Хвала Мерлину, только внешне.

Ему было всё равно на истошные крики и проклятия. Он и не собирался возвращаться.

Лучше умереть в канаве, чем иметь что-то общее с людьми, которые уповают на кровавый геноцид и одержимы жаждой «сделать мир чище», избавить его от «выродков».

На всем свете у него остался один единственный родной, пусть и не по крови, человек. Джеймс Поттер. К нему-то Сириус и сбежал.

В доме Поттеров Сириуса встретили тем летом так, будто их собственный сын вернулся домой после долгого отсутствия. Радушно и с пониманием. Даже настояли на том, чтоб он решил остаться на всё лето. Вкусно накормили домашней едой и уложили спать на привычном месте - в комнате под самой крышей, что в мансарде. Там они с Джеймсом проводили лучшие в его детской жизни летние дни.

«Здорово, если бы так можно было всегда… вернуться сюда так, словно это и мой дом», - думалось Сириусу, когда его воспалённый мозг начал утихать, погружаясь в сон тем поздним июльским вечером.

Окно спальни Джеймса было настежь распахнуто, и в комнату лился мягкий свет луны, полностью озаряя просторное,уютное помещение. Слышался стрёкот цикад и далёкое пение соловья. А ещё тихое посапывание лучшего друга, доносящееся с соседней кровати. Пахло речкой и летом. А еще в Годриковой Впадине пахло домом.

Около трёх часов ночи в комнату вошла миссис Поттер.

«Она ещё не ложилась», - посчитал с горечью Сириус. Из-за него не ложилась.

Женщина тихонько прошла к сыну, поправила сползшее тонкое одеяло, которое Джеймс постоянно яростно сбрасывал во сне. Потом невесомо, чтобы ненароком не разбудить, поцеловала его в лоб и пригладила непослушные волосы.

Сириус не проронил ни одной слезинки, когда уходил из дома, был твёрд и собран, как истинный Блэк. Но, когда Юфимия Поттер подошла к нему, чтобы проверить его одеяло и убедиться, что оно в полном порядке, а затем наклониться и убрать со лба уже достаточно отросшие чёрные волосы и тоже поцеловать, он не выдержал и рвано выдохнул.

Разумеется, когда мама Джеймса уже ушла.

Это было невыразимое, щемящее грудь чувство. Словно он тоже её сын. Такой же, как Джеймс. Родной сын. Но даже мысленно Сириус не позволял себе так называться.

Это слишком.

Достаточно и того, что они его не прогнали и приняли, оказавшись такими, какими он всегда их считал. Великими и благородными людьми. Как и их сын, его верный лучший друг, которому чертовски повезло с родителями.

Повезло, что они у него были и правильно воспитали.

Сейчас, почти два года спустя после побега, лежа в остро пахнущей весной траве, Сириус смотрел на зажигающийся свет в окнах любимого дома и вспоминал Юфимию и Флимонта Поттеров, людей,которые многому научили его и которые так много для него значили. Он любил всем сердцем этих людей, ставших ему ближе настоящих родителей.

Людей, которых так несправедливо не стало в ноябре прошлого года.

***

1972г.июнь

-… а ещё у нас речка такая тёплая и чистая! И она рядом с домом! Закачаешься! - Джеймс так возбуждённо описывает красоты родной деревушки, что чуть ли не задыхается. – Ты непременно должен приехать этим летом!

Сириус грустно поджимает губы, отводя взгляд.

Они сидят у каменного фонтана на залитом приветливым солнцем школьном дворе и едят перченых червяков. Уроки закончились, скоро закончится и первый учебный год, а потом наступят долгожданные летние каникулы. Джеймс их уже распланировал, и Сириусу совсем не хочется рушить его планы. Тем не менее, ему придётся.

-Это как маман решит, - тяжело вздыхает мальчик, уже точно зная её категоричный ответ. – Думаю, ничего не выйдет, Джим.

Джеймс хмурится, трёт подбородок и недоверчиво поглядывает на Сириуса.

- Да ну. Не может твоя мама быть такой строгой, - недоумевает он. – Чего плохого в том, чтобы навестить лучшего друга и погостить у него немного?

-Ты её просто не знаешь. Она… странная.

Маленький Блэк отворачивается, пытаясь скрыть горечь. Он не может признаться, как его пугает жестокость собственной матери. Не может сказать, что она способна выместить злость на нём, словно он какая-то собачонка, а не её родной сын. Не может сказать, что мать может оставить его без еды на целый день за одно неверно сказанное при ней слово. Особенно помня, как друг удивился той простой вещи, что обращаться Сириусу к ней положено «мадам» и исключительно на «вы». Слишком неприятно. Слишком стыдно перед ним.

-Знаешь что? – Джеймс вдруг перелезает поближе, задевая пачку с червячками, и она падает в воду. Закидывает руку на плечи Сириуса. – Ну и пусть не разрешает сейчас. Рано или поздно ей придётся смириться и позволить тебе увидеть Годрикову Впадину. Я же не отстану, ты знаешь.

Джеймс ведь не дурак, он чувствует, что Сириус что-то утаивает от него. Но он не обижается и даже совершенно открыто демонстрирует доброту и понимание. Нетерпеливые светло-карие глаза, сверкающие из-под слишком больших для такого щуплого мальчишки, каким он был, очков, смотрят на удивление с большим терпением.

Сириус украдкой посматривает на Джеймса и улыбается. Как-нибудь он обязательно расскажет ему обо всех прелестях своей семьи. Лучшие друзья ведь для того и нужны, не так ли? У них напополам не только моменты веселья, но и трудные минуты, и даже горести. Нечестно скрывать важные переживания от друзей. Джеймс Поттер смелый, он бы не замялся и смог рассказать. Значит, и Сириус Блэк сможет.

Он же гриффиндорец.

1974г.июль

-… а ещё у Джесси есть велосипед. Красный и такой резвый, ты бы знал!

Сириус выгибает бровь в недоумении. Джеймса не переслушать, ещё и какой-то велосипед приплёл. Что это вообще такое?

- Да чего рассказывать, скоро сам увидишь! Вот-вот он уже вернётся, уехал к бабушке в гости на весь июнь. – Поттер в очередной раз запускает пятерню в волосы.

Прошло каких-то две недели, как Сириус его не видел после окончания третьего курса, а друг, казалось, уже целый сезон провёл на солнце – так сильно он загорел.

Пока Сириус разбирал свой дорожный чемодан в комнате Джима, тот отодвинул в угол горшок с цветком и бесстрашно уселся на подоконнике большого открытого окна спиной вперёд, подтащил к себе уже почти совсем не худые коленки, уперся в них руками и положил взлохмаченную голову на костяшки кулаков. Потом принялся безумолку тараторить о том, как здорово они проведут следующую неделю каникул. И на рыбалку с соседским мальчишкой сходят, и на его велосипеде (что бы это ни было) Джеймс научит его кататься, и ярмарку посетят, и мама обещала свои фирменные блюда каждый день готовить, и даже отец сводит их в поход.

Столько приключений навыдумывал, что хватило бы жалкого времени, щедро выделенного дражайшей матушкой спустя два года упрашиваний. Но даже оно гораздо больше, чем вовсе ничего.

Родители Джеймса встретили Сириуса очень тепло. Мистер Поттер – совсем седой, представительный мужчина, но с озорным весельем в точно таких же как у Джеймса, только серого цвета глазах, сверкающих из-под линз очков, протянул ему раскрытую ладонь и поздоровался как со взрослым. Он так делал каждый раз на вокзале Кингс-Кросс, и каждый раз это очень нравилось Сириусу. Он с удовольствием жал тёплую ладонь и почтительно кивал.

А миссис Поттер, крайне строгая и суровая, на первый взгляд, дама, без всяких церемоний обняла его с такой же, как и у Джеймса, улыбкой на смуглом лице. Её хрупкую, почти девичью фигуру, казалось, не тронули даже годы. Она выглядела очень аккуратной и красивой, и её руки почему-то пахли молоком, клубникой и бананом.

- Сегодня в твою честь будут начинённые блинчики, - шепнул Сириусу на ухо Джеймс. И он всё понял. – Пойдём наверх, покажу моё скромное пристанище, - уже громко сказал он.

Скромное пристанище оказалось просторной комнатой в мансарде. Стены и потолок были обиты тёмно-коричневым деревом. Над входом красовался турник. Слева и справа стояли две кровати, заправленные одинаковыми синими клетчатыми пледами. Над той, что справа, весь скат потолка был уклеен колдографиями игроков в квиддич и пёстрыми постерами команд, в которых они играли.