Старый архивариус ненадолго отвлекся от бумаг, которые просматривал и аккуратно складывал в стопку, затем вновь вернул свое внимание к ним.

– Это… для общего представления о местах вашего пребывания…Так-так-так.… Ну, вот, смотрите… Я очень долго копался в различных документах и нашел такую запись в одной старинной книге. Оказывается, Кирьянович откуда-то привез свою жену, настоящее место не указано, но она точно не была православной.

– А как вы об этом узнали, насколько я вижу, здесь данных нет на этот счет?

– Верно, вы заметили, молодой человек, но есть другой… так сказать момент, – Далина стал быстро перебирать бумаги своими крючковатыми пальцами. – Документ, пока не нашел, но… где-то он есть.… Очень… нужный документ… Ага, вот он, – архивариус, торжествуя, аккуратно достал очередной желтый лист. – Глядите, запись мелким шрифтом… Она перед венчанием приняла православие. Обвенчался с ней Самойла по всем правилам и канонам.

–Может быть с Урала? – спросила Дея.

– Почему именно с Урала? Может быть с Сибири. Главное, что там мог делать Кирьянович?! Тут предположения будут появляться одно за другим. Нееет, это скорей всего не такая даль…. – Глеб подозрительно смотрел на документ, как-будто пытался заставить его сказать правду. Но даже через многообещающее презрение разглядеть ответ на свой вопрос у него не получилось. Состарившийся лист бумаги этим не возьмёшь. Он остался глух и нем.

Дея пребывала в молчании, ровным счетом ничего не понимая.

– Я в тех краях не была и даже не представляю, себе, те места, но судя по возгласу Глеба, это далеко.

– Далеко, но надо учесть следующее, – изрек скромный «канцлер» великого мира исторических документов, поправив очки. – Во-первых, Кирьянович был купец; во-вторых, бизнес без процесса перемещения по различным территориям невозможен, тем более в то время, и, в-третьих, возможно, у него имелись свои на то причины, чего мы с вами узнать не сможем, и даже если захотим. Здесь еще есть интересные записи, вам стоит на них взглянуть.

Далина передал папку Глебу.

– Мы выявили персонажей, но основные действия остались покрытые темной вуалью таинственности.

– В вопросах истории, молодой человек, спешить нельзя, особенно когда вы хотите глубже проникнуть в ее недра. Как только она почувствует вашу поверхностную в ней заинтересованность, попросту говоря, дилетантство, доступ в свою вотчину тут же заблокирует.

– Я понимаю, но человеческое нетерпение берет верх.

– Ни наше мнение или даже критическое замечание в ее адрес, ни попытки ускорить процесс, не помогут заставить ускорить процесс раскрытия всех тайн. Всему свое время.

– Михал Михалыч, вы можете подтвердить или опровергнуть, тот слух, что Кирьянович нашел необыкновенный камень, который принес ему несметные богатства? – спросила Дея. – Будто он рыл пещеру недалеко от Еланьки?

– Подтверждения этому я не получил и сам, когда занимался данным вопросом. Нет совершенно никаких сведений на этот счет, …если только вы найдете что-нибудь внутри дома. Что до пещеры, слышал о ней, но не более.

– А сами не хотите присоединиться к нам? Думаю, если для вас этот дом уже однажды представлял крупный интерес, то совместными усилиями мы могли бы накопать гораздо больше значимых фактов и, возможно, артефактов…

– …если они там есть, …а в том, что они там есть, я нисколько не сомневаюсь… Предложение, конечно заманчивое… – задумался архивариус. – Да, засиделся я давненько на одном месте.… Ну, хорошо. Завтра поговорю с руководством и приеду.

– Ой, вот порадуете Агашу с Федором, – радостно воскликнула Дея.

– Так-то оно так, а вот я, молодые люди, не спросил о самом главном. Любопытство мной владеет полностью, а есть ли свободные комнаты? Насколько я понял, отреставрировано только очень незначительная часть усадьбы, а стеснять кого-либо, знаете ли, мне бы очень не хотелось.

– Комната, небольшая есть на первом этаже, – сказала Дея. – Там живут Федор с Агашей. Мы с ней, на время, поселимся на втором этаже, нам места хватит, а вы могли бы устроиться с Федором Никифоровичем – внизу, тем более, что он спит в основном днем и то немного. Комната, рядом с кухней, в которой – царица Агафья. Газ привозной, проблем с готовкой – нет.

– Тогда меня все устраивает.

– Эти комнаты, – вставил Глеб, – тоже будут ремонтироваться, как и все остальное. Из всех сохранившихся, эти более-менее пригодные для житья. Там косметический ремонт произведен из расчета, что жилье, как временное пристанище, может послужить нескольким людям. Касаемо восстановления, Михал Михалыч, здание только-только начинает исследоваться. Реставрационные работы как таковые, пока только мечты. Слишком большие разрушения.

– Кстати о разрушениях.… Там среди бумаг есть проект усадьбы.

– Вот это особая ценность, Михал Михалыч! Было бы здорово, если бы и вы смогли принять серьезное участие, – с надеждой на согласие изрек Глеб.

– Поглядим.… Ну-с, молодые люди.… К великому сожалению, я более не располагаю временем. Дея, Глеб, завтра созвонимся. Эти бумаги можете взять с собой. Приедете, посмотрите, может, найдете то, чего не заметил я.

– Спасибо, Михал, Михалыч, за помощь.

– Ну, пока еще особенной помощи не было. Пойдемте, провожу.

Далина вышел вместе с Деей и Глебом на улицу. На крыльце здания мужчины обменялись номерами телефонов и, когда попрощавшись, уже собирались разойтись, Глеб неожиданно обернулся.

– Михал Михалыч, а как вы будете добираться?

– Как-нибудь доберусь, – махнул рукой Далина.

– Так не пойдет. Я послезавтра за вами приеду.

– Созвонимся, – кивнул пожилой архивариус. – До свидания.

– Всего доброго, Михал Михалыч, – почти в один голос попрощались с архивариусом Глеб и Дея.

Солнце стояло высоко и припекало основательно. Дея ждала возле автомобиля. Она рассматривала прилегающую небольшую мощеную площадь, в центре которой виднелась высокая башня с часами.

«Кажется, что пробыли немного, а уже полдень!» – подумала она.

Глеб опустился в нагретое кресло автомобиля и недовольно поморщился. Не проводя аналогию с горячими углями, ощущения были такие, словно присел на перегретую скамейку в сауне. Внутри автомобиля создалась духота. Горячий воздух проникал в легкие, будто обволакивал их изнутри пленкой. Дышать становилось трудно. Горчевский открыл окна, но легче не стало, извне влетел суховей. Он быстро поднял стекла и включил кондиционер. Повеяло долгожданной прохладой.

– Вы голодны? – заботливо, спросил он, наклонясь так, чтобы Дея могла видеть его лицо.

– Я вполне могу потерпеть, но вот что действительно не терпится, так это вернуться и полистать эти бумаги. Лучше пусть Агаша нас покормит.

– Извольте. Вернемся.

Заглянуть в глаза женщины ему не получилось, так как Дея уже была в очках, защитив их от палящего солнца. Пока выезжали из города ни Дея, ни Глеб не говорили между собой: он – думал, она – не напрашивалась на разговор. Уже на трассе, лишь раз, Глеб взглянул на Дею и спросил:

– Каковы впечатления от поездки?

– Вполне довольна. А вы?

– А я буду доволен, когда получу результат реальный.

– Это, конечно, правильно. Во всяком случае, я довольна даже тем результатом, который уже есть.

Глеб ничего не сказал в ответ. Но когда выехали за город, неожиданно сказал:

– Меня заинтриговала эта Кирьянкина нора… Что он там мог искать и найти?

Теперь Дея замолчала и погрузилась в свои мысли. Не проронив более ни слова, они доехали до усадьбы. Въезжая во двор Глеб отметил:

– Так, ребята молодцы, уже и электричество протянули. Будет теперь во дворе ночью, как днем.

Дея обратила внимание, что над усадьбой и сейчас было светло – бескрайнее, чистое небо, с бледной лазурью. Макушки деревьев, врезавшиеся в небо, как-будто пытались его проткнуть в поисках прохладительных капелек, но – увы! Летняя жара началась в мае, так что сейчас она была уже в самом разгаре, и о дожде оставалось только мечтать.