— Успокойся, ладно? — ответил Джерри ровным голосом. Взял её за плечи и встряхнул. — Ты не беременна.
— То, что ты предохранялся, меня не успокаивает. А твоё пренебрежение моим страхом не позволяет тебе доверять, — упрямилась Фэр, уже начиная сдаваться — такими приятными были объятия. — Сегодня ты говоришь, чтобы я успокоилась, а завтра продырявишь презерватив.
— Ну не выдумывай, а то я обижусь. Я никогда такого не сделаю, — он заглянул ей в глаза. — Мне не нужны ни венерические болезни, ни дети, я тебе говорил уже. И если ты залетишь, то пойдёшь на аборт. Даже если придётся тебя связать и вывезти на другой континент!
— Ой, не каркай, а то накличешь беду! Не смей этим шутить, или я тебя убью! — проскрипела Фернанда. — Я боюсь беременности до трясучки. Это фобия. Ясно?
— Ясно, — сдался Джерри, театрально поднимая руки вверх. — Не надо бояться. Я тебе повторяю: ты не залетела. Это невозможно.
— Но…
— И закроем эту тему.
Фэр не поняла, почему он говорит с такой уверенностью, но страх отступил. И её стали занимать своеобразные бытовые привычки Джерри. С вечными диетами и сидением на неких таблетках, она смирилась, но капризы её подбешивали. Кофе он не пьёт, там кофеин. И сахар не ест — это яд. И соль не ест — это ещё хуже. На цитрусы и шоколад у него аллергия, от мучного и сладкого он поправляется, а острое, кислое и газированное — катастрофа для голоса. От мыла — прыщи, от бритвы — раздражение. И вообще никакими колюще-режущими предметами Джерри не пользовался, включая ножи и ножницы, — боялся порезаться.
А ещё он делал маски на лицо и волосы, часами принимал ванну то с солью, то с грязью, то с глиной. Мазался всякими маслами и лосьонами, делал обертывания и даже вызывал на дом маникюршу. Фэр этот зашкаливающий нарциссизм бесил ужасно.
К концу третьего дня пребывания в доме Джерри терпение у Фернанды лопнуло.
Донья Нильда приготовила на ужин разносолы, из которых Джерри съел только три салатных листа и томат, заявив, что от другого покроется сыпью. Фэр, пожав плечами, с радостью навернула курицу, запечённую с лимонами, и пирожные с клубникой.
Они поднялись в спальню, но Джерри, вместо того, чтобы уделить внимание Фернанде, взялся рассматривать себя в большое настенное зеркало.
— Джерри! Может, хватит уже красоваться? Иди ко мне, — позвала его Фэр.
Он не отреагировал, и Фернанде пришлось довольствоваться ласками Дамаса, что взгромоздился на её колени и мурлыкал, требуя почесать его за ушком.
Но, когда Джерри, взяв здоровенную лупу, стал через неё и зеркало разглядывать, не вскочили ли у него прыщи, терпение Фэр закончилось. Спихнув Дамаса с колен, она пошарила по тумбочкам, нашла увесистую статуэтку, размахнулась и запустила ею в зеркало.
Джерри успел отскочить от вихря осколков. С минуту он глядел на пустую раму и засыпанный стекляшками пол. В гнетущей тишине. Потом обернулся:
— Ты что дура?
«Не то слово!» — подумал Дамас, нервно дёргая пушистым хвостом.
— Сам виноват, нечего было полтора часа крутиться у зеркала! — выкрикнула Фэр.
Джерри развернулся и ушёл. Дамас, спрыгнув с дивана, последовал за ним.
Минут двадцать Фернанда сидела, глядя в одну точку. А потом начала реветь и бить кулаками спинку кресла. Вот идиотка, взяла и всё испортила. Теперь Джерри разозлился. И ушёл. Конечно, она была неправа, могла и в голову ему попасть. Но и Джерри вёл себя по-свински. Почему он, вместо того, чтобы быть с ней, любовался собой? Да ещё так долго! Нарцисс чёртов!
Чуть остыв, Фэр спустилась вниз, но не нашла Джерри ни в гостиной, ни в кухне, ни в кабинете. Увидела его в окно. Вышла в сад и подкралась сзади. Сидя на земле под раскидистым орешником, он в упор рассматривал правую руку — с той капала кровь.
— Джерри!
Он вскинул голову.
— Чего ты хочешь?
— Что у тебя с рукой?
— А это по твоей милости.
— Давай поговорим, — попыталась помириться Фернанда. — Я не знала, что ты поранился. Хочешь, я перемотаю тебе руку?
— Нет, спасибо. Я как-нибудь обойдусь без тебя.
Он направился к дому. Фэр кинулась следом.
— Джерри, ну не уходи. Я просто разозлилась, потому что ты не обращал на меня внимания. Вот и разбила зеркало. Ну Джерри…
Молча отпихнув её, он прошёл в дом и спустился в кухню. Фернанда не отставала — пошла за ним. Достав аптечку, он замотал руку бинтом.
— Надо бы чем-то обработать… — робко сказала Фэр.
— Лучше мозги себе обработай, вдруг поумнеешь, — выскочив из кухни, Джерри рванул на третий этаж.
— Если ты думаешь, что я буду извиняться, не дождёшься! Я не буду! — крикнула она ему в спину. — Я не виновата, что у тебя хронический нарциссизм!
Фернанда вернулась в спальню и долго надеялась, что Джерри придёт обратно. Прождала до четырёх утра, когда, наконец, её сморил сон.
Проснулась она около десяти. Постель была не смята. Исчез и Дамас. Осколки зеркала так и валялись на полу.
Фэр обнаружила на тумбочке записку. Хвостатым почерком Джерри там значилось: «Это зашло далеко и перешло все границы. Ты во многом божественна, Фернанда Ривас, но кое в чём просто отвратительна. Мы никогда не поймём друг друга, поэтому нам лучше расстаться. Я так решил. Прощай. Будь счастлива. Джерри».
====== Глава 27. Маска под маской ======
Фэр была вне себя. Да что этот павлин о себе возомнил? Заставил её плясать под свою дудку; три ночи они провели вместе, а теперь он изволил обидеться. И на что? Подумаешь, зеркало разбила. Фернанда жаждала запустить стулом в стену или наорать на кого-нибудь, но, сев на пол, заплакала. Это помогло выплеснуть эмоции. Наревевшись, она приняла душ, оделась и решила ехать домой. А уже на выходе столкнулась с Нанси.
Фэр была так взвинчена, что не стала шифроваться — подозвала Нанси и рассказала: Тос написал заявление на её розыск. Но умолчала, что она инспектор полиции.
Нанси не испугалась и не удивилась.
— Этого следовало ожидать, — сказала она, усадив Фернанду на лавку в саду. — Этот тип способен на всё, чтобы испортить мне жизнь. Как видите, сеньорита, я никуда не пропадала и не убегала. Я ушла сама и искать меня не надо. Так и передайте копам. Пусть Тос своё заявление сожрёт!
— А мне Тос не показался плохим, — выдавила Фэр.
— Он всегда кажется хорошим тем, кто с ним не живёт. Для всех — это я моральный урод, раз посмела бросить его и его детей, — Нанси говорила спокойным, но презрительным тоном. — А то, что он сделал с моей жизнью, никого не волнует.
— Он тебя бил?
— Почти нет. Зато наградил двумя детьми, у меня близняшки. Я еле их доносила, думала помру. Но ему-то что? Представьте, через полгода он заявил, что надо ещё детей. Ему было плевать, что я едва осталась жива. Я и родила их, потому что он просил. Дура. Так и не смогла их полюбить. Я кормила их, мыла, пеленала, гуляла с ними, но я не чувствовала себя матерью. Зато перестала ощущать себя человеком, меня воспринимали только, как приложение к детям. «Нанси, туда не ходи — это опасно для детей»; «Нанси не делай то, ты же беременная». А после родов я стала кормом для этих двух кульков, что орали день и ночь. «Нанси, осторожнее переходи улицу, вдруг тебя собьёт машина, и детей будет нечем кормить»; «Нанси, ты не должна это есть, ты же испортишь молоко и дети умрут с голоду». Лучше бы они и правда умерли. Я просила Тоса нанять няню, чтобы я могла отдохнуть, а он разорался, что я плохая мать и мне надо в психушку. И, представьте, этого ему показалось мало. Через два месяца он притащил в дом свою слепую мамашу. Мне пришлось нянчиться и с ней. Я водила её за руку всюду, я её даже мыла, а она только жаловалась, оскорбляла меня и размахивала своей палкой. В конце концов, я решила сама заработать денег на няню. Нашла объявление в газете и позвонила в агентство по найму. Предложила свою кандидатуру, а потом они мне перезвонили. Так я попала к мистеру Джерри. Он очень хороший, золотой человек. Если бы не он, я бы вышла в окно, — в ответ на эти расхваливания Фэр глаза закатила, знает она об этой «хорошести». — Несколько раз я оставляла детей и свекровь с соседкой, а потом мистер Джерри, узнав о моих проблемах, оплатил моим детям частные ясли и дал денег на сиделку для свекрови. И я вздохнула спокойно. У меня свободный график, а мистер Джерри хорошо платит. Я приходила к нему, когда Тоса не было дома. Муж не знал о моей работе, но однажды его мамаша ему нажаловалась, что я оставляю её с сиделкой, а сама ухожу. Она наплела, что у меня любовник, — Нанси болтала и болтала, не замолкая. Кажется, ей давно хотелось выговориться, а уши Фэр пришлись кстати. — В общем Тос закатил скандал, а когда я ему рассказала, что устроилась на работу, он меня избил. На следующий день я собрала вещи и ушла из дома, пока его не было. Никогда я в этот ад не вернусь! Пусть сами о себе заботятся, — закончила Нанси. — Вот вы, сеньорита Фернанда, тоже считаете, что я не права? Вон донья Нильда обозвала меня кукушкой и сказала, что от таких хороших мужей не уходят. Но она счастлива в браке и ей кажется, что все мужчины такие же, как её супруг.
