* * * В детской памяти след неярок, Мы ходили туда не раз — Навещала подруг-товарок Баба Аня. И детских глаз Впечатленье храню и я: Были прачечной мрачны своды, Загляну, испуг затая, — Пар над чаном с водою… Годы Быстро движутся, унося Постаревших военных прачек. Дом снесен, а забыть нельзя — Вехой жизненной обозначен. Часть 6 Чудо о книгах Книги – ладные корабли, Уносящие в мир чудесный От блокадной больной земли. Не последнее в жизни место Занимали у Вали вы. Хоть и было книг очень мало, В днях не сгинула болевых, Потому что взахлеб читала. Помогали укрыться ей От бомбежек стихи и сказки. Среди самых голодных дней Как диковинные салазки, Ускоряясь с крутой горы, Уносили ее далеко, Открывая пути в миры, Где живет чудак Верлиока, Где Марийка бежит домой, Не боясь по пути обстрела, Где царевич Иван – герой — Лишь за правое бьется дело. Там всегда погибает Змей, Что напал на родные рощи. В книжках пишется для детей Все, как в жизни, но ярче, проще: Без жестоких наплывов зла И без ненависти-отравы Будет наша Земля светла — Книги лучшие в этом правы. Признавалась мама потом: Голод будто почти не мучил, Если в руки ей новый том Попадался подарком лучшим. * * * Чудо – книги уметь читать Так, чтоб хлебом насущным стали! Сохраняет на полке мать Тех друзей, что ей жизнь спасали… И нельзя мне без спроса, вдруг Книги в беленькой кальке тонкой Взять из шкафа, не вымыв рук, — Это знала еще девчонкой. Часть 7 Чудо о лампадке 1 Нам не открыты сроки рубежей, Рождений и смертей неясны даты. По счастью, мы не ведаем межей, Что отсекут от близких нас когда-то. Без этих дат нам легче проживать, Надеяться и верить в снисхожденье К молящему о жизни. Страхов рать Замедлит непреклонное круженье… Но вьюгою в окно стучит война, Ломая рамы грубым произволом, И всякая душа поглощена Заботой удержаться в теле квелом. Что может поддержать в немую стынь, Заставит вновь собрать наутро силы И верить: принесет весна теплынь, Умножив расстоянье до могилы? Молилась Анна Богу горячо Настолько, что морозы отступали От сердца и иссохшее плечо Опорой твердой было дочке Вале. Так многие молились в трудный час В насквозь промерзшем смертном Ленинграде, Но скольких все же Бог – увы – не спас В ужасной, нескончаемой осаде! На всех не набралось тогда чудес, Ведь чудо – это только исключенье. И принял город наш тяжелый крест Неясного, но важного значенья… 2 Говорила мама о лампадке, Что в углу светила всю войну. Огонек неяркий, слабый, шаткий. Чем его питали – не пойму, Но горел, шептал в ночи на ухо, Вопреки бесчисленным смертям: «Продержись, давай, не падай духом — Все преодолеть по силам нам». И пока светил, не угасая, Верилось Валюше: все пройдет — Голод, страх, ночная вьюга злая; Солнышко растопит зимний лед… Светлый лик на старенькой иконе — Строгий взгляд взыскателен и добр… Что еще поддерживало, кроме Веры? И войне наперекор Чудодейство искренней молитвы Аннушкиной, может быть, спасло Мужа: он вернулся после битвы, Чтобы счастье в доме проросло. Может быть, у Вали не случайно Верою сестренку назовут. Умолкаю. Потому что тайна — Сил души неоценимый труд. И сейчас та самая лампадка Теплится у мамы в уголке, Светом высочайшего порядка Утверждая – в Божьей мы руке… Заключение
Два слова: чудо, волшебство… Обманчиво понятий сходство. Волшебник – фокусник. Его Старания – забавы просто. Пусть даже помыслы добры, Но несерьезно, в самом деле, Без спичек зажигать костры, Таскать из шляпы карамели… А чудеса – иной расклад. Вы можете не верить в чудо, Когда о жизни говорят Обычных буден пересуды. Но если захлестнет беда И наглый взгляд безглазой смерти В упор нацелится – тогда Вы в чудо накрепко поверьте. Ведь чудеса – они от нас Самих зависят большей частью. И если Бог кого-то спас, Людское было в том участье. Земля измучена войной, Мы все живем в огромном тире, Но дружбой, верой, добротой Хранима человечность в мире. |
