Однако подобная нота с оговоркой о суверенитете не направлялась. Равным образом в адрес Испании не выдвигалось никаких требований об оставлении территории, и тем более Испании не давалось никакого «разрешения» остаться. Причины ухода с островов, на которые ссылалась Британия, не заслуживают доверия. Какое воздействие на экономику могли бы оказать пятьдесят человек, которых сменяли раз в год и которые в любом случае могли быть перенаправлены для службы где-то в другом месте в рамках военного бюджета Британской империи? Если целью вывода гарнизона было снижение присутствия военно-морских сил в Вест-Индии, тогда зачем возвращать на родину только гарнизон Порт-Эгмонта?

Коротко говоря, Великобритания, одна из величайших военных держав того времени, была поначалу полна решимости начать войну за Порт-Эгмонт, однако в следующем году она значительно сократила численность войск, базирующихся в этом порту, и всего лишь два года спустя приказала гарнизону из пятидесяти человек покинуть остров «по экономическим причинам». Несложно увидеть, что причиной покидания Порт-Эгмонта было нечто более важное, нежели чем только лишь приведение в порядок бюджета.

Неизбежная истина состоит в том, что единственным желанием британского правительства в 1771–1774 году было сохранить лицо. Как мы увидим, если британцы не могли поддерживать свое присутствие в Порт-Эгмонте, простой факт оставления британских символов власти не был достаточен для сохранения каких-либо титульных прав в отношении данной территории.

Каковы бы ни были причины ухода с острова, Великобритания покинула его в середине мая 1774 года, оставив позади свинцовую табличку, на которой было указано, что острова принадлежат королю Великобритании. Как мы уже видели в случае с открытием земель, один лишь символический акт (такой как установка креста или таблички) не достаточен для закрепления суверенных прав – более того, символический акт такого рода в еще меньшей степени гарантирует сохранение суверенитета с течением времени. Однако это еще не все.

Даже до того, как британцы окончательно покинули острова, испанское правительство в Мадриде уже отдавало приказы губернатору Мальвинских островов, направленные на обеспечение того, чтобы британцы не вернулись. В ноте, датированной 9 апреля 1774 года, написанной Хулианом де Аррьяга, государственным секретарем по делам Вест-Индии и Ост-Индии, говорится следующее: «Принимая во внимание предложение двора в Лондоне покинуть поселение, построенное на острове Гран-Мальвина, и вывести войска, размещенные там, а также организовать отъезд нескольких поселенцев, король желает проинформировать вас об этом обстоятельстве, чтобы впоследствии со всей предусмотрительностью и осторожностью вы могли удостовериться, действительно ли британцы покинули вышеупомянутое поселение, не основав еще одного поблизости, и чтобы, после того как вы надлежащим образом установите данное обстоятельство, вы принимали бы время от времени необходимые меры предосторожности, направленные на обеспечение того, чтобы британцы не вернулись в эти земли, и информировали бы меня во всех подробностях обо всем, что там происходит ныне и будет происходить в дальнейшем»[96].

Эта нота имеет особое значение по ряду причин: во-первых, она со всей определенностью показывает, что испанское правительство рассматривало уход Британии в качестве сдачи территории; во-вторых, нота непосредственно указывает на намерение осуществлять суверенные права в отношении порта, который до этого момента находился в руках Великобритании; в-третьих, в ноте со всей ясностью говорится о намерении не допустить возвращения британцев, что подразумевает наличие волеизъявления, направленного на осуществление суверенитета и исключительного владения архипелагом в целом; в-четвертых, и поведение британцев, и испанская нота подтверждают довод о том, что британцы дали обещание покинуть Порт-Эгмонт, как только он будет им возвращен.

Действия по выполнению приказов короля были предприняты в ноябре 1774 года и в феврале 1775 года. На исходе 1775 года капитан Хуан де ла Пенья подтвердил, что никто в британском поселении не проживает и туда не ездит. 24 января 1776 года лоцман Хуан Паскуаль Кальесас изъял табличку, оставленную британцами, и отправил ее в Буэнос-Айрес[97].

30 июня 1777 года Хосе Гальвес, министр по делам Вест-Индии и Ост-Индии, отправил вице-королю Рио-де-ла-Платы королевский приказ «сжечь все здания, строительство которых было начато или завершено, а также сделать то же самое со всеми собранными материалами»[98]. Этот приказ был исполнен в начале 1780 года экспедицией под командованием Кальесаса, в результате чего были стерты все следы британского присутствия на Фолклендских/Мальвинских островах (см. илл. 6).

Можно сделать целый ряд выводов из текста этого важного приказа, а также обстоятельств его исполнения: Испания сохраняла контроль над всем архипелагом, приказ был дан, когда в отношениях с Великобританией царил мир (то есть речь не идет о враждебной военной акции или же о действии, предпринятом в связи с ведением войны), также немаловажно, что приказ был дан должностному лицу, контролирующему Мальвинское губернаторство (в которое входили острова), а именно вице-королю Рио-де-ла-Платы, который этот приказ и исполнил.

Илл. 6 Рисунок Порт-Эгмонта, уничтоженного испанцами; описание гласит: «Рисунок поселения англичан в Порт-Эгмонте на острове Гран-Мальвина, соженного и разрушенного 22 марта 1780 года по приказу Его Превосходительства дона Хуана Хосе де Вертиса, генерала королевской армии, вице-короля, губернатора и генерал-капитана правинций Рио-де-ла-Платы, исполненный первым лоцманом отряда военно-морского флота, капитаном доном Хуаном Паскуалем Кальесасом»

Великобритания покинула Порт-Эгмонт в 1774 году. С тех пор на протяжении 55 лет на островах не было официального британского присутствия, не предпринималось никаких официальных действий в связи с этими островами, а равно не предпринималось эффективных действий, которые свидетельствовали бы о суверенитете над островами. Напротив, не последовало никакой официальной реакции на разрушение поселения в Порт-Эгмонте испанцами, а равно ничего не было сказано о непрерывном исключительном присутствии Испании на островах и тридцати двух губернаторах, подотчетных Буэнос-Айресу. Британия ничего не сказала в то время, когда подписывалась Конвенция о заливе Нутка, в силу статьи 6 которой Британии запрещалось основывать поселения на Фолклендских/Мальвинских островах. Ни слова не было сказано, когда в 1806–1807 годах британские силы вторглись в Буэнос-Айрес и обнаружили свинцовую табличку, оставленную в поселении, которое когда-то было британским. Другой важный вопрос заключается в том, почему Великобритания, попытавшаяся завоевать вице-королевство Рио-де-ла-Плата, не предприняла никаких действий против Испании на той единственной территории, которая предположительно принадлежала Великобритании. Если вопрос суверенитета не был решен в 1771 году, то здесь представилась прекрасная возможность решить его в пользу британцев. Избавление от таблички, оставленной в Порт-Эгмонте, было ясным свидетельством намерения Испании отвергнуть любые притязания Британии на суверенитет. Даже если пренебречь отсутствием реакции британцев на осуществление испанскими властями контроля над Порт-Эгмонтом, включая его последующее уничтожение, следует отметить, что между 1806 и 1807 годами британцы обнаружили в Буэнос-Айресе табличку, которую испанцы когда-то изъяли. Как мы увидим далее, также не последовало никакой официальной реакции Великобритании в отношении мер принуждения, предпринятых Испанией против моряков британского флота, посещавших острова. Равным образом Британия не реагировала на различные действия по реализации суверенных прав, предпринимаемые новообразованным аргентинским правительством между 1810 и 1829 годами.