- Ты мне должна. За свое свинство с Викингом, и я на тебя обижена, и ты мне должна. За это. Вставай, перейдешь на другую лавку.

  Ее решительности противостоять трудно. Она задумала пытать меня?

  - Ты сидишь здесь. Не спорь, я ведь все равно это сделаю. Я хочу проверить твоего Прынца и убедиться, что он не козел, хотя все мужики козлы. Ясно? И ты будешь свидетельницей. Попробуешь поиграть в чистоплотность и вякать про "подслушивать плохо" я вцеплюсь тебе в волосы и разобью нос за вранье - ханжей ненавижу. Ты. Сидишь. Здесь. Я иду ловить Юргена. Если он последняя тварь, то ты убедишься в этом а не будешь меня обвинять, что я его очерняю. Я же все равно докопаюсь. А будешь послушной, обещаю - прощу и не вспомню, что ты меня так подставила.

  - Иди, раз к стенке приперла. Соглашаюсь потому, что предчувствую - что бы ты Юргену не приготовила, он справится.

  - Уши не затыкай. И после поговорим.

  Я малодушно оправдала свое послушание тем, что это игра а не подлое недоверие. И пришлось признаться, - захотела увидеть Юргена в другой ситуации. Не когда он со мной, влюбленный, добрый и хороший, а с той же Катариной. Как станет отвечать? Последний их контакт был недружелюбным, он оттаскивал девушку за воротник и обзывал "помойкой". Хорошее объяснение - меня защищал, но сейчас-то меня рядом как бы нет. Нет свидетелей. Захочет повести себя по-хамски, - ничто не мешает. Вместе с этим любопытством уживалась уверенность, - Юрген не поведет себя недостойно. Я буду сидеть и слушать только ради того, чтобы убедиться в этом на конкретном примере.

  Меня от тротуара вдоль подъездов отделял высокий кустарник, а если сидеть на краю лавки, как я, то и с открытой стороны не сразу можно заметить. Он пойдет с остановки, завернет из-за дома... Спустя несколько минут услышала:

  - Эй, погодь! - Катарина даже свистнула. - Суицидник, притормози, разговор есть.

  Она нарочно встала так, чтобы быть в зоне слышимости, даже при тихих словах. Не к Юргену пошла, а ждала его приближения. А он не сделал замечаний не на кличку, не на свист. Я услышала "туп-туп-туп" тяжелых ботинок и вопрос:

  - Какой разговор?

  - Да так, пару моментов прояснить надо. Конфетки у старосты все равно еще нет, так что не лети.

  - Говори, раз надо.

  - Ты меня знаешь, Прынц, у меня язычок ловкий, и я даже таких недотрог как Ириска разболтать сумею. Вытащила из нее недавно признание, - девушка вкрадчиво понизила голос и добавила сладости, - что трахальщик ты хороший. Было бы на лбу написано, от баб бы ногами отбивался. Я вот на тебя облизнулась когда-то, а счастья не попытала. Зря выходит? Или Конфетка привирает для зависти, м?

  Поймав молчание в ответ, Катарина поправилась:

  - Она не такие слова использовала. Я суть передаю. Между нами, девочками, не зазорно было поделиться. Покоя не стало - правда или нет?

  - Хм... Давай так, Ирис врать не станет. Значит, если ты действительно от нее это слышала, то правда. Логично?

  - А чего, раз такой корешок ядреный, ко мне ни разу шары не подкатывал. Не сходится.

  - Катарина, - у Юрегна сменился тон на более сухой и нетерпеливый, - провокаторша, колись, что тебе на самом деле от меня надо? О чем разговор?

  - Ладно-ладно. Я тут через приятеля, и еще через одни уши, узнала, что ты человека избил. Не в драке, без ответочки, а напал и избил. Роберт наш, свет-солнышко и спаситель, тебя из говна вытащил и от ответственности отмазал. Штраф, тем и отделался. Правда?

  - Правда.

  - За что? Или так, с дурной головой и по пьяни?

  - Не твое дело... но я тебе отвечу, потому что ты не из простого любопытства спрашиваешь? Боишься, что псих, на Ирис подниму руку, если не так вдруг посмотрит? По личному делу избил, на трезвую голову.

  - Мля, ты маньяк... - Катарина продолжила еще четырьмя словами, от всей души обозвав Юргена. - Я до всех твоих тайн докопаюсь, найду как, и Ирис все выложу. Тебе веры нет, урод, где раз по личному делу, так и два по личному будет. Ты хоть и костлявый, а ей и одного удара хватит, поломаешь. Свали по-хорошему. Я все равно донесу, а надо, и приукрашу. Я все сделаю, чтобы Конфетка от тебя подальше держалась. Плевать станет в твою сторону... И не думай, что не выйдет! Ты плохо знаешь женщин!

  - Катарина... хватит.

  Она замолчала. Я догадывалась, что та ждала угроз, вспышки раздражения, чего угодно - только не такого спокойного и понимающего "хватит". Даже мне стало зябко, - Юрген так это сказал, будто раскусил спектакль и знал, что я в пяти шагах за плотным кустарником. Провокация провалена, и он устал подыгрывать.

  - Видно же, что врешь, не старайся. Я люблю Ирис и не обижу ее. И тебе она дорога, раз из кожи вон лезешь, чтобы меня проверить. Угадал? Если по честному в подружки к ней набиваешься, я тебе тоже друг.

  - Ты дебил? Я что, поверить должна?

  - За "помойку" извини, обещаю не грубить, если не станешь зарываться. И тайны твоей не сдам, хоть и грозился.

  - Мля... мля... - Катарина так это произнесла, будто пританцовывала от нервов в этот момент. - Заткнись... не, говори - от кого узнал?

  - Герман же в Яблоневом живет. Там про "Красный лак" до сих пор вспоминают, но о тебе он только мне сказал.

  - Все, теперь точно заткнись... И грабли свои убери!

  - Жми, не кусаюсь. Мир или не мир?

  - Я те не мужик, ручкаться... Давай поцелуем скрепим.

  Юрген засмеялся и сказал:

  - Про горбатого и могилу - твоя история. Что там еще за второй момент? Давай проясним и пойдем - до собрания минут десять.