– А как же любовь к самому себе? По мне, так это та любовь, которая никогда не исчерпает себя.

В таком духе она рассуждала нередко, но чаще с собой, потому как не находила понимание в лице окружающих. Это не мешало ей быть верной своим принципам и жить так, как она считает нужным. Нора же была более кроткой и консервативной. Ее родители были строгими и от единственной дочери требовали покладистости. Как правило, такой подход порождает совершенно противоположный эффект. В случае с Норой – она просто стремилась скорее сбежать из родительского дома и избавиться от бесконечного воспитательно-назидательного процесса, в атмосфере которого она жила. Замужество стало спасательным кругом, выходом, а любовь приятной привилегией к желанному избавлению. Возможно, это действительно было лучшее решение, но сейчас, годы спустя, когда осознанность начала постепенно наполнять Нору, она уже не была уверена в правильности своих поступков. Для многих женщин, особо для тех, кто не сразу открыл в себе таланты или обнаружил склонность к какому-то занятию, весьма непросто существовать в мире, который принадлежит людям сильным и решительным. Из-за сомнений и неопределенности они становятся похожими на беззащитных детей и ищут укромное место в лоне супружеской жизни. Счастливые те, кто обрел гармонию и благость в отношениях с супругом, еще более счастливые те, кто сумел пронести этот дар на протяжении всей жизни и не потерять себя, но как несчастны те, кто жестоко заблуждался, полагая, что любовь бессмертна! Глубокая трагедия многих историй любви заключается в том, что все эти истории конечны. В юности все кажется ярче, нежели оно есть на самом деле, и как легко ошибиться в выборе спутника – столь важном выборе для каждого. Нора до сих пор не могла с уверенностью признать, что сделала неправильный выбор, ведь когда-то она была счастлива со своим избранником. Но что было бы, если бы она поступила как Кэрри и не спешила с замужеством?

Кэрри, к слову, была абсолютно счастлива с самой собой. Конечно, в будущем ей захочется настоящей любви и надежного спутника рядом, но в период юности весь ее романтический пыл был направлен на расширение своего кругозора и мечтания. Она много читала, учила языки с помощью преподавателей, а когда достигла совершеннолетия, поступила в университет, что было для нее огромной победой. Семья одобряла ее порывы, и это еще больше подстегивало Кэрри совершенствовать свои способности и развиваться, чтобы принести пользу обществу и своим родным. Единственное, что стало тревожить некоторых членов семьи Кэрри, так это факт того, что она совершенно не стремилась выйти замуж. Ей было двадцать три, ей часто предлагали руку и сердце, вокруг нее было достаточно поклонников, но, увы, она всех отвергала.

– Папа, я не ищу любви, но жду ее. Что я могу поделать, если пока она не стремится завладеть моим сердцем? – ответила она однажды на расспросы отца по поводу ее замужества.

– Я понимаю, милая, и поддерживаю тебя в твоих доводах. Выходить замуж нужно с трезвой головой и открытым сердцем. Ты долго училась и созревала, и теперь, я надеюсь, ты открыта для любви, и она непременно впорхнет в твое сердце.

Так и случилось. Кэрри познакомилась с Эдвардом Стоуном, когда отправилась работать в Лондон. Она не могла ни влюбиться в него без памяти: он был хорош собой, умен и полон амбиций. Но об этом позднее, а сейчас вернемся к обеду, на котором состоялась судьбоносная встреча.

Нора не могла прийти в себя от осознания произошедшего. Сейчас она вспоминала, как любила свою подругу в юности и как обещала всегда поддерживать с ней связь. Однако, как часто бывает в жизни, исполнить обещание Норе не довелось. После замужества она стремительно распрощалась с прежней жизнью и стала строить новую, постепенно освобождая сознание от пут прошлого. С родителями она общалась мало, пары писем в месяц было вполне достаточно по ее разумению, прибавим к этому встречи раз в год и стабильную материальную поддержку, подарки и гостинцы. Нора оправдывала себя псевдозанятостью, обязательствами замужней дамы, она задаривала семью подарками, пытаясь откупиться от их присутствия в ее жизни. Она ненавидела своих родителей, они тиранили ее в детстве, и она не желала быть связанной с ними после брака. Своих детей она воспитывала в любви и чрезмерной опеке, дабы они не относились к ней так, как она относилась к своим родителям. К Кэрри же она испытывала самые теплые чувства, она любила подругу, и в данную секунду не могла явственно вспомнить, когда последний раз писала ей. Возможно, Кэрри напоминала о жизни в Солсбери, безрадостном детстве и строгих родителях. Как бы то ни было, она забыла. Забыла о возможно лучшем человеке в ее жизни, о верном друге, который воспитывал в ней силу, который развлекал и веселил ее, когда она получала выговор от учителей и затрещины от отца. Она забыла друга, который всегда говорил ей правду, какой бы горькой она ни была. Искренность и трезвая оценка ситуации – вот, чего не хватало Норе долгие годы от окружающих ее людей. Она так и не нашла лучшего друга: ни в лице мужа, ни в бесконечном потоке знакомых. И только в эту секунду, впервые за двадцать пять лет она это поняла.

Обед прошел как нельзя лучше. Здесь были высокопоставленные лица, люди более низкого ранга, люди искусства и культуры, военные и медики, ученые и содержанки. Настоящая смесь взбитых сливок и вареной кукурузы. Этим отличалась Кэролайн Стоун – она любила разных людей и не стеснялась садить их за один стол, она считала, что социальные предрассудки – глупейшая вещь на земле после войны, и умело лавировала между представителями всех сословий. На ее вечерах всегда было многолюдно и интересно, из-за присутствия столь различной публики дискуссии становились оживленными и яркими, а знакомства, завязанные на таких обедах, открывали многим посетителям новые и привлекательные перспективы. Вот и сейчас все бурно беседовали, рассуждая о близившейся войне и предлагая разные варианты исхода.

– Демократия – вот выход для нас всех! – стучал по столу один революционно настроенный пианист. – Революция во Франции дала огромные и сочные плоды, Англия должна быть следующей.

– Но позвольте, война коснется не только Англии, неужели весь мир должен обратиться в хаос? Ведь безграничная свобода приводит к саморазрушению! – отозвался вице-губернатор Лондона.

– Война вообще может миновать Великобританию, господа. Или, что было бы великолепно, вообще не начаться! – подхватил один худощавый аристократ в идеально накрахмаленной рубашке, явно ратующий за нейтралитет.

– Войны не избежать, – железно произнес заместитель министра обороны.

Прения приняли еще более оживленный характер, и хозяйка вынуждена была вмешаться, чтобы охладить пыл присутствующих. Было решено сменить тему, а после того, как гостей пригласили отведать десерт в саду и посмотреть на фейерверк, миссис Стоун попросила минуту внимания и обратилась к гостям, так радушно посетивших ее в этот день.

– Я безмерно рада, дамы и господа, за ваше доверие и уважение, которые вы выказываете по отношению ко мне. Также я благодарна за ваши пожертвования, которые каждый по средствам предложил открытому мной фонду в пользу помощи фронту и тылу в случае войны. Если Господь поможет нам избежать этого ужаса, все средства будут отправлены в военные госпитали Лондона и в фонды поддержки семьям инвалидов, пострадавших во время военных событий. А теперь, наслаждайтесь вечером и помните, что каждый человек имеет свое предназначение в этом мире. Если грядет катастрофа, мы обязаны быть готовыми нести свой крест с должным благородством и самоотдачей. Доброго всем вечера!

За вдохновенной речью Кэролайн последовали аплодисменты, и гости между собой восхваляли хозяйку вечера, а некоторые поспешили лично поблагодарить миссис Стоун за прием и такую потрясающую идею как сбор средств. А когда вечер окончательно подошел к концу, и гости постепенно начали покидать особняк, Нора улучила минуту, чтобы поговорить с Кэрри, но та, казалась и сама была свободна для долгожданной беседы.