Аналогично британцы ничего не говорят о восстановлении суверенных прав, но констатируют возвращение фактического статус-кво, а также – и это немаловажно – не упоминают оговорку о суверенных правах, сделанную Испанией в последнем абзаце декларации, что означает молчаливое принятие оговорки. Французский представитель в Лондоне обратил внимание на этот момент, указав следующее: «Получив текст с оговоркой и не выдвинув возражений, Англия негласно признала права Испании, которые… обрели новое подтверждение в силу молчания Англии»[74].

У Уильяма Питта сложилось то же понимание ситуации, учитывая, что 25 января в британском парламенте он заявил, что декларация Массерана «оказалась постыдным компромиссом». «Это не сатисфакция, не репарация. Права не были обеспечены, и даже реституция была неполной; реституция затронула один только Порт-Эгмонт, но не остров Фолкленд»[75].

В британском очерке в отсутствие каких-либо оснований утверждается, что доктор Сэмюэль Джонсон, известный английский интеллектуал того времени, «подтвердил» предложенное в очерке толкование, а именно что оба государства сделали оговорку относительно своих позиций по вопросу о суверенитете. Однако это не следует из публикации доктора Джонсона, посвященной конфликту в Порт-Эгмонте – даже наоборот. Этот заслуженный британский автор указал в своем очерке: «Эта оговорка (об испанском суверенитете) стала причиной шумного недовольства, и английские министры, вероятно, были бы рады, если бы в декларации оговорки не было. Однако если мы получили все, о чем мы просили, то почему мы жалуемся, что не получили еще больше?»[76]Все, о чем просили британцы, – это реституции Порт-Эгмонта и компенсации за нарушение их прав. Тот же автор пишет: «Выяснить, представляло ли собой поселение в порте Эгмонт нарушение прав Испании, означало бы вступить в дискуссию, которая в силу неуступчивости политиков-спорщиков могла бы продолжаться бесконечно. Поэтому мы призывали к реституции, причем не в качестве способа признания прав, но в качестве репарации в связи с тем, что был затронут вопрос чести»[77]. Анализ ситуации, предложенный доктором Джонсоном, никоим образом не поддерживает надуманную и необоснованную интерпретацию авторов британского очерка.

Коротко говоря, Испания только лишь вернула Порт-Эгмонт во владение Британии и сделала оговорку о своих суверенных прав в отношении Фолклендских/Мальвинских островов и архипелага в целом. Британское правительство было радо принять все вышеупомянутое в качестве сатисфакции за оскорбление чести, запятнанной принудительным выдворением с островов, и не выдвигало требований относительно признания якобы имевшихся у Британии суверенных прав.

После того как в 1771 году было достигнуто соглашение, многие авторы говорили и писали о существовании секретного обещания, согласно которому после восстановления запятнанной чести Британии путем реституции Порт-Эгмонта со временем она бы этот порт покинула.

По причинам, связанным с внутренней политикой и общественным мнением, обещание не могло быть дано в письменной форме. Паско и Пеппер пытаются утверждать, что такое обещание не давалось. Единственный аргумент, который они приводят, заключается в том, что в 1829 году, когда впервые за последние примерно полвека британское правительство проявило интерес к Фолклендским/Мальвинским островам, сэр Герберт Дженнер, королевский адвокат, подтвердил, что он не смог обнаружить никаких документов, которые подтверждали бы, что такое обещание было дано[78]. Очевидно, что это слабый аргумент, – в частности, по той причине, что было хорошо известно, что Дженнер специально изыскивал доводы в поддержку притязаний Британии на суверенитет над островами.

Хотя никаких письменных документов, подтверждающих обещание, обнаружено не было, имеются исчерпывающие доказательства наличия устного соглашения и его содержания. Обмен письмами между испанским и французским послами в Лондоне, британские дипломатические ноты, а также дебаты в парламенте и в британских газетах – вот весомые свидетельства того, что обещание британцами действительно было дано.

Из нот Массерана и Франсеса, представлявших в Лондоне соответственно интересы Испании и Франции, следует, что лорд Норт не только неоднократно просил их оказать доверие Британии, но также говорил о том, что если требования Британии будут удовлетворены, британцы покинут острова[79]. В том же ключе лорд Рочфорд заявлял, что «у них не было намерения удерживать Фолклендские острова»[80].

Несмотря на сомнения Массерана в добросовестности Великобритании, 9 декабря он сообщил министрам Его Британского Величества, что они «должны подождать следующей почты, чтобы выяснить, поддерживает ли король этот проект и хочет ли поверить добрым намерениям (британского) министерства, если его представители намекают, что Британия покинет остров Гран-Мальвина, как только мы дадим запрошенную сатисфакцию»[81]. Это надежное доказательство того, что обещание было дано. В конце месяца Массеран направил новый отчет: «Норт настаивает на том, что мы должны им (британцам) доверять и предоставить запрошенную компенсацию без каких-либо колебаний… Министр не хочет, чтобы говорили, что это он выступил с подобным предложением, а равно государственные секретари не желают оказаться вовлеченным в это дело, поскольку они намереваются заявить в Палате лордов, что никогда не отказывались от безусловного требования сатисфакции, которое заявляли с самого начала: они утверждают, что таким образом в дальнейшем у них будет больше полномочий заняться разрешением правовых вопросов или же покинуть остров, присутствие на котором и военно-морские офицеры, и народ считают обременительным. Они заявляют, что не могут заключить соответствующее соглашение, поскольку парламент сочтет, что они продались Испании и не знали, как защитить права Англии, что будет стоить им не только должности, но и головы»[82].

Эти письма вместе с просьбой французского короля пойти на любые необходимые жертвы, чтобы сохранить мир, привели к тому, что 2 января 1771 года Массеран получил от Гримальди следующие распоряжения: «Поскольку британцы не хотят ничего слышать о включении в соглашение условия об уходе с острова, чтобы не ставить под угрозу условное по своему характеру положение о сатисфакции, и при этом одновременно они заверяют нас, что впоследствии они покинут остров Фолкленд и что мы должны доверять их слову, король намерен пересмотреть свою позицию таким образом, чтобы, не запятнав свою честь и отложив переговоры об уходе (британцев) с острова на более позднее время, принять вышеупомянутое предложение, даже если оно существует только на словах. Ваше Превосходительство должно постараться добиться этого наилучшим возможным образом»[83].

Имеется множество британских источников, в которых говорится то же самое. Через несколько дней после принятия декларации Массерана британский представитель в Мадриде отчитался, что «они (испанцы) также сообщают, что мы дали устные заверения относительно ухода с острова Фолкленд в течение двух месяцев»[84].

Илл. 5 Сатирическая иллюстрация, изображающая испано-британские переговоры, где изображен лорд Норт, который склонился перед попирающим британский флаг Массераном и передает ему бумагу, на которой написано «остров Фолкленд»[85]