Только потом, когда Ремус догоняет её и в попытках извиниться рассказывает о последнем письме, которое Сириус получил от матери, Марлин понимает сегодняшнее поведение Блэка. Вальбурга выразила в приказном тоне желание, согласно которому Сириус больше никогда не смеет писать писем брату и внушать мысль о том, что тот должен непременно поступить на Гриффиндор и учиться вместе с ним на одном факультете. Ещё и обещала наказать его как следует по приезду: «Второго позора моей плотия сносить не намерена, гадкий отщепенец».

Марлин не первый год знает Сириуса. И об этом скорее всего никто не догадывается. Знает так хорошо, как знает его Джеймс. Если он, конечно, мог бы ощущать что-то необъяснимое глубоко внутри, видеть тонкие намёки. Но это же Поттер, он привык быть прямолинейным, открытым и до абсурда честным. Даже ему, лучшему другу, не всегда было очевидно, что у Сириуса творится на душе. А Марлин зачастую было очевидно, хоть она и не понимала, как это выходит. Может, это из-за её тайного к нему отношения? Но ведь были и другие влюблённые дурочки. Они подобное, интересно, чувствовали когда-нибудь? А она чувствовала, ощущала Блэка: не злился он по-настоящему, до ненависти, холодом которой загорались его глаза, стоило Питеру оступиться, грохнуться на пол и выдать их Филчу посреди ночи. Только вот Пит думал потом неделю, что он «неуклюжее недоразумение, лучше бы мы оставили тебя спать». Или то, как Сириус держался «молодцом» после похорон родителей Джеймса, старался растормошить друга, сыпал жизнеутверждающими речами, а у самого кошки выскребли всё нутро. Но он не показал ни малейшей слабости или даже намёка на неё. Однако выдавали глаза.

Чернеющие холодом и стекленеющие всякий раз, стоило начать втолковывать Джеймсу, что пора взять себя в руки. Отпустить, « а то месяц приведением ходишь, смотреть страшно».

Сам же Сириус «отпускал»,заливая горе огневиски. Он даже начал курить, что так не нравилось Марлин. Друзья решили тогда, что он просто дурит из-за неудач на любовном фронте, давно ведь не замечали у него новой подруги.

А оказалось, Сириус Блэк потерял родителей. Настоящих родителей. И никто об этом не знал, не догадывался. Кроме, возможно, Джеймса, который ничем не мог помочь, сам заходясь в бессилии перед уродливым лицом смерти родных людей. И кроме неё.

А кто она такая, чтобы помогать? Тем более, когда твоей помощи не ждут и не хотят. Не настолько близки, видимо. Кто же тогда всё-таки близок тебе, Сириус? Даже от Джеймса умудрился утаить…

Но вот он. Здесь, под твоими окнами. И что-то ему явно понадобилось. Именно от неё. От Марлин МакКиной, школьного товарища по глупостям.

Натянув кеды, голубые джинсы, чёрный свитер и мягкую замшевую куртку, Марлин наспех подкрасила ресницы и припудрила нос. На красивые причёски времени не было, и так провозилась уже минут двадцать. Оставив волосы свободной волной рассыпаться по спине, она застелила постель и выскользнула в холл. Аккуратно пробралась через весь дом, минуя гостиную, и оказалась перед дверью. Выдохнув, девушка осторожно приоткрыла её и нырнула в ночную темноту.

- Чего так долго, Солнце? Я мог сто раз перехотеть жениться.

Марлин вздрогнула, явно не ожидая встретить его так близко у входа в дом.

- Ты ни разу и не собирался, Бродяга, - ухмыльнулась она.

- Что правда, то истина.

- И зачем же тогда я должна была выйти к тебе на улицу?

- Чтобы я мог позвать тебя прокатиться со мной на мотоцикле до одного классного места, - важным тоном ответил парень.

- Да? – глаза её загорелись. Они уже пару раз катались на этом железном звере, и это было запредельно круто. – Куда?

Сириус таинственно растянул тонкие губы в улыбку.

- Скажи, Марли, ты когда-нибудь слыхала о Кони-Айленде?

Глаза Марлин, кажется, сделались круглее передней фары его байка.

- Ты серьёзно?

- Абсолютно.

1977 г. октябрь

- … не, ты это всё серьёзно сейчас сказал? – недоверчиво поглядывает Марлин. – Вот прямо так и вырядишься на Хэллоуин?

- А что, собственно, тебе не нравится, Марли? – Сириус придирчиво рассматривает своё отражение в зеркале. Поворачивается то одним, то другим боком. – Как по мне, то круто. Скулы бы подрисовать ещё. Минерву удар хватит.

Не то слово. Блэк был шикарен. Завёрнутый в тёмно-зелёную бархатную мантию, в остроконечной шляпе с длинным серый пером и с туго собранными под ней волосами, он невероятно напоминал профессора МакГонагалл.Если бы она высоким, обаятельным мужчиной, конечно. И Блэк даже не боялся его. Её праведного гнева.

Марлин рассмеялась, падая на бордовый видавший виды диван общей гостиной.

- Не, не надо.

- Что не надо? – не понял он.

- Скулы рисовать. Ты вообще видел свои? Порезаться можно, – говорит Марлин. И тут же прикусывает язык. Не хватало ещё, чтоб этот обворожительный негодяй зарделся от комплиментов.

Сириус игриво подёргал бровями, продолжая смотреть в зеркальце, что девушка одолжила ему.

- И то верно, - согласился парень, потирая подбородок. – Очки я раздобыл, и у нас осталось самое главное – марафет. Ну, давай, МакКинон! Преврати меня в сурового декана нашего Гриффиндора.

Девушка, смещает губы на угол.

- Уверен?

- Как никогда в жизни, - деланно-серьёзно заявляет он и садится к ней на диван. – Что надо делать? Командуйте, я весь ваш, мисс МакКинон.

- Для начала – закрой глаза, - блондинка принялась раскладывать всё содержимое своей косметички перед собой на столике, - и замри.

Блэк послушно опускает ресницы, складывает руки перед собой на колени, а через секунду заходится в приступе кашля.

- Ох, что за гадость!?

- Всего лишь пудра.

- И это женщинам надо наносить на лицо каждый день? – неподдельно возмущается парень. – Кошмар! Но то ли я, а? Проснулся, умылся и уже неплох, верно?

- Наверное, - лениво соглашается Марин, придавая голосу нарочитую небрежность.- Я каждый день тоже, знаешь ли, не прихорашиваюсь.

- А что так?

- Да незачем. Если повод есть – это другое дело, а так…

- Повод – это прогуляться до Хогсмида с Питерсоном? – перебивает Сириус с усмешкой.

- Да, как вариант, - довольная, что Блэк подмечает такие вещи, согласилась Марлин.

- Я видел вас, когда придерживал дверь «Трёх мётел» для Ливи, - буднично поставил её в известность он.

- О, вон как, - постаралась мило отреагировать девушка. Зачем он начал эту тему? – Надеюсь, хорошо провели время вместе с Фелтон.

- Да как всегда, в общем-то. Слушай, а у тебя какой костюм в этот раз? Снова Бастинда?

Марлин постаралась больно ткнуть его кисточкой в веко, нанося тени.

- Нет, Бастиндой был вообще-то ты. Курсе, если мне не изменяет память, на четвёртом.

Блэк лающе расхохотался.

- А я и забыл, - выдохнул он. – Так кто ты сегодня? Последний курс же, нужно что-то по-настоящему запоминающееся. Как у меня.

- Ну, до тебя мой костюм не дотянет, можешь расслабиться.

- И всё-таки?

- Блэк! Отвяжись. Я не скажу до вечера.

- Несправедливость, Марлин. Ты знаешь почти все наши костюмы: Джеймс – Эванс, надеюсь, ты сохранила это в тайне?- ага, ещё чего захотел. Лили узнала в тот же день, когда Поттер додумался до этой дурости. - Хвост у нас вырядится в Снейпа, ну, чтобы Сохатый мог заигрывать с ним на глазах настоящего Нюнчика, - и не только Джеймс будет, значит, подкатывать к бедняге Питеру. Марлин широко улыбнулась. - Это одна из самых блестящих его идей за последнее время. А Лунатик… он… он решил бросить вызов природе и пару дней хлопотал над вампирскими клыками.

Марлин недавно стали считать совсем своей (не прошло и целой школьной жизни) и посвятили в некоторые тайны. Теперь ей известно не только про Карту Мародёров, но и про ликантропию Люпина, и про анимагию, чем она не упускала возможности редко, но метко поддеть Блэка.

- Здорово придумано, - сухо прокомментировала она, почти заканчивая с макияжем.

Сириус обиженно посмотрел в её глаза.