========== Пролог ==========
Вздох, опять вздох. Горлу больно и нечем дышать, будто тебя окунули в фиал с тягучей жидкостью и закупорили пробку. Лицу жарко, а руки и ноги заледенели, как помещённые в бочку со льдом. И абсолютная темнота, до отчаяния, до безумия. Духота, запах сырого дерева и кошенили [1], которой Руфина давным-давно красила ткани для хозяйского дома.
Раскрыв глаза, Данте вытянул руки вверх и закоченевшими пальцами схватился за нечто белое. Атласная ткань. Обивка. Он постарался её отодвинуть — тщетно. Хотел лечь на бок и не смог — ударился локтем о деревянную стенку.
Где же он? Данте помнил: белокурая женщина уговорила Салазара прекратить беспощадную, бескомпромиссную войну Света и Тьмы, живых и мёртвых, и разбить Сферу Сущностей.
«Мёртвые должны оставить живых в покое и уйти. Вечная жизнь неподвластна никому, даже самому великому магу на земле. Пока ты лелеял свою месть, я ждала тебя там, где нет боли, где застыло время. Некогда нас влекло друг к другу, но мы упустили шанс из-за моей трусости и твоей одержимости. А счастье можно вернуть. Просто идём со мной», — и она протянула руку, тонкую, как плеть; белую, как чистейший китайский фарфор.
А потом — вспышка. И боль. Как давно он не испытывал боли физической! Она нарастала и нарастала. Маслянистая, вязкая, до тошноты непереносимая — возвращение было тяжёлым. Но путешествие того стояло — Данте узнал множество фамильных секретов, каких и представить себе не мог. Целые кратеры изощрённого коварства и неоправданной жестокости таились за заборами богатых дворцов и в сердцах с виду благочестивых людей. Грязь, ложь, боль, прикрытые ажурными зонтиками и перчатками, оказались чудовищней и грубее той стороны жизни, которой он сам был свидетелем.
Данте опять дёрнулся, но подняться не сумел. И всё-таки где он? Похоже на ящик, сундук или… гроб? Они что, приняли магический сон за смерть и похоронили его?
— Нет-нет, быть не может! Я не хочу здесь умирать… — в ужасе прошептал Данте.
Он свирепо ударил кулаком в стенку, и гул разнёсся повсюду, адски-страшный, в мириады раз усиленный тишиной. Данте пытался обуздать всё нарастающую, липкую панику и сосредоточиться на магии. Направил ладони вверх, представив, как открывается крышка. Но пальцы едва блеснули, выпустив тонкую струйку дыма. Почему он не может колдовать? Ах, да, кто-то говорил, что на восстановление понадобится время; путешествие в глубокое в прошлое — могучее колдовство, оно забирает всю энергию.
«Что делать? Что мне делать?!» — мысли Данте лихорадочно метались в голове. Сам выбраться он не сможет. Надо звать на помощь…
Следующие несколько минут Данте потратил на вопли — он стучал кулаком в стенки и кричал, пока не осознал, что задыхается, — скоро воздуха тут не останется и он умрёт.
Данте попытался совладать с собой, хотя его трясло и страх креп ежеминутно.
— Салазар! Салазар! — шепнул он во тьму, понимая: навряд-ли это сработает; их ментальная связь прервана навсегда. — Салазар! Если ты слышишь меня, приди, умоляю! Я больше не держу на тебя зла, хоть и не понял, в чём была моя вина, раз ты решил испоганить и мою жизнь… Но это сейчас не важно. Прошу тебя, вытащи меня отсюда! Только ты можешь мне помочь… Салазар… Салазар…
Но ответом послужило молчание. Сжав зубы, Данте ощупал себя на наличие магических артефактов — ничего. В карманах пусто. Дорогое одеяние — парча, бархат, шёлк. Похоронили, как короля. Только заживо.
Вдруг что-то укололо палец и ладонь намокла. Кольцо, скрученное из локонов Эстеллы! Чары Любви! И как он раньше не подумал? Данте аккуратно поднёс руку к губам.
— Эсте… Эсте… — тихо позвал он. — Услышь меня… Вытащи меня отсюда… Я жив, и я люблю тебя, Эсте… Я не хочу здесь умирать… Эсте…
Кольцо, ярко сверкнув, обожгло всю кисть, и Данте вскрикнул. Он не знал, услышала ли его Эстелла, но других идей не было — то виделось единственной надеждой на спасение.
Закрыв глаза и прижимаясь щекой к обручальному кольцу, Данте мысленно, иногда шёпотом, звал Эстеллу, чувствуя, как от недостатка воздуха начинает отключаться. Если Эстелла не придёт в ближайшее время, он опять встретится с Салазаром и его дамами, но уже в мире, откуда возврата нет.
Комментарий к Пролог
[1] Кошениль — краситель из высушенных самок насекомого Coccus cacti, обитающих в Мексике на кактусах Опунция и разводившихся в Алжире, Тунисе, Марокко, Испании и Южной Америке.
========== Глава 1. Юноша с душой птицы ==========
Любовь — больше, чем слово. Любовь — весь мир, адский костёр и бесконечные небеса, раскалённая лава и мучительный холод. А что вы знаете о любви? Способна ли она умирать? Да. Но воскресает раз за разом — крошечный птенец Феникса барахтается в кучке пепла, расправляя перья, становясь больше и сильнее. А когда любовь убивают житейские невзгоды, время или расстояние — то не любовь, а влечение, хитро под неё маскирующееся. Но если вы сохранили чувства, не дав ссорам их разбить, чужакам украсть, обидам растоптать грязными копытами, то вы познали любовь истинную с её божествами и демонами.
Лежа ли под открытым ночным небом с его мириадами звёзд-самоцветов или утопая в перинах роскошных меблированных комнат, Данте и Эстелла уже не искали в любви никакой философии. Они просто были друг у друга, существуя в уютном мирке из ласк и поцелуев. Любовь их расцвела — куст роз на благодатной почве — невзгоды и боль не смогли погубить её. И только вместе они — мощь, способная противостоять вселенной, дышать одним воздухом, быть единой кожей, куда бы не дул ветер, поворачивая крылья жизни-мельницы.
Когда через две недели после тайного побега из дворца Фонтанарес де Арнау, влюблённые объявились в Ферре де Кастильо, они были немало этим раздосадованы. В планы Данте входило длительное путешествие по соседним вице-королевствам, но они с Эстеллой вернулись назад из-за неспокойной обстановки на границе.
Рио де ла Плата переживала не лучшие времена, буквально сидя на пороховой бочке, готовой взорваться в любую секунду. Отмена рабства на Гаити вынудила остальные колонии завистливо охать, правда, недолго. Вслед за освобождением чернокожих там началась новая крайность — массовое истребление белых, затеянное генерал-губернатором Жан-Жаком Дессалином. Резня шла с февраля 1804 года, неся с собой колоссальные потери. Чернокожие следовали от дома к дому, изводя семьи бывших рабовладельцев. И нынче страны, которые ещё держались за традиции, будто закоренелые консерваторши, что упрямо надевают корсеты и панье, вышедшие из моды, в то время как прогрессивные дамы носят под платьями только холщовые рубашки и панталоны, — тряслись от страха, и мечтая избавиться от пережитков прошлого, и боясь последствий.
То и дело мелкие отряды цветных либералов, ненавидящих белых господ, партизанили по всей Ла Плате, сжигая дома и угодья под прикрытием лозунгов: «Долой рабство! Свободу батракам!». Обосновались они на западной границе, где устраивали набеги на роскошные кареты и экипажи, бунтуя против толстосумов, а на деле маскируя грабежи принципами либерализма и дискредитируя либерализм как таковой. Поэтому вице-король Хоакин дель Пино-и-Росас издал указ о временном закрытии всех границ, и отныне въехать в Ла Плату и покинуть её стало затруднительно.
Так и окончилось стихийное путешествие Данте и Эстеллы — через северо-восточную границу их не пропустили, и они возвратились в Ферре де Кастильо, где провели несколько дней, купаясь в счастливых и не очень воспоминаниях. Заодно и навестили алькальда Алехандро Фрейтаса — единственного кровного родственника Эстеллы.
Его умелая работа быстро превратила заскорузлый провинциальный городок в чарующий оазис, спрятанный в дикой сельве. Запреты на вырубку леса и загрязнение реки, куда местное население, латифундисты и торговцы вечно сбрасывали мусор. Контроль за работой жандармерии, часто превышающей полномочия. Союз с церковью, благодаря замене несговорчивого любителя карательных мер падре Антонио на молодого, открытого для диалога, падре Хулио — нового фаворита всех женщин Ферре де Кастильо от мала до велика.
