— А он того, комиссар. У него кукушка больше не кукует, — и Фэр звонок сбросила.

Джерри не возвращался, и она не сомневалась — он нянчит ребёнка Вирхинии. Представив эту картину, она чуть не заорала. Ну почему, почему она должна отдавать Джерри этой дуре?

В итоге Фернанда позвонила тёте. Та схватила трубку вмиг.

— Тётя Фели, как у вас дела? Вы где?

— В роддоме я! В коридоре сижу на четвёртом этаже, а к Вирхините меня не пускают. Всё ходят мимо и ничего не говорят. Зато смотрят, как на ожившего мамонта. Фернандита, куда ты пропала? Приезжай сейчас же!

— Так Вирхиния родила или нет?

— Родила. Вроде бы мальчика. Она сейчас спит. И это всё, что я знаю, — роптала тётя. — Дитёночка я не видела и Вирхиниту тоже. Сижу тут одна как сыч. Марго и Агустина со мной не поехали. Одна на работе, а другая, видите ли, роддома не любит. Безобразие!

— Я сейчас приду, — утешила её Фэр.

Наплевав, что Джерри может вернуться и не найти её, Фернанда вскарабкалась на четвёртый этаж. Тётю увидела издали — её ярко-розовое платье контрастировало с голубыми больничными стенами. И правда мамонт.

— Фернандита, ну наконец-то! — тётя моментально воспрянула духом. Вскочив с лавки, побегала туда-сюда, разминая косточки. — Сижу я тут, как попрошайка на паперти, — затянула она жалостливую песню. — Всю ночь просидела. Никто ничего не говорит и ни к Вирхините, ни к ребёночку меня не пускают. Сказали только, что родила она ещё вчера, а сейчас отдыхает. А дитёночек на искусственной вентиляции лёгких. Вроде у него лёгкие плохо раскрылись. Больше я ничегошеньки не знаю. Это потому что у меня связей нету в высшем руководстве! — закончила тётя раздражённо, словно это Фэр была виновата в её неосведомлённости.

Фернанда плюхнулась на лавку. Так они с тётей прокукарекали ещё с полчаса. Джерри звонил пару раз — Фэр сбросила вызовы и отключила телефон. Мимо бегали доктора и медсёстры. На все вопросы они разводили руками, советуя ждать лечащего врача. Но, в конце концов, Фернанда выбила кусок информации у одной из медсестёр. Оказалось, роды прошли легко, Вирхиния абсолютно здорова и отдыхает в палате. А вот у ребёнка — сложности. Ему сделали экстренную операцию и подключили к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Сейчас он дышит через трубку, вставленную прямо в трахею. Фэр в медицине не разбиралась, и поняла одно: у ребёнка проблемы с дыханием.

Но вдруг из дальней по коридору палаты разнёсся вопль: «Как ты смеешь отвергашечки меня и мою лялюляшечку, ирод несчастный?!».

Тётя и Фэр недоуменно переглянулись.

— Это ж Вирхиния, — мигом просекла тётя Фели. — Я голос её издали узнаю.

— И словечки её…

Пихая друг друга, наперегонки они добежали до палаты. Тут Фернанда и выпала — кроме скулящей, растрёпанной и сейчас абсолютно некрасивой Вирхинии, там был и… Джерри. Стоя в центре комнаты, он размахивал некой бумажкой.

Кусая губы, Фэр рванула назад. Ну нет! Не будет она глядеть, как Джерри предлагает Вирхинии руку и сердце. Это без неё! Однако локоть ей жёстко сдавили «клешни дьявола». У неё аж калейдоскоп в глазах завертелся!

— Стоять! — Джерри втянул её в палату и, толкнув на стул, дал ей бумажку.

— Это что? — Фернанда всмотрелась в бланк. — Заключение о биологическом отцовстве, — прочла она вслух. — Основываясь на результатах внутриутробного анализа 20 генетических систем, биологическое отцовство сеньора Анселми дель Грасса в отношении 32-недельного плода матери Марии Вирхинии Сантойя исключено, так как совпадений у них не обнаружено. Вероятность отцовства в данном случае — 0,00%.

— Это враки! — кудахтала Вирхиния, обрывая чтение Фэр. — Я не давала согласия на анализики! Это подделочка!!!

— Тест на ДНК делают и во время беременности. Анализ провели без твоего согласия. Пункцию биоматериала взяли месяц назад во время обследования, — Джерри говорил монотонно, скрестив руки и глядя на Вирхинию в упор. — Это произошло с моей подачи. Я знал, что добровольно ты не согласишься, поэтому отсчитал нехилую сумму твоему гинекологу.

— Но это твой ребёночек! Твой! — упорствовала Вирхиния, выкатывая глаза и напоминая безумную. — Это всё враньё! Это неправильный анализик!

Фэр молчала, переваривая информацию.

— Этот ребёнок не мой, — большим пальцем Джерри погладил ямочку на подбородке. — Во-первых, ДНК это наглядно подтвердил, во-вторых, — он вытащил из кармана конверт. Сунул его в руки Фернанде. — Читай, май дарлинг, у тебя это великолепно получается! Лучше бы ты занялась скорочтением, а не расследованиями.

С нетерпением Фэр открыла конверт. Сейчас, когда злость прошла, у неё включилось любопытство. Ну что ещё придумал этот человек-сюрприз? Вытащив новую бумажку, она прочла медицинское заключение. Масса терминов, где Фернанда углядела фразы: вероятность к отцовству 0,01% в связи с проведённой в 2012 году операции по вазэктомии [1].

— Я бесплоден! — озвучил её молчание Джерри. — В Нидерландах я сделал вазэктомию, — на Фэр он не смотрел, но она чувствовала, что Джерри говорит для неё. Вирхинии он мог этого не рассказывать, ДНК-то отрицательный.

Фернанда испытывала смешанные чувства: шок, облегчение и злорадную радость. А Вирхиния и тётя Фели разинули рты, как два полудохлых анчоуса.

— Я думаю, тема закрыта! И не надо жертву корчить. Я тебя предупреждал, — Джерри мстительно заглянул в убитое лицо Вирхинии. — Я спрашивал прямо: уверена ли ты, что хочешь повесить ребёнка на меня. Ты сказала «да». И получила бумерангом по лбу! За всё в жизни надо платить. Идём, май дарлинг, нам больше нечего тут делать.

Он схватил Фэр за руку. Она пошла за ним хвостиком, а позади стояла гнетущая тишина — Вирхиния и тётя Фели молчали в тряпочку.

И почему Джерри не сказал о вазэктомии раньше? Это меняло всё. Бесплодие может быть ошибочным или удручающим диагнозом, но вазэктомия — это другое. Джерри никогда не повторит издевательств Конрада. Он её не обрюхатит и не посадит в подвал!

Фернанда хотела его обнять, но в дверях столкнулась с медсестрой. Та несла кулёк — младенца. Он был завёрнут в пелёнку с головой, и Фэр от него шарахнулась, как от чумы.

— Вы папаша? — спросила медсестра у Джерри.

Он качнул головой отрицательно.

— А кто папаша?

— Им виднее, — он показал на Вирхинию и тётю, что сидели с вытаращенными глазами — одна на кровати, вторая на стуле.

— Дело в том, что… — медсестра замялась, — в общем… тут дело такое…

— Какое «такое»?! — хором выкрикнули Фэр, тётя и Вирхиния.

— Ребёнок немного странный, — отвела глаза медсестра.

— Это в каком смысле? — не поняла Вирхиния. — Ну-ка, дайте мне мою лялечку немедленно! Его, наверное, кормить пора!

Медсестра молча протянула ей ребёнка.

— Его зовут Эдуардо Алехандро. Эдди! Красиво, правда?! — весело прощебетала Вирхиния и отогнула пелёнку. И умолкла, тараща на младенца глаза.

— Что-то не так? — тётя с любопытством приблизилась. Вытянула шею и с криком подалась назад. — А-а-а! У него нет носа!

— Как это нет носа? — Фэр решила, что она шутит. — Наверное, нос просто маленький, но он вырастет.

— У него нет носа, — повторила тётя Фели, часто-часто моргая. — Я сейчас упаду в обморок!

— Аплазия костей носа — редкая патология, — разжевала медсестра. — Встречается у одного из 200 миллионов новорождённых. Вылечить это нельзя. Мы сделали экстренную трахеотомию, чтобы ребёнок мог дышать. Но нужна более тщательная плановая операция, дабы он не жил с торчащей из горла трубкой. А когда подрастёт, возможна и пластика. Нос ему пришьют. Функционировать он не будет, но эстетически ребёнок станет нормальным.

Тётя Фели, охая, бормотала: «Дайте мне срочно коньяку, а то я упаду в обморок». А реакция Вирхинии Фэр изумила. Гневно плюхнув младенца на кровать, она отвернулась. Сжала кулаки и брезгливо сморщилась, точно узрела жабу.

— Я не буду его кормить! Можете выкинуть его в окошечко. Я к нему и не прикоснусь! Я мечтала о красивой лялечке. А эта — страшная! Это некачественный ребёнок! Его фоточку даже в инстаграм не выложишь. Да меня соседушки засмеют! Скажут, что я родила Волдеморта!