— Никак! — Вирхиния яростно захлопнула дверь. Закрылась на ключ.

Тётя Фели глубоко вздохнула.

— Ну и чего вы уставились? — обратилась она к трём зрительницам. — Цирк закончен, клоуны сдохли, — и ушла вниз по лестнице, унеся с собой Барби и приговаривая: «Ох, уж эти дети, покоя от них нет, а толку никакого. Жаль, что мы живём в двадцать первом веке, а не в пятнадцатом. Как было тогда хорошо — выдали замуж, хочешь — не хочешь, твои проблемы. А тут одни капризы. Мешок с деньгами сам в руки падает, а она нос воротит. Жить не умеет совсем!».

К завтраку Вирхиния не вышла — заявила, что, пока тётя Фели не принесёт ей извинения, желательно в присутствии всего квартала, она не сядет с ней за один стол. Тётя в ответ показала дочери кукиш. Довольная собой, она с аппетитом уплетала блинчики и рассуждала о глупости юного поколения. Маргарита была с тётей солидарна, пройдясь по «лени и неблагодарности» Агустины. Последняя, хмурясь, из еды съела лишь яйцо, сообщив: она на диете из-за жировых складок на всём теле. Агустина была худа как доска, но Фернанда вмешиваться не стала, уверенная, — к вечеру племянница проголодается и накинется на еду ястребом.

Настроение же Фэр с самого утра испортил телевизор. Симпатичная дикторша в нём поведала: знаменитый Фантом-убийца укококошил ещё одну жертву — молодую девушку из благополучного района Бельграно. Рисунок стандартный — жертву истыкали ядовитой иглой и утопили в ванной. Но была и неожиданность — маньяк усложнил схему, отрезав девушке язык, и перед убийством вступил с ней в половую связь. Было ли это изнасилованием или добровольным согласием, экспертами ещё устанавливалось, но комиссар Гальяно поспешил объявить маньяка мужчиной. У Фернанды, однако, осталось сомнение. Не обязательно, что человек, с которым у жертвы был сексуальный контакт, и убийца — одно лицо.

Разглядывая физиономию комиссара на экране, Фэр злилась и на него, и на себя, и на маньяка, но больше всего на Джерри. Это он виноват в том, что убийца ещё на свободе.

— Фернанда! Фернандита! Фернанда Ривас! — лишь с третьего раза Фэр услышала возгласы тёти над ухом. — У тебя в кармане что-то звенит.

И точно. Телефон! На дисплее светилось имя Джерри.

— Алло!

— Хэллоу, мисс инспектор! — услышала она насмешливый возглас в трубку.

— Привет.

— Ты сегодня свободна?

— Ну да…

— Значит, я заеду к полудню. Будь готова.

— Готова к чему? — нахмурилась Фернанда.

— Будем претворять в жизнь наш план, — радостно объяснил он. — Поедем по магазинам.

— По магазинам? Зачем?

— Чтобы купить тебе наряд к вечеру.

— К какому вечеру? — Фэр понимала всё меньше и меньше.

— Вечером мы идём на показ мод.

— К-куда?

— На показ мод. Модельер — моя подруга. Я не могу пропустить это мероприятие.

— А я тут причём?

— Мы же заключили пакт, май дарлинг, ты забыла? Для всех ты — моя невеста, и должна всюду меня сопровождать. Увидимся через три часа, — и в телефоне раздались короткие гудки.

Нет, это не человек. Это пришелец какой-то! Невыносимо непредсказуем.

Через три часа Фернанда уже выходила из красного Феррари на Авенида Санта Фе, где разместились дорогущие бутики. Она была так взбудоражена, что простила Джерри все прегрешения.

— Нужно подобрать что-то необычайно элегантное для сеньориты, — велел Джерри продавщице, усаживаясь в кресло в одном из магазинов дизайнерской одежды и беря стопку журналов.

И начались долгие, бесконечные примерки, которые Фэр всегда на дух не выносила. Но Джерри умудрился раскритиковать каждое из платьев, что ей предложили в бутике. Первым было золотистое мини с корсетом, расшитым пайетками и стразами.

— Безвкусица! — констатировал факт Джерри, когда Фэр предстала перед ним.

Розовое платье с сердцем на груди он назвал проститутским, от чего Фернанда захотела его стукнуть (платье ей понравилось).

Длинное синее платье из органзы с бантом на бедре Фэр показалось очаровательным. И оно подходило под цвет её глаз.

— Такой бант только на шею собаке вешать, — безапелляционно сказал Джерри, отбрасывая в сторону очередной журнал.

После того как Фэр перемерила не менее двадцати платьев (и ни одно Джерри не оценил), она жаждала убивать. Последнее платье, которое она надела, — бежевое в рыжую продольную полоску, тоже было раскритиковано.

— Что за прошлый век?! Здесь явно над нами смеются! — объявил Джерри, вставая с кресла. — Переодевайся, май дарлинг, пойдём в другой магазин.

— Ваш муж невыносим, — не удержалась продавщица, снимая с Фернанды платье в примерочной.

Фэр, решив не вдаваться в детали, молча кивнула. А вдруг продавщица подумает, что она любовница капризного богача? Лучше уж пусть считает, что Джерри её муж.

Следующие магазины постигла та же участь. Измучив толпу раболепствующих перед звездой продавцов, Фернанда и Джерри покинули их без единой покупки.

Только спустя три часа, когда у Фэр глаза на лоб вылезли от количества перемеренных нарядов, Джерри самолично выбрал для неё платье, ткнув пальцем в один из манекенов.

— Давайте примерим вот это.

Платье было из чёрного шёлка. Длиной до пола, со шлейфом, кончик которого цеплялся к браслету на запястье. Но Фэр испытала шок, поняв: платье обнажает всю спину. Юбка начиналась от копчика, а корсаж — две силиконовые чашечки, обтянутые тканью, просто приклеивался к груди. И страховался от падения тонкой цепочкой на шее. Выйдя из примерочной, Фернанда уже не надеялась на благополучный исход, но зелёные очи, наконец, заискрились.

— То что надо!

— Ты хочешь, чтобы я шла в таком виде? Я же почти голая! — возмутилась Фэр.

— Вовсе не голая. Ты — сама элегантность. Тебе идёт чёрное. И мы должны соответствовать друг другу. Мы же пара.

— Но оно длинное, я наступлю на подол и упаду. Я не умею ходить в таких платьях! — упиралась Фернанда, хотя горящий его взгляд её обезоруживал.

— Такие наряды надо уметь носить, — согласился Джерри. — Но это не сложно. Представь, что идёшь по ковровой дорожке на вручении «Оскара».

Посетив обувной бутик, они выбрали бархатные туфельки на высоченных шпильках. В ювелирном салоне Джерри был лаконичен — купил длиннющие бусы из чёрных агатов. Наконец они остановились у дверей из розового стекла с надписью: «Салон красоты Энеаса Арайя».

— А сюда-то зачем? — вознегодовала уставшая как собака Фэр.

— Макияж, маникюр, причёска. Ты думаешь, надела красивое платье и сразу стала принцессой? Как бы не так!

Вот хам! Раздувая ноздри, Фернанда вломилась в салон. Джерри был знаком со всеми: мужчин обнимал, девушек целовал в щёки, а Фэр им не представил, и она ощутила себя бедной родственницей. Ходить за ним хвостом ей претило, поэтому она встала посреди холла и стояла, пока Джерри не позвал её.

— Май дарлинг, ты что там застряла?

— Думаю, уйти мне сразу или сначала треснуть тебя по голове! — не сдержалась она.

Он хихикнул, пропустив Фернанду в зал, увешанный зеркалами.

Энеас Арайя вышел им навстречу. В голубой майке, в джинсах со стразами, весь напудренный и напомаженный, он жеманно раскланялся перед Фэр, а Джерри расцеловал в обе щёки.

Фернанду усадили в кресло, накрыли простынкой и Эни лично занялся её головой, а затем явились ещё два мастера — визажист и маникюрша. Джерри и Энеас исчезли из поля зрения.

Через два часа Фэр была при параде. Волосы выпрямили утюжком, уложили на бок и налакировали так, что они стояли колом. Макияж — смоки-айс: тени цвета угля и едва заметный блеск на губах.

Выйдя в холл, Джерри она не узнала. Волосы его были зачесаны высоко вверх и блестели. Он смерил её оценивающим взглядом.

— Ты очаровательна, мисс инспектор.

— А мне показалось, слишком готично, — вздохнула Фэр. — Я бы губы сделала поярче, а глаза чуть стёрла.

— И стала бы похожа на Мортишу Аддамс, — пошутил Джерри, открывая перед Фернандой дверь.

Фэр ожидала, что скоро окажется дома, и удивилась, осознав, что приехали они в Пуэрто Мадеро — домой к Джерри.