— Мне жаль тебя, Фернанда Ривас, — перебил он. — Хоть ты отрицаешь, а мы с тобой похожи. Я знаю, почему ты звонишь. Каждый человек ощущает нехватку родственной души. Ищет её, но не всегда находит, — голос у Джерри был хриплый, и он растягивал слова. — Ты увидела её во мне, но напрасно. Ты ошиблась, мисс. Наше восприятие реальности недолговечно, как туман. Мне жаль, ведь тебя никто не поймёт так, как я. Но меня в твоей жизни больше не будет. Мумии мертвы, как бы их не пытались увековечить.

— Причём тут мумии? — разозлилась Фэр, выходя из оцепенения. — Что за бред ты несёшь, Джерри Анселми?

Он рассмеялся.

— А я всю жизнь мечтал стать мумией, стремился к идеалу. Чтобы не испытывать ненависти, любви, презрения, боли. Лишь покой, полный покой и тишина. Но мумии мертвы, а я хотел быть живой. А живых мумий не существует. Я это понял слишком поздно. Придётся указать в завещании, чтобы меня мумифицировали и надели золотую маску, как на мумию Тутанхамона, который умер в девятнадцать лет. Жаль, я уже пропустил этот возраст.

— Джерри Анселми! Ты пьян или обкурен?! — выкрикнула Фэр. У неё аж мозги закипели. Что за наркоманский бред? — Я звоню, чтобы…

— Не расстраивайся, детка, ладно? — примирительно сказал он. — Я не хочу, чтобы ты расстраивалась. Мы с тобой никогда не поладим, потому что я сложный человек. Просто я хочу, чтобы ты вспоминала обо мне хорошо, а не только всем рассказывала, какая я сволочь.

— Джерри! Заткнись хоть на секунду! Дай мне сказать! — взмолилась Фернанда. Кажется, он и правда обкурился.

— Я устал, я хочу спать… Когда я проснусь, если проснусь, ты всем скажи, что я дерьмо, но не всегда…

— Джерри! Джерри Анселми, чёрт возьми!!! — Фэр чуть телефон не выронила, когда в нём раздались гудки.

Что за ненормальный тип? Сначала присылает ей цветы, такие красивые… (она бросила тоскливый взгляд на гибискусы), а потом несёт чушь. Совсем крыша поехала! Она сама, наступив на гордость, звонит ему, а он… Она сейчас же поедет к нему и потребует объяснений. Если он не желает общаться, зачем присылал цветы? А если это очередной подвох, она стукнет его букетом по физиономии. Хотя нет, букет с собой не возьмёт. Но всё равно стукнет. Тем, что под руку подвернётся.

Оседлав мотоцикл, Фернанда прибыла в Пуэрто Мадеро через двадцать минут. Белый небоскрёб на пересечении улиц Айме Пайне и Асусена Вильяфлор по-прежнему стоял на месте, утопая верхушкой в небесах.

Консьерж, сидя на лавочке у дома, резал луковицу, зажав ногами кастрюлю. Обладая великолепной памятью на лица, девушку он узнал мигом. И на её приветствие объяснил — резать лук его заставила супруга, потому что он сломал её фен, когда пытался его починить. Но впускать Фэр в дом сеньор Феликс заартачился.

— Мистер Джерри у себя и целый день не выходил. Но я должен ему позвонить и спросить, хочет ли он видеть вас.

— Ну так звоните! — поторопила Фернанда.

— Не могу, видите, я занят, лук режу. Скоро Ньевес, моя жена придёт, а я ничего не нарезал. Только и делаю, что слёзы размазываю по физиономии, как старая вдовушка при просмотре телесериала.

— Вы, кстати, на работе, сеньор Феликс, и сначала должны выполнять свои обязанности, — укорила Фэр назидательно.

— Так я и выполняю — не пускаю вас к мистеру Джерри.

— Что значит «не пускаю»? — вспыхнула Фернанда. — Вы консьерж или тюремный надзиратель? Я хочу увидеть Джерри! То есть мистера Анселми. Немедленно! Или я применю силу. У меня и жетон с собой, так что я вас предупредила! — Фэр выудила из кармана жетон и помахала им. — А ещё у меня есть пистолет. В общем, давайте по-хорошему.

— Вот свалилась на мою голову! — вздохнул сеньор Феликс, вставая с лавки и плюхая на неё кастрюлю с недорезанным луком. — Чёрт с вами, пошли. Но сначала я всё равно позвоню. Мне не нужны проблемы. Вы ещё не видели мистера Джерри в гневе!

Но дозвониться до него сеньору Феликсу не удалось. Он набирал номер квартиры по внутреннему телефону четыре раза — трубку никто не брал.

— Это странно, — почесал консьерж свою круглую лысинку.

— Он точно никуда не уходил? Может, вы не заметили?

— Никуда он не выходил! Клянусь своим газоном! — воздел сеньор Феликс руки к потолку. — У меня зоркий глаз, как у ястреба. Я даже сквозь лук всё вижу. Мимо меня и комар не пролетит неубитым, а мистер Джерри на комара не похож. Я его издалека увижу. И узнаю.

— Тогда с ним что-то случилось, — подытожила Фернанда. — Когда я с ним разговаривала по телефону, он показался мне странным. Он был пьян. Или обкурен. Короче, идёмте наверх. У вас есть запасные ключи?

— Есть, у меня от всех квартир есть запасные ключи, — удручённо кивнул сеньор Феликс. — На случай непредвиденных обстоятельств. Но, может, мистер Джерри просто лёг спать, а мы его потревожим? Нехорошо врываться в чужой дом без спроса.

— А если он умер?! Труп в морг отправлять тоже нехорошо? — Фэр невежливо подтолкнула сеньора Феликса к лифту. — Я инспектор полиции! Я могу арестовать вас за неподчинение власти.

— Полицейские должны предоставить ордер, чтобы ворваться в чужое жилище, — привёл последний довод консьерж.

Но Фэр и бровью не дёрнула.

— Вы меня законам будете учить? В случае, как вы выразились, непредвиденных обстоятельств, я могу войти и без ордера. Например, если подозреваю, что человеку угрожает опасность. А с мистером Джерри мы знакомы лично. Если он будет скандалить, я сама с ним разберусь. Идёмте!

— А как же мой лук, сеньорита? Я же оставил его во дворе. Вдруг его украдут? — выкобенивался сеньор Феликс, пока лифт ехал до сорокового этажа.

— Никуда он не денется. Кому нужен ваш лук?

— Ну мало ли. Вдруг кто-то сильно проголодался.

В коридоре и у квартиры было всё тихо. Фернанда постучала кулаками в дверь, но Джерри не ответил. Тогда сеньор Феликс, позвенев связкой, что висела на его поясе, отыскал нужный ключ и открыл замок. К счастью, сигнализация не сработала. Фэр помнила — она хитрая и срабатывает от замка. В тот раз, когда Нанси её включила, тётя Фели и Вирхиния не смогли удрать из квартиры — дверь самозаблокировалась.

— Если он просто спит, он нас убьёт за вторжение, — сказал сеньор Феликс шёпотом.

— Ничего, я скажу, что я вас заставила.

— Ну тогда ладно.

Холл утопал в цветах — корзинах и корзинках, букетах, роскошных и поменьше, а также куче плюшевых зайцев, медведей, обезьян и собак. Фэр чертыхалась, перепрыгивая через цветы, игрушки и валяющиеся на полу лаковые рокерские сапоги.

— Что тут за кошмар?! — вознегодовала она, споткнувшись об обрывки подарочной упаковки. — У него был день рождения?

— Нет, у него вчера концерт был. А это, видать, подарки от поклонников. Целый воз опять притащили, хотя и я, и сеньора Марлене, и Нанси, ему твердим: нельзя тащить этот хлам домой — мало ли чего туда натолкали недруги. В любой игрушке может оказаться взрывчатка, в любом букете — ядовитый цветок, который всех отравит. Я такое в кино видал. Но мистер Джерри вечно подарочки притащит и сгрузит на пороге, мол, поклонников обижать нельзя. Завтра придёт Нанси и, бедняжка, станет это разгребать. Игрушки перекочуют в пакеты и отправятся в приюты, цветы — доживать свой век на крыше, или раздарятся всем женщинам в доме. Меня лично нагружают этой миссией, — болтал сеньор Феликс важно. — Я хожу по квартирам и всем женщинам и девушкам дарю по букетику.

В гостиной горел свет — лампочки под потолком и на стенах. На полу валялась куча одежды. Судя по всему, концертной — кожа, латекс, цепи, заклёпки… На спинке кресла, свесив все четыре лапы, дрых Дамас, а на стеклянной барной стойке громоздились пустые и полупустые бутылки. В пепельнице дымилась сигарета. Он же не курит!

Задрав голову вверх, Фернанда увидела, что Джерри в спальне. Лёжа на животе, он полусвисал с кровати, доставая рукой до пола. Простыни съехали на бок, и Джерри вместе с ними.

— Я же говорил, он спит, — вздохнул сеньор Феликс (он тоже смотрел на Джерри). — Пойдёмте отсюда, а!