Я не хотел, не готов был уйти, не исследовав храм изнутри. Спокойно поразмыслив, я пришел к выводу, что логичней всего было бы расположить врата в конце аллеи, так что шедшие по ней выходили бы прямо к проходу.

Я не ошибся — там я и нашел вход, проем в стене шириной в несколько ярдов. Не знаю, как высоко он уходил, поскольку руки повсюду встречали над головой пустоту.

Я на ощупь пробрался сквозь врата и тут же ступил на твердый пол, не такой гладкий, как поверхность стены, но такой же невидимый. Отсюда к центру строения шел коридор, равный по ширине проему. Я пошел вперед, ощупывая стены руками.

Должно быть, стороннему наблюдателю представилось бы странное зрелище. Я знал, что вокруг высятся могучие незримые стены и невесть что еще, но видел только огромный плоский круг песка, освещенный послеполуденным солнцем. При этом мне казалось, что я шел по воздуху в футе от земли, таким массивным был пол; сдавленный его колоссальным весом, песок навсегда остался ровным и недвижным.

Я медленно шел по коридору, вытянув руки перед собой. Вскоре путь преградила еще одна гладкая стена, превращавшая коридор в тупик. Но я не пал духом, ведь теперь я знал, что где-то обязательно должна быть дверь. Я снова начал ощупывать стены.

Я нашел дверь. На одной из стен я наткнулся на гладкую закругленную выпуклость. Когда я положил на нее ладонь, дверь отворилась с тихим звуком, похожим на вздох или дыхание ветерка. Я протянул руку — стена, преграждавшая коридор, исчезла.

Я не осмелился сразу же двинуться вперед. Вместо этого я вернулся к выпуклости на стене, но сколько ни давил на нее, сколько ни пытался крутить — дверь не закрывалась. Очевидно, внутри выпуклости сработал какой-то хитроумный механизм. Для этого потребовалось лишь прикосновение руки: вся стена исчезла — думаю, скользнула вверх по пазам, как опускная решетка в крепостной стене, хотя и не могу сказать с уверенностью.

Как бы то ни было, проход не грозил закрыться за мной, и я двинулся вперед. Я нащупывал путь, как слепой в незнакомом месте, и спустя некоторое время очутился в огромном внутреннем дворе, чьи стены широкой дугой уходили в стороны. Установив это, я вернулся к выходу из коридора и оттуда направился прямо вперед, пересекая двор.

По пути мне встретились ступени — первые широкие ступени титанических размеров лестницы. Я стал взбираться по ней, медленно, осторожно, ощупывая каждый фут. Только осязание и ощущение ступеней под ногами и придавали лестнице реальность, в остальном же казалось, что я поднимался в пустоту. Не могу даже передать это странное чувство…

Я поднимался все выше, пока не оказался футах в ста над землей. Затем лестница начала сужаться. Еще несколько ступеней — и подо мной снова был ровный пол. Ощупью я определил, что нахожусь на широкой площадке, окруженной высоким парапетом. Я на четвереньках пересек площадку и вновь наткнулся на стену. Обнаружив в ней дверь, я все так же на четвереньках прополз в проем. Все вокруг по-прежнему оставалось невидимым, но я почувствовал, что оказался в обширном зале.

Я замер, припав к полу. Неожиданно я ощутил присутствие зла: в этом месте словно обитала какая-то губительная, угрожающая сущность. Я ничего не видел и не слышал, но в мозгу билась мысль о чем-то невообразимо древнем и бесконечно зловещем. Быть может, в сознание проникли ужасы, что творились здесь когда-то, в давно умершие века; но так или иначе, ужас сжимал меня и гнал назад. Я попятился и затем вернулся на площадку. Там я склонился над высоким невидимым парапетом, глядя на город.

Заходящее солнце висело над горизонтом на западе, как огромный шар из раскаленного железа. Два каменных исполина горели в огненных лучах, отбрасывая на желтый песок длинные тени. Неподалеку беспокойно суетились мои стреноженные верблюды. Я словно застыл в воздухе футах в ста или выше над землей, а подо мной простирались невидимые дворы и коридоры храма.

Да, это и есть великий храм Мамурта, думал я, стоя там в багровом свете. Каким величественным был он, когда город еще существовал! Мне представлялись процессии жрецов и простых горожан в роскошных праздничных одеяниях. Они проходили мимо колоссальных статуй и шли по длинной аллее, волоча за собой, вероятно, несчастных пленников, обреченных быть принесенными в жертву их богу в этом храме — в его храме.

Раскаленный шар солнца закатывался, и я повернулся, чтобы уйти, но оцепенел, не успев сдвинуться с места. Сердце замерло и застучало с перебоями — ибо в дальнем конце песчаной полосы, лежавшей между храмом и городом, внезапно появилось углубление, точно такая же ямка, какую я видел у костра прошлой ночью.

Прямо у меня на глазах, гипнотические, как взор змеи, появлялись все новые углубления. Они шли не по прямой, а зигзагом — две возникали с одной стороны, затем две с другой и одна посередине, образуя цепочку следов шириной в два ярда и приближаясь к храму. Но я ничего и никого не видел!

Подобные следы — вздрогнул я от внезапно пришедшего на ум сравнения — могло бы оставить на песке многоногое насекомое, увеличенное до неслыханных размеров. И вдруг я осознал истину. Я вспомнил паука, высеченного на развалинах городских зданий и статуях, и понял, что означало это изображение для жителей Мамурта. «Злое божество города, обитающее там с начала времен» — так говорилось в надписи. Глядя на приближающиеся следы, я понял, что древнее злое божество по-прежнему обитает в городе, а я, одинокий и безоружный, нахожусь в его храме.

Какие неведомые существа, должно быть, бродили по земле на заре времен! И это гигантское чудовище в образе паука — не встретили ли его здесь первые строители города? В благоговейном страхе они избрали монстра своим божеством и построили ему огромный храм. Обладая мудростью и искусством, позволившими сделать это громадное строение невидимым, незримым для человеческих глаз, они наделили невидимостью, вероятно, и свое божество, почти превратив его в истинного бога — незримого, всемогущего и бессмертного… Бессмертного! Он и должен быть почти бессмертным, если просуществовал столько веков. Даже некоторые виды попугаев живут сотни лет — а что я знаю об этом чудовищном реликте ушедших времен? Когда же город пришел в упадок и разрушился и в логово чудовища перестали приводить жертв, разве не могло оно выжить, разыскивая добычу в пустыне? Неудивительно, подумал я, что арабы так боялись этих мест! Всякого, кто попадался на глаза чудовищу, ждала верная смерть: ужас преследовал, хватал, терзал и при этом всегда оставался невидимым. Ждет ли смерть и меня?

Эти мысли молотом стучали у меня в голове, пока я смотрел, как с новыми и новыми следами на песке гибель подступала все ближе и ближе. Стряхнув с себя оцепенение ужаса, я кинулся к огромной лестнице и выбежал во двор. Мне было негде спрятаться — представьте, каково прятаться в месте, где все невидимо! Но я должен был спрятаться во что бы то ни стало. Наконец я бросился мимо подножия гигантской лестницы к стене, находившейся прямо под площадкой, где я только что стоял. Я весь сжался, молясь, чтобы сгущающиеся тени сумерек скрыли меня от взора хозяина этого логова.

Существо вошло в ворота. Я сразу об этом узнал по мягкому, приглушенному звуку шагов — пам, пам, пам… Я услышал, как шаги на мгновение замерли у открытой двери в конце коридора. Возможно, тварь удивилась, найдя дверь открытой — я ведь не знал, обладал ли незримый мозг существа высоким интеллектом. И вновь «пам, пам» — тварь пересекла внутренний двор и мягкими шагами стала взбираться по лестнице. Я готов был издать крик облегчения, но боялся даже вздохнуть.

Но страх все же не оставлял меня. Пока тварь поднималась по огромным ступеням, я продолжал вжиматься в стену. Только представьте себе эту картину! Вокруг — ничего видимого, ничего, кроме большого плоского круга песка в футе подо мной. Но мысленно я видел храм, все его коридоры и дворы, и чудовище наверху, в страхе перед которым я скорчился здесь в наступающей темноте.