- Ты... мне?

  Ушам не поверила, и глазам. Алина чуть повернула голову, обращаясь себе за спину, туда, где я и стояла. Едва заметно кивнула.

  - Никакой ошибки! - Подтвердил ее брат, грузный и уже седой мужчина в кресле, поняв по-своему. - И это тебе нужно все взять на себя. Свободная, молодая, на тебе ни кредитов, ни детей. Решено!

  - Я слышала о пограничниках... один уже приходил ко мне в день, когда я не смогла решиться. Он сказал нужные слова но я его видела и слышала, а заодно и понимала, что должна сделать выбор сама. - Алина шепнула, понизив голос, но у старших и так возобновились переговоры о том, кому тяжелее, и никто не слушал. - Иногда солнечная дорога приводит в тупик, а та, что в грозах - к будущему. Я выбрала свою судьбу сама. Ты же чувствуешь мою жизнь?

  - Да, - безвольно и с изумлением ответила я.

  В самом деле. Слои посторонних и многолетних событий рассеялись, и что-то ясное проявилось в моем сознание. Осталась "видимой" только Алина и понимание, - она знает и чувствует больше обычных людей, она причастна к миру границ, пространств, старост и наследников, знает нас, рядовых бегунов и спасателей...

  - Ты кто?

  - Никто. Не гадай. Тот пограничник принял мое решение и сказал, что однажды...

  Женщина обернулась на меня совсем и грустно улыбнулась. Глаза у нее были, как у мученицы, которая добровольно принесла себя в жертву, пошла на заклание, а теперь с торжеством воскресла:

  - Позади услышишь шелест, - то цветок,

   Голубой на белом фоне завиток.

   В этот миг твоя судьба сплетает нить:

   Перемены и свобода, счастью - быть.

  Оглядев меня с ног до головы, чуть громче воскликнула:

  - А ведь и впрямь, позади тебя светится белым стена коридора, а твой голубой шарф обвил голову, шею и спадает с плеча на грудь по дуге. Завитком. Как твое имя?

  - Ирис... Шелест...

  - Все будет хорошо, Ирис Шелест. И со мной, и с тобой. Беги, здесь уже все решено.

  Со звоном в ушах, в полуоцепенении от ее слов, я послушно шагнула назад, - спиной, попятившись из комнаты. Два, три, и увидела, как Алина отвернулась, поднялась с места и обратилась к родным:

  - Я не прошу вас помочь матери. Я прошу помочь мне. Мне нужна ваша поддержка.

  Я преодолела короткое расстояние до входной двери, вышла, и в подъезде почувствовала, как отпустил вызов. Вышла во двор и, прежде чем куда-то идти, села на лавку. Кому рассказать? Кто объяснит? Август, до которого не добраться, или загадочный Юль в дрейфующих корабликах?

  - Юргену, Катарине, Роберту, старосте, Герману... у меня есть друзья, у меня есть мой близкий и любящий Юрка. Я справлюсь. Я разгадаю. Дедушка...

  Я вскинула голову, посмотрев на потемневшее осеннее небо и глубоко вдохнула, потом выдохнула:

  - Дедушка, ты рад, что я не одна? Ты же так хотел, чтобы я была счастлива, и это ты всегда называл меня эльфом... верил в меня. Если Василек с тобой, на небе, поцелуй малыша. Я о вас помню. Я о вас думаю. И очень люблю!

  Небо ничем не ответило. Тишина во всем дворе была такая, словно никто в квартирах дома не жил. Одни огоньки окон, но звуков нет. Кроны шумели от ветерка, и листья...

  - Ше-лес-тят... Юль Вереск знает будущее. Он не только лезет в прошлое, исправляя чужие судьбы одиночек, приходя на их давние-давние грани. Господин Судьба, с немытой головой, уже в курсе, что я выйду замуж за Юргена! Он знает, что я - Ирис Шелест!

  Прослушка

  Адрес вызова оказался не так далеко от дома старосты. Я поняла это позднее, когда уже отсиделась во дворе, и перепроверила по листку в блокноте. Пошла пешком и не торопясь - времени много.

  Катарина окликнула в тот момент, как я уже потянулась к ручке подъездной двери.

  - Привет! Ой, ну, у тебя и физия.

  И как рассмотрела? Стемнело, лампочка тусклая, тени густые. Не выветрилась, значит, нареванность с лица.

  - Привет.

  - Погоди заходить. Пошли на детской площадке на посидим, я новым вкусом заодно побалуюсь. Морозная мята, как раз для такой погоды, как уже зимой дышишь.

  Мы отошли, я села, а Катарина предпочла выхаживать в два-три шага туда и обратно, достав испаритель и выпуская клубы пара.

  - Сапожки купила? Красивые.

  Похвалила сама себя, что успела заметить раньше, чем девушка начнет хвастаться. Проявила внимательность "подружки". Но та махнула рукой, сказала пренебрежительное: "а-а..." и выдала дальше:

  - Он тебя все-таки бьет?

  - Катарина, нет. Я же сказал тебе...

  - А с чего рожа такая? От большой любви нарыдалась, от счастья?

  - Другая причина. Только о ней я не хочу сейчас...

  - Докажи. Чего там у тебя может быть за причина? Ну, скажи.

  Катарина осталась недовольна молчанием. Шаги ее стали еще резче, "морозную мяту" выдыхала с фырканьем. Раздраженная, сердитая, но красивая. Деньги добавили ей лоска, сняв с образа налет бедности, - вещи подобраны со вкусом и качеством, ухоженность проявилась. Лицо посвежело, макияж ярче, а на руке без перчатки, в которой она держала испаритель, блистал маникюр. А волосы, явно немного подстрижены, прическе придана форма, - и как я не заметила этого в первую очередь? Щелкнув кнопкой и спрятав испаритель, она решительно заявила: