала нас по разным берегам.

– Весьма интересно. Удивительно, почему я лично не знаком с этим Стоуном. Говорят, он важная шишка.

– Так вот, я иду сегодня к Кэрри, мы договорились пообедать и пообщаться, вчера мы не успели толком поговорить. И я хочу познакомиться с ее детьми.

– Хм, что ж, отлично. Ты помнишь, что завтра приедет Майкл?

– Ну, разумеется, я уже дала распоряжения по поводу ужина. Еще у меня к тебе есть пара вопросов. – Ее лицо вмиг помрачнело, она отставила чашку с кофе и вздохнула прежде, чем заговорила.

– Я весь внимание, – в отличие от супруги Дик не думал концентрироваться на разговоре, он успевал намазывать тосты, добавлять в чай сахар и листать свежую газету.

– Дик, неужели грядет война?

Он непонимающе сдвинул брови.

– Хм, что я могу сказать. На данный момент никто не делал официальных заявлений, но такая вероятность есть. А что?

– Да так, по Лондону гуляют слухи. Бланш на днях была у меня, они с мужем уезжают в Америку, дабы избежать внезапной опасности. Нам следует принять меры безопасности или тебя, как высокочтимого министра, обеспечат надежной защитой?

– Будь уверена, дорогая, так и будет. Мне пора. Майкл будет завтра в два, не забудь.

– Хорошего дня, Дик.

Когда Нора приехала к Кэрри, она немного занервничала. Она уже чувствовала, что жизнь Кэрри была куда более насыщенной, нежели ее собственная. Но она понимала также, что переживать из-за этого глупо, просто нужно быть выше всего этого. В конце концов, она рада, что у Кэрри все получилось несмотря на то, что Нора боялась за ее судьбу – сложно добиться чего-то, когда ты женщина, да еще и с такими взглядами как у Кэрри. Но та сломала все условности своей непоколебимостью и упорством.

Войдя в дом, Нора застала приготовления к ланчу. Кэрри спустилась к гостье с сияющей улыбкой, на ней было изящное платье мятного цвета с коротким рукавом, она выглядела невероятно мило и, что называется, по-домашнему. Следом за ней спустились дети, оба были светловолосые и прелестные. Джеральд походил на отца, фотографию которого Нора успела рассмотреть в гостиной. А Бекки была очень похожа на Кэрри в детстве. Казалось, что они были воплощением любви – светлые и лучезарные как первые отблески солнца на водной глади, ясноглазые и полные нежного детского очарования. У них были прекрасные манеры, они не шалили и вели себя пристойно и при этом довольно свободно, в их движениях и словах уже чувствовалась рациональность, они все понимали, но были детьми: непосредственными и веселыми. Нора поразилась, как Кэрри шутит с детьми и не запрещает им смеяться за столом или съесть больше десерта. Своих сыновей Нора воспитывала в большей строгости, может, поэтому между ними всегда была некая отчужденность.

– Твои дети – настоящее чудо, Кэрри, – сказала она, когда Джеральд и Бекки ушли на уроки. – Мои были настоящими прохвостами.

– Все дети чудесны, – улыбнулась Кэрри. – Я думаю, из твоих прохвостов выросли настоящие мужчины. Мне хотелось бы, чтобы мои дети выросли достойными людьми, и уверена, что так и будет. Но они дети, и шалости просто необходимы, благо они всему знают меру.

– Ты отлично воспитала своих детей.

– Я на это надеюсь. Давай выпьем чаю?

Они прошли в гостиную, куда принесли чай и десерты, и где они могли спокойно поговорить.

– Что ж, – начала Нора после некоторого молчания. – Когда вернется глава семьи?

– Ждем его завтра с первыми петухами, – улыбнулась Кэрри, в ее глазах вновь загорелись огоньки, Нора не могла этого не заметить.

– Стало быть, завтра мы не увидимся. Полагаю, одного дня не хватит, чтобы вспомнить минувшие двадцать с лишком лет. Завтра, к слову, приезжает мой младший сын Майкл.

– О, как чудесно! Как часто он бывает у вас?

– Не чаще раза в месяц, уж больно занят учебой. Странная вещь: ты рожаешь детей и становишься для них целым миром, но стоит им вырасти, и они способны создавать свой собственный мир без твоего участия. Это печально… Понимаешь это только тогда, когда дети улетают из гнезда взрослыми птицами.

– Мне только предстоит с этим столкнуться. Хотя мне думается, что это нормально, и этого не избежать. Наша задача – дать нашим детям как можно больше, прежде чем они смогут этим воспользоваться. Так они будут знать, что правильно, а что нет. А ты будешь знать, что смогла наполнить их знаниями и любовью до краев.

– Ты права.

– А ты чем-то опечалена. – Кэрри понимающе улыбнулась. – Что-то не так?

– Нет, нет. Я просто восхищаюсь тобой и твоим видением воспитания и жизни. – Нора не хотела показывать свои слабости, но она чувствовала, что Кэрри видит ее насквозь.

«Нет, я не предоставлю ей возможность проявить жалость ко мне. Моя жизнь не идеальна, но я не жалкая». – Думала она, понимая, насколько она уязвима. Вот оно! Чувство, которое преследовало ее на пути к дому Кэрри – она боялась, что раскроет себя и свои проблемы, она не хотела, чтобы Кэрри видела ее настоящую и словно ждала, когда же откроется вся правда о жизни Кэрри. Не бывает идеальной жизни, значит, у Кэрри тоже не все гладко, возможно, это просто маска. Такая же как у Норы.

– Ты хотела что-то у меня узнать? – Кэрри прервала повисшее молчание.

– Да – все! Я думала полночи о том дне, когда в последний раз видела тебя и о том, почему он стал последним… Я так захлебнулась семейной жизнью, что забыла о своем единственном друге. Почему так случилось, и почему мы не смогли это исправить?

– Просто мы… выросли.

– Неужели это оправдание?

– Нет.

– Ты встретила настоящих друзей, которые готовы разделить с тобой весь ужас этой жизни?

– Да. Но только одного – своего мужа.

Кэрри встала и подошла к окну. День был удивительно теплым и солнечным. Окно гостиной выходило в сад, где в золотых лучах купались сонные бутоны еще нераспустившихся роз и макушки зацветающих яблонь. Еле уловимое дыхание весны проникало сквозь окна и дурманило своей свежей сладостью. После нескольких дней проливных дождей, этот весенний воздух, в котором сливалось щебетание птиц и шептание пробуждающейся листвы, был словно медовый нектар жизни.

– Раз уж ты вспомнила про последний день, когда мы виделись, я начну с него.