- Это не продлится долго, - повторил он, забирая бутылку у Хонга и щедро разливая всем остальным. - Давайте пока просто выпьем за то, чтобы все это не пошло ужасно неправильно.

   - Отстойный тост, - заметил Хонг.

   - Ужасный, - согласилась Скарлет.

   Курай просто кивнул.

   Тем не менее, выпили все.

   Глава 10. Новое соглашение

   - Спасибо всем, что пришли. Для тех из вас, кто присоединился к нам недавно, позвольте представить нашего нового партнера.

   Торчвик, радостно улыбаясь, помахал собравшимся тростью, и легкомысленно помахивая ей, вышел на середину сцены, не обращая внимания на ошеломленную тишину и удивленные шепотки: "Человек? Здесь?"

   - Я могу вас заверить, что именно он является ключом к тому, за что мы так долго боролись.

   - Мне все это не нравится, - мрачно заметила Скарлет, недовольно скрестив руки на груди. - Какого хрена вообще?

   - Что здесь вообще делает человек? - выкрикнул кто-то из толпы.

   - Я рад, что ты спросила, девочка, - с энтузиазмом ответил Роман.

   - Браун, почему ты позволяешь ему это? - спросил Хонг. - Он ни хрена бы не сделал без нас, тогда как мы могли бы сделать большую часть и без его помощи.

   - Паладинов тоже бы достал? - вяло огрызнулся Браун.

   - Вряд ли. Но и они - не его рук дело, их притащила та стремная девица. Чего она, кстати, вообще хочет?

   Моррон только вздохнул. "Стремная девица" была отдельной темой для обсуждения. Он не имел "радости" много говорить с Синдер Фолл, но одно уяснил точно - у нее во всем предстоящем есть какая-то своя цель. Вопрос в том - какая именно, если ради нее можно было развязать войну?

   "Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Адам..."

   - Дай ребятенку насладится победой, - отмахнулся Браун. - Ты только посмотри на него.

   - Я начну с очевидного. Люди - чистое зло. Кроме меня, разумеется.

   - Он же обожает звук своего голоса. Вон те ребята, - он кивнул на первые ряды, заполненные бойцами в форме Белого Клыка. - Прекрасно знают, кто делал большую часть работы. А остальные... остальные узнают позже - правда, она такая, ее не спрятать за словами.

   - Это все равно неправильно.

   - Не могу с этим спорить.

   Многое можно было сказать о Романе Торчвике, но идиотом он не был - даже заполучив в свои руки мощный рычаг давления на Брауна, он пользовался им аккуратно. Ничего действительно серьезного - только вот такие мелочи, чтобы потешить свое эго. А уж последнее у Романа было размером с гору.

   Вопрос с ним надо было решать, и решать быстро, но Моррон не видел ни одного способа, который не привел бы к катастрофе того или иного рода. Поэтому он терпел - пока дело касалось только таких мелочей, пока его требования мучили только его совесть.

   Он понимал, что рано или поздно ему придется делать выбор. И даже не между Блейк и Адамом - нет, скорее между двумя половинками его жизни, которые он мысленно разделил по именам своих партнеров, друзей и единственной семьи, что была у него в этом мире.

   Адам Торус представлял его собственный гнев, его горечь от несправедливости, которую он видел всюду, его решимость добиться цели, звериные законы, по которым работал этот мир: "око за око, зуб за зуб". Адам вырастил его, научил сражаться, передал свою философию: "Права не даются - их берут силой. Люди делают это с нами только потому, что мы им позволяем".

   Проблема была в том, что он рос не только с Адамом - рядом всегда была Блейк. И если первым двигал гнев, то побуждающей силой второй было сострадание и чувство справедливости. Если Адам желал мести и чтобы от фавнов отстали, то Блейк хотела равенства и мира. Она заставляла его читать и думать над прочитанным, учила не верить слепо красивым словам, а слушать сердце, для него она была целью всей этой затянувшейся теневой войны - чтобы такие, как она могли жить мирно и свободно.

   И Блейк, и Адам в конце концов сделали свой выбор, ступили на свой собственный путь - и только он застрял где-то посередине, все как-то пытаясь соединить в себе две взаимоисключающие концепции.

   По театральному щелчку пальцев Торчвика огромный черно-красный флаг Белого Клыка упал на пол, открывая ошеломленно замолчавшей толпе здоровенного Паладина, раскрашенного в черно-красный.

   - Это - Паладин, последнее слово Атласа, новая игрушка, которой они собираются защищать себя от всего, что пугает их в окружающем мире. От меня, от Гримм... от вас. Многие ваши братья уже отправились на нашу новую базу на юго-востоке. Если вы хотите остаться в городе, что ж - выбор ваш, но если вы хотите сражаться за то, во что верите... То этот малыш всегда будет ждать вас - он заставит считаться с вами, считаться с фавнами, потому что никто в целом мире не может просто проигнорировать огромного робота с большими пушками.

   - Итак, все новички и те, с кем мы бились плечом к плечу во время "Войны Праха" - делайте свой выбор. Направо - те, кто останутся сидеть в городе, налево - те, кто будут сражаться.

   - Эй, командир, - тихо сказал Курай, коснувшись его локтя. - Глянь-ка туда. Пятый ряд, справа.

   Проследив за взглядом фавна-паука, Браун едва удержался от того, чтобы застонать в голос.

   "Черт возьми, Блейк, ты не собираешься делать все это проще, не так ли?"

   Рефлекторно бросив быстрый взгляд на Романа, Моррон понял, что Курай не был единственным, у кого был цепкий взгляд на старом складе, в котором проходило собрание Белого Клыка - преступник смотрел прямо на нее. На мгновение ему даже стало интересно, что предпримет его шантажист, ведь если он прямо сейчас привлечет к ней внимание, прикажет схватить, начнет драку, то мгновенно потеряет свой рычаг влияния на своего "партнера"-фавна - ее неизбежно узнают . Судя по тому, как тот замер, напряженно сузив глаза и сжимая трость - Торчвик пытался решить эту дилемму прямо сейчас.