Она остановилась в нескольких метрах от входа. Глеб сделал пару шагов и встал рядом.

– Похоже, у вас есть какие-то мысли?

Горчевский обернулся. Ее необычное лицо, освещаемое светом, приобрело загадочность…

– Я хотел предложить нам завтра утром съездить в городской архив… Пока ребята с электричеством будут возиться, а мы – туда и обратно. Вы, согласны?

– И Агаша предлагала то же самое… Хорошо, давайте, так и сделаем.

Дея развернулась и пошла к дому. Горчевский поглядел ей вслед. Он уже собирался пойти в направлении хижины, когда неожиданно услышал за спиной:

– Глеб, вы еще не ужинали, пойдемте.

– Спасибо, лучше я приду позавтракать…

– Даже думать нечего о завтраке! Вы же не уснете на пустой желудок! Заходите, заходите… – раздался приятный, но настойчивый голос Пучковой.

Горчевский поднял голову. Женщина стояла у открытого окна, на кухне, чуть подавшись вперед, и улыбалась. Глеб не заставил себя долго упрашивать, да и возразить было нечего. Они вошли. Пока он мыл руки и присаживался за стол, Дея поднялась к себе. Агаша подала горячих щей, хлеба, только что нарезанного. Румяные ее пироги красовались на большой плоской тарелке, сложенные небольшой пирамидкой. Агаша суетилась возле него, стараясь предугадать его желание, попутно предлагая то кофе, то душистый чай с травой.

Дея стояла посреди временной своей девичьей светёлки, потупив взор, скрестив на груди руки. На душе было беспокойно – взгляд блуждал от угла к углу, от стены к стене, дыхание становилось прерывистым. Какое-то странное чувство, очень схожее со смятением, овладевало молодой женщиной. Возрастало желание снова пойти в ту небольшую комнатку с огромной печью. Что-то влекло её туда… Дея взглянула в окно. Темно… Внезапно, будто ею овладел огонь, она буквально побежала вниз. Взяла большой и мощный фонарь и, проходя мимо кухни, пожелав приятного аппетита, уже собиралась переступить порог, когда послышался бархатный волнующий голос:

– Спасибо. Вы куда, на ночь глядя? – Глеб смотрел на фонарь в ее руке.

– Не могу объяснить, но мне нужно пойти в ту комнату. Обратно.… Еще не ночь. Думаю, света фонаря будет вполне достаточно.

Она вышла.

– Погодите. Я с вами…

Дожевывая, он быстро встал, поблагодарив экономку. На ходу хватая другой фонарь, лежавший на скамье у выхода, выскользнул следом за Деей, услышав за спиной:

– А чай?

– Потом, потом… – крикнул Горчевский уже на улице.

Дея и Глеб вновь оказались перед центральным подъездом.

Тьма, будто накрыла усадьбу собственными крыльями, поглотив, при этом, уже всю внутренность.

В Дее усиливалось чувство беспокойства. Её органы съеживались внутри. Становилось безмерно жутко.

Почувствовав страх той, которая занимала все мысли, Глеб слегка коснулся её руки. Она была холодна. Обжигающий взгляд молодой женщины блуждал по его лицу.

– Не стоит бояться. Дом, который показал свое прошлое величие, не станет повергать в ужас и трепет. Вы должны ему доверять, – и успокоительная улыбка заиграла на его лице.

– Спасибо, Глеб. Придали бодрость моему упавшему духу.

– Пойдемте, раз уж мы здесь.… Только дайте руку. Я не знаю насколько крепки эти полы.

Кивнув в знак согласия, Дея быстро сунула свою руку в широкую ладонь Горчевского, вновь почувствовав тепло и мягкость. Она окончательно перестала волноваться. Они поднялись на террасу, пересекли вестибюль, пустынную комнату, предназначение, которой пока оставалось неясным, и вновь оказались в той самой, с огромной печью.

– Вы бывали здесь до моего приезда? – неожиданно спросил Глеб.

Несмотря на то, что свет от фонарей шел сильным и широким пучком, освещалась лишь небольшая часть пространства, темнота была слишком густая.

Глеб и Дея, продолжали держаться за руки, на случай… да, мало ли какой случай…

– Нет, как-то не хватило времени. Честно – трусила… Еще не все осмотрела в округе. Не все видела там, дальше, позади усадьбы…

– Понятно… А сейчас, что-то почувствовали?

– Внутри такое волнение… необъяснимое…

– Это появилось только сегодня?

Она взглянула на него и смущенно проговорила:

– Это не то, о чем вы подумали…

– Я, как раз думаю об этом месте.… Бывает так, что сам человек и не подозревает, а связан с конкретной местностью. Когда случайно попадает туда, с ним начинают происходить те самые необъяснимые вещи или он становится слишком чувствительным к определенным явлениям.

– Вот и поглядим, с чем это связано. Пойдемте, осмотрим все около печи… Меня тянет именно туда…

Если бы не мощный луч фонаря, разглядеть что-либо впереди не представлялось возможным. Они прошли по скрипучим полам до печи. Достигнув цели, Дея аккуратно высвободила руку. Глеб занялся тщательным исследованием левой стороны стены кладки, простукивая и прислушиваясь к глубине звука. Дея, присев на корточки, направила поток света в основание кладки с правой стороны. Она, как археолог, обследовала каждую крупицу, каждую мелочь, попадавшую в ее руки. Неожиданный яркий отблеск в трещине, между кладкой и стеной комнаты, привлек внимание хозяйки усадьбы, что она даже слегка вздрогнула.

– Глеб.… Там показалось…

Горчевский немедленно подошел.

– Нужно посмотреть вот здесь… – она указала пальцем в расщелину и принялась пальцем выковыривать скопившийся там мусор и штукатурку.

– Погодите, можете пораниться чем-нибудь. Я схожу за острым инструментом…

– Хорошо, только побыстрее…

Дея сидела в тишине, опершись о кладку спиной. Какое-то время ей казалось, что время здесь остановилось и даже удары ее сердца слышались глухо, словно из далека. Она осветила комнату поочередно, во всех направлениях, когда в поток света неожиданно попало чье-то улыбающееся лицо и тут же исчезло. Дея на долю секунды застыла, через мгновение опомнилась, и от испуга бросила фонарь на пол. Не слушая скрипа полов, не замечая темноты, она бежала скорее на улицу. Пусть темно и черные силуэты деревьев, но лучше туда.… От испуга, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она слышала собственное учащенное дыхание, а в висках стучало сильно и бесперебойно. Во рту пересохло. Мышцы тела дрожали, как осиновый лист. Ноги несли ее к выходу быстрее ветра, когда она столкнулась с Глебом в дверном проеме.

– Что случилось, Дея?

– Глеб, Глеб… Мне… Мне… нужно на воздух…

– Пойдемте, если так…

Во дворе Глеб внимательно взглянул на спутницу.

– Ваша бледность видна даже в темноте. Что случилось?

Она долго не могла успокоиться, и лишь придя в себя, с трудом восстановив дыхание, рассказала подробности.

– Меня пять минут не было рядом, а вы уже успели понравиться призраку… Да-а, Дея! Ну, и способности!

Несмотря на присутствующее до сих пор неприятное ощущение, сковывающее внутренности, она улыбнулась.

– Во мне никогда не будет такого вот качества… – голос ее выдавал, только-что пережитое большое волнение.

– Какого?

– Смеяться в ситуации, когда страшно…

– Когда страшно и мне не до смеха, – поддержал ее Глеб. – А сейчас, пойду, посмотрю… Вам лучше остаться здесь, прийти в себя…

– Нет! Я пойду вместе с вами… – она тяжко вздохнула, – только дайте мне пять минут… перевести дух…

Глеб не стал возражать, хотя про себя отметил силу ее характера. Они вновь вошли в комнату. Холодок пробежал меж лопаток Деи, но она ничем не выдавала своего страха. Брошенный ею фонарь лежал на полу, словно освещая им путь. Горчевский поднял его и отдал хозяйке. Приблизился к тому месту, где исследованием занималась Дея до побега, и занялся тем, что заостренным концом лома стал аккуратно проделывать углубление, увеличивая расщелину.

«Теперь рядом со мной Глеб…» – освещая место работы, подумала она, наблюдая, как он ловко управляется инструментом. Когда же щель стала достаточно большой, Дее показалось, что она может просунуть руку.

– Подождите, Глеб…

Она заглянула внутрь. Убедившись в том, что там нет ничего опасного для жизни, решительно засунула руку и достала круглую подвеску, небольшого размера, с голубовато-зеленым камнем.