- Ты говоришь о нем, как об обоях, - засмеялась девушка. Ветерок трепал её русые волосы, а солнышко играло на них золотыми бликами. Спорить она не собиралась, и была согласна с подругой: сержант МакТавиш действительно привлекателен. В их окружении всегда были парни, довольно красивые и мужественные. Они не уступали шотландцу в силе или харизматичности, но отчего-то именно он резко выделялся. Отчего-то именно в его присутствии сердце билось в груди взволнованной огромной бабочкой. – Но глаза у него действительно красивые.

- Глаза? – скептически взгляд Ольги прошелся по мужской фигуре. – Я на них вообще не смотрела. Ты на тело посмотри, это же просто… м-м-м, мечта.

Оля мечтательно вздохнула. А перед глазами Ани сразу возник образ полуобнаженного сержанта, она едва удержалась, чтобы не покраснеть и не выдать себя.

- Ты преувеличиваешь, он самый обычный солдат. Да, привлекательный, но не более, - ответила она, чтобы скрыть внезапное волнение. – Вон их сколько таких.

- Ой, да прекрати. Я же видела, как вы смотрели друг на друга в столовой, - рассмеялась девушка. – Между вами явно проскочила искра. А это его взгляд, как в романе: «Смотрел в глаза, а казалось, видел душу».

Анна только и смогла, что рассмеяться. Сложно было представить его героем женского романа, которыми интересовалась подруга.

- Ой, гляди! Они смотрят на нас! – Ольга легонько пихнула девушку в бок и помахала мужчинам, кокетливо накручивая локон на пальчик.

Мужчины переглянулись и помахали им в ответ.

- Соуп, да ты нарасхват, - засмеялся Гас. А Джон молчал. Лицо его оставалось непроницаемым, но лейтенант научился понимать его взгляд. Голубые глаза сержанта поблескивали и неотрывно смотрели на русоволосую медсестру, смущенно улыбавшуюся из окна второго этажа.

========== - 3 - ==========

Отец Ани был пластическим хирургом, а мама - медсестрой. Он руководил частной клиникой, а она в ней работала, так и состоялось их знакомство. Девушка была поздним долгожданным ребенком, и родители давали ей всё самое лучшее. Она мечтала об Англии, и после школы родители отправили её на учебу в Лондон. Три года пролетели незаметно, а девушка успела привыкнуть к чужой стране и культуре. Она уже год работала в клинике в Бристоле, когда в России начались беспорядки, а связь с родителями была потеряна.

Аня вернулась на Родину и обнаружила, что родители пропали без вести, а дом занят странными людьми, якобы военными. Искать их никто не стал, в стране набирала обороты гражданская война. Девушка приняла опрометчивое решение. Вместо того чтобы вернуться в Великобританию, она приехала в городок, в котором прошло детство её отца. В глубине души Анна надеялась, что мама и папа живы и, возможно, укрылись именно здесь.

Первые солнечные лучи оросили ясное небо молочно-розовыми красками, когда Аня вышла из старого разбитого «бобика». Город находился в отдалении от железной дороги. Чтобы попасть в него, нужно было пройти через густой сосновый бор, мимо кристально-чистого озера и переехать уже начавший ветшать мост. Это была единственная наземная дорога, местность вокруг города была заболоченной.

Родителей в городе не оказалось. Старенький бревенчатый домик, в котором когда-то жила бабушка девушки, пустовал.

- Потом я узнала про госпиталь, думала, может, хоть там что известно, - вздохнула Аня, отгоняя воспоминания. Пропали без вести, с одной стороны, это намного страшнее, чем умерли. Ты не знаешь, что случилось с людьми, где они, не приходится ли им страдать? А с другой? С другой стороны, остается надежда, что с близкими всё хорошо и они всё-таки живы. Надежда, она вообще субстанция живучая. Только благодаря ей подчас и жив человек. – Но главврачу сказать мне было нечего.

Анна замолчала, опустив голову. Молчал и Джон. Они медленно шли по засыпанной гравием дорожке, изредка задевая друг друга локтями или кистями рук. Не то чтобы дорожка была узкой, просто внутри образовывалось странное желание быть ближе. Даже отдаление на десяток сантиметров было сродни одиночеству. Оно давило на плечи и грозилось опустошить и без того измотанную душу.

Она испытывала облегчение, как если бы вынули гниющую занозу из пальца. Только сейчас это проделали с её сердцем. Это оглушило, парализовало её. Настолько девушка уже свыклась с внутренним страхом из-за неизвестности о судьбе родных людей. А он молчал не от того, что не мог подобрать подходящих слов, хотя отчасти и это было причиной. Мужчина никогда не был слишком красноречив. В тот момент он на интуитивном уровне понимал: слова излишни. Порой достаточно просто выслушать, без утешения, без сочувствия и пустых слов «Я тебя понимаю». Именно пустых, ведь у каждого человека разный болевой порог. И то, что едва пережил один, для второго и вовсе будет несовместимо с жизнью.

- Вот такая невеселая история, - наконец, прервала тишину девушка. – Рассказала, называется, откуда язык знаю.

- Ничего страшного, - голос сержанта звучал приглушенно и от того особенно проникновенно. – Не стоит держать всё в себе, это слишком тяжело. А языком ты очень хорошо владеешь.

- Спасибо. Как ты себя чувствуешь?

- Намного лучше, обо мне заботится самая замечательная медсестра, - хмурое лицо осветила чуть смущенная, несвойственная сержанту улыбка. Комплимент вышел корявым и скомканным, да и совсем не то он хотел сказать. Но делать комплименты он не умел, по правде говоря. Увы, этому в армии не учили.

- Не преувеличивай, - девушка смутилась, но пыталась скрыть это за усмешкой.

Они остановились у высокого старого дуба, когда мужчина взял её за руку. На секунду показалось, что из тела ушли все силы. Ноги ослабли и подкосились, руки мелко задрожали, а сердце забилось перепуганной птицей, угодившей в силки. У сержанта же сердце словно замерло, но стук его отдавался в висках от странного непонятного волнения. Мужчина не был трусом, но в тот момент душа его, как бы сказал русский человек «ушла в пятки».

- Я не знаю достаточно слов, чтобы сказать, то, что хочу, - ответил он тихо, большим пальцем поглаживая тыльную сторону ладони девушки. Аня застыла, загипнотизированная глубоким взглядом. Сейчас в глазах его не было льда, они словно блестели изнутри. И свет этот не жег, а окутывал теплом. Лицо МакТавиша оставалось каменно-хмурым, словно это маска, намертво приклеенная и сросшаяся с кожей. Мимикой можно научиться управлять, выражение лица будет хранить молчание, но глаза… Они врать не могут. Вот и глаза мужчины, они выдавали его. Джон не знал, что это было. Невесомое теплое чувство образовалось где-то в районе солнечного сплетения и разливалось по телу по сосудам, заполняя каждую клеточку. Улыбка девушки, добрая и лучисто-искренняя, от неё сердце приятно сжималось. Он не мог контролировать себя и улыбался в ответ. – У тебя очень красивое имя, Аннушка.

Сержант выговаривал её имя медленно, но старательно. Это показалось девушке весьма трогательным и милым, но в тоже время было неловко. Довольно сложно ему давалось произношение.

- Если тебе проще, можешь называть меня Эни, - пожала плечами медсестра. Маленькая ручка, по-прежнему, покоилась в его широкой ладони, освобождать её из теплого плена девушка не спешила. Это было приятно. Чувствовать его тепло, его силу. Это притупляло боль и страх.

- Нет, нет. Мне так больше нравится, - спохватился Джон. – У вас много слов для одного предмета. И с именами также. Вот, если я просто Джон, то ты Анна, но тебя зовут Аннушка, Аня и…

Он замолчал, заметив порозовевшие щечки девушки. Вниманием парней она не была обделена и раньше, просто сержант говорил так искренне, и по-своему красиво.

Внезапно налетел порывистый ветер. Он был ледяным и пронизывал до костей. Девушка в легком платье моментально продрогла и обняла себя за плечи.

- Идем вовнутрь.

- Не успеем, - отозвалась девушка обреченно.

Они успели уйти далеко от лечебного корпуса. А небо между тем стремительно заволокло низкими рваными тучами. Раскатисто заклокотало, а секунду спустя на землю обрушился ливень. Казалось, небесный океан дал трещину, и все его воды стремительно хлынули вниз.