Салазар и Октавия остались в гостиной.

— Извините его, — сказала Октавия тихо. — Просто мы спорили, а вы ворвались так неожиданно…

Встряхнув головой, Салазар прошёл до креденцы [1]. Налил в стакан бренди.

— Как моя сестра? — Октавия видно хотела смягчить ситуацию. — Вы так задержались, я начала беспокоиться…

— Всё в порядке. Я благополучно прокатился с сеньорой в карете до замка де Чендо-и-Сантильяно, дождался, когда она войдёт внутрь, а затем прогулялся по улице пару кварталов, — ровно ответил он.

Снова молчание.

Данте, сидя на журнальном столике, обиженно хохлился — невыносимый холод, могли бы и камин разжечь. Октавия медленно бродила по гостиной, шурша стёганой домашней юбкой, и гасила свечи в канделябрах, отчего комната всё сильнее погружалась во мрак. Салазар пил бренди, стоя к ней спиной. Но, в какой-то миг, она, подойдя близко, тронула его за плечо.

— Ландольфо…

— Не называйте меня так! Ненавижу это имя! — выпалил он с яростью, и Октавия отдёрнула руку.

— Хорошо. Салазар. Так лучше?

— Определённо.

— Это было красиво.

— Что?

— Ваше появление здесь сегодня, — грустно улыбнулась она. — Магия пленяет меня, это что-то неизведанное, что нельзя объяснить научно. Я так жажду, чтобы вы научили меня колдовать!

— Полагаю, вы и без меня успешно справились, — это был откровенный намёк на защитные чары. Но Октавия либо его не уловила, либо хорошо притворялась.

— Не понимаю вас, Салазар. Почему вы столь грубы и холодны со мной? А я полагала, у нас дружеские отношения.

— Я тоже так думал, — чёрство ответил он, всё стоя спиной и держа в ладонях стакан. — Но вы меня разочаровали.

— Чем же? — изумилась Октавия. — Я ничего дурного не сделала!

— Да ну? — Салазар обернулся, едва не сбив её подолом плаща, и стакан в его руках мгновенно превратился в пыль. Антрацитовые очи сверкнули недобро. — Вы меня предали! Объединились с моими врагами и подложили мне свинью. Как по-вашему это называется? — он ткнул пальцем в её живот.

Октавия непонимающе похлопала глазами.

— Ну что вы говорите? Вы считаете предательством моё деликатное положение? Какая глупость! Это же обычный ребёнок, ваш племянник…

— Который по желанию моего папаши, будь он проклят, намеревается отнять у меня всё! Вы тоже хотите моей смерти. Младенец в вашем чреве ещё не родился, а уже намерен меня уничтожить! — прошипел Салазар, трясясь от ненависти — с волос, когтей, даже из ушей у него летели искры.

Бах! Октавия отбежала, когда он, схватив бутыль с бренди, запустил ею в стену.

— Но у вас ничего не выйдет! — выкрикнул Салазар громко. — Я не собираюсь умирать! И не собираюсь жить под мостом! Здесь всё моё! Всё! И так будет вечно. А те, кто против меня, понесут наказание! — и он рванул наверх, стуча каблуками и путаясь ими в хвосте изумрудного плаща.

Упав в кресло, Октавия закрыла лицо руками.

— Почему ты так со мной? Я же хочу тебе добра… Я люблю тебя…

В этот момент Данте захотел Салазара пнуть. Он понимал его обиду на мир интуитивно — сам был таким же, сверхэмоциональным, гордым и неумолимым, но зачем ненавидеть людей, что искренны с тобой?

Подлетев ближе, Данте уселся Октавии на плечо и курлыкнул ей в ухо.

— Ах, это ты, славная птичка? — она потрепала его за хохолок. — Похоже, Гуэну, в этом доме ты один меня понимаешь. Я так несчастна здесь! Ты не представляешь, как я жалею, что вышла за Леопольдо! Он оказался равнодушным, думающим только о своих благах. Лучше бы я согласилась на предложение Ренцо Коста. Всё равно не любила обоих, но хотя бы сейчас не видела, как гибнет единственная в мире душа, которая показалась мне интересной.

Утром Леопольдо отправил письмо матери, требуя совета — решительных мер против Салазара. Но пока послание ехало в почтовом экипаже до Корриентеса и обратно, минуло ещё три недели.

Салазар пугал всех перепадами настроения. Сыпя шуточками, он собрал целый дом гостей, включая Ренцо Коста с юной женой Нативидад (четырнадцатилетней девочкой, что недавно удостоилась чести выйти замуж за «издательский дом» — иначе этот брак Данте не смог объяснить); Аурелиано с Лоидой и Абеля с отцом, но без Софии — та раньше срока «родила» двойню и походы в гости временно отложила.

Вечер, организованный Салазаром, удался на славу. Мужчины и женщины, девушки и юноши, сидя вместе, без деления по статусу, возрасту и полу, выпивали и лакомились сладостями, шутили, играли в карты и арабские шахматы, разыгрывали театральные пьесы по ролям и музицировали. Большинство признали: со сменой хозяина дворец Фонтанарес де Арнау стал гостеприимнее, а Салазар — душа компании.

Но феерическое веселье скоро закончилось. Через пару дней Салазар сделался мрачным, не разговаривал ни с кем, игнорируя даже Эу. Заперся в комнате и несколько суток, без отдыха и сна, проводил магические ритуалы, варил зелья и яды, искал минусы в уже изобретённых артефактах, будь то трость или зеркало.

Позже, выйдя из комнаты, он стал агрессивным: бросил в горничную тарелку, чуть не заколол шпагой учителя фехтования и, схватив лопату, собственноручно, без магии, вырыл яму в саду, назвав её могилой для Леопольдо. Тут даже Октавия признала — это не экстравагантные причуды бунтаря; Салазар не в себе.

Леопольдо пригласил лекаря, самого знаменитого в округе специалиста по заболеваниям головы, доктора Дальмасио Медина. Тот, понаблюдав за Салазаром, пришёл к выводу — это напоминает магнетический сомнамбулизм, когда в одном человеке живут несколько личностей — отсюда и перепады настроения.

И Данте поверил бы в подобное, если бы не деталь, о которой не догадывались ни доктор Медина, ни обитатели дворца — всё дело в Магии Сущностей. После изучения теории по средневековой книге, выписанной из римской библиотеки, Салазар решился на эксперимент, и Данте вновь поразился его способностям — незаметно он умудрился запечатать в фиалы целых три чужих Сущности. Когда он это сделал, Данте не узнал, а кому именно они принадлежали, пока Салазар не привёл ритуал «Поглощения Сущности», детально описанный в книге, в исполнение.

Двое суток он варил Зелье Сущностей, замешанное на клоке его волос и крови, а потом выпил, открыв разум для проникновения трёх чужих Сущностей.

Будь у Данте руки, а не крылья, он бы схватился за голову. Зачем ставить такие опыты на себе? А вдруг что-то пойдёт не так? Кто приведёт Салазара в адекватное состояние, если, кроме него, подобной магией никто не владеет? Однако Салазар выдержал эксперимент легко — он не забыл выпить Блокатор мыслей, дабы не слышать голоса новых Сущностей. Но имена их прежних хозяев повергли Данте в шок. Когда Салазар осушил три фиала, Данте увидел в волшебном зеркале Косме, Райнерио и Джеральдину. Они являлись вместо отражения Салазара в тот момент, когда он переключался с одной Сущности на другую, не меняя облика и не теряя контроля над собственной личностью.

Так, диагноз доктора Медина оказался справедлив, но не учёл одного — Салазар не сошёл с ума, он управлял Сущностями. И это потрясало воображение — такую магию Данте наблюдал впервые. Салазар воистину гений!

Вскоре Салазар исчез из дома. Данте, сопровождавший его, знал — Сущность Косме загуляла в борделе. Но во дворце решили: с ним что-то случилось. Леопольдо даже велел открыть бутыль вина в честь этого события. Однако через пару суток Салазар явился, помятый, взъерошенный, с синевой под глазами и пахнущий ароматами местного Дома Терпимости. Леопольдо пришлось утихнуть — после диагноза доктора Медина он боялся Салазара. Но Октавия обрадовалась его появлению — состояние Салазара тревожило девушку, о чём она побеседовала и с Эу. Но та посоветовала не лезть и ушла на наверх — поить Салазара травяным чаем.

Неприятностям Октавии суждено было усугубиться, и вовсе не из-за Салазара. Вскоре после родов Софии и Игнасии (та снова испарилась, расстроенная смертью своего ребёнка, — версия для тех, кто знал о её беременности) у порога дворца Эу обнаружила коробку, подписанную: «Сеньоре Октавии Фонтанарес де Арнау».