- Хороший совет. Он ко всему подходит.

  - Тебе на самом деле важно, что она чувствует? Тебе нужна такая подруга?

  - Кажется, да. - Пришлось и самой это признать. - На самом деле она немного другая, чем показывает окружающим. В чем-то раздражает, но это поверхностно. А сердцевинка - просвечивает подлинное что-то, ясное. Чему ухмыляешься?

  - А ты спрашивала, схожи ли были я и Бэзил характерами. Да та же история - разные. Ирис с Помойкой подружки, скажи постороннему - не поверят. Злое ей дали прозвище, конечно... - он с сомнением пожал одним плечом. - Значит, ошибались. Если ты видишь в ней хорошее, значит по сути она тебе близка, и это главное.

  Я замолчала и подумала об обратном эффекте - раскрепощенность Катарины, нарочитая откровенность и сексуальность - это и мне близкие качества? Меня кольнула маленькая женская зависть. Нет. Такая храбрость мне несвойственна. Всю жизнь скромница, всю жизнь зажатая и стеснительная. Даже время замужества, опыт с Петером не перевели на иной уровень чувственности. А сейчас - все еще заморожена, ледянее некуда...

  Задумалась и зависла на том, что уперлась глазами в Юргена. Он крутил в руках пустую кружку, смотрел на дно, где также как и в моей, осели дольки апельсина и яблока. Достал их и закинул в рот.

   Знал он о себе - насколько привлекателен даже в худобе и угловатости, отыгрываясь на плюсах в жилистой крепости мышц, молодости и температуре? Я смотрела на губы, на желваки, на движение кадыка, когда проглотил свою фруктовую добычу. Красивое, живое действо, по-простому телесное. Взгляд перекинулся на шею, на ухо, за которое он заправил пряди, на сами волосы - идеальные в моем представлении. Зарыться бы пальцами, пропустить пряди сквозь них, обнять голову и поцеловать.

  Реплика Катарины опять вклинилась из памяти в реальный момент: "Как его лапищи по моему нежному телу скользят". Мне не хватало этого - природного, наглого и безумного. По хорошему безумного желания.

  - Меня уже отключает понемногу. Не очень выспался сегодня. Ты со мной или оставить тебе анимо и экран, в сети посидишь? Мне свет мешать не будет.

  - Нет, я тоже спать.

  Все убрали. Расстелились на полу и легли, каждый под своим одеялом, - у него тонкое, а я под пуховым.

  - Спи без кошмаров, мотылек. Но если вдруг, я всегда тебя разбужу.

  Пропавший

  В понедельник Юрген не работал, но после завтрака пришлось убегать мне - Роберт Тамм попросил подъехать в отдел, если не занята, с десяти до полудня. Пропуск выслал сразу.

  Я одевалась в улично-походное, и одновременно доедала пакет ржаных булочек с черным кунжутом, не в силах остановиться, пока не увижу дна. Юрген уже пил чай, а я никак не могла наесться. И бутерброды съела, и кусочек сыра отдельно, и горячего молока кружку выпила.

  - Суп хочу. Горячий, сытный, с картошкой и фасолью, настоящую похлебку с гренками. Давай дома приготовим?

  - Давай, - согласился он, - только надо сначала купить в чем и из чего. У меня ни кастрюль, ни половника, что там еще нужно? Ковшик маленький есть, и вся посуда. Позвони, как освободишься, встретимся где-нибудь и пройдем по магазинам.

  - Хорошо.

  Я куснула последнюю булочку, оставив ее в зубах и освободив руки, чтобы застегнуть сапоги и пальто. Юрген с улыбкой подал мне с вешалки шарф, сумку с перчатками:

  - Вкусно?

  - Вкусно. Но тебе не оставила, извини.

  Мне и наспех есть понравилось. Небрежность и неряшливость, а опять повеяло чем-то детским, снова напомнив привычки дедушки и его послабления для меня. Давно уже никто не диктовал уставных правил жизни, я могла делать все, что хотела и есть как угодно, а в памяти укоренились эти моменты. Дед уступал моим "не правильно" и в этом проявлялась любовь.

  Укуталась в шарф, собралась полностью и потянулась к Юргену за провожающим поцелуем. Легко, естественно, словно каждое утро таким было. От чая вкус вышел терпким, а губы оказались горячее обычного.

  - Стой, стой, стой... - он удержал меня за талию, так быстро не отпустив. - Ирис, а когда среди наших будем, я могу тебя при встрече поцеловать?

  - На собраниях, при пограничниках? Только если очень скромно. Я не хочу...

  - Так?

  - Юрка... - Отлепилась от него вовремя, не зная, к чему может привести его дурачество с поцелуями. - Все, меня нет!

  Весь Сольцбург покрылся инеем. Влажный теплый вечер и морозная ночь закристаллизовали деревья, украв у осени последние золотые краски. После такой погоды вся листва опадет окончательно, уступив ноябрю свою палитру. А сегодня - красиво.

  Я торопилась на остановку, подметив, что перестала замечать погоду. Телу тепло от новой одежды, нет больше реакции на внезапный ветер или вечернее похолодание, сырость дождя. Который день могу смотреть на окружающий мир, улавливая перемены лишь времени суток, да цвета неба - а холода нет.

  В вагоне монорельса я ушла не на заднюю площадку, а осталась в середине. Развернулась к пассажирам, стала рассматривать людей по пути и внимательно следить за теми, кто входил, и кто выходил - вдруг снова объявятся загадочные попутчики с просьбой проводить до адреса? Портреты пропавших я почти заучила, ориентируясь по малейшим приметам - у кого верхняя губа круто изогнута, у кого родинка над бровью, у кого крылья носа широкие. Непривычно, трудно, но я старалась ради загадки "близнецов" и очень надеялась, что внимательность не подведет.

  Самое приятное, - на меня никто внимания не обращал. Несколько минут на новом месте вогнали меня в нервное напряжение, я прямо с места в карьер взяла, с таким поворотом, но успокоилась. Что спиной ко всем, что лицом - народ поглощен своим, и не покушается на личное пространство.