Даже мамины блинчики не смогли поднять Марлин настроение. Даже игра в нарды с младшим братом не приносила сегодня удовольствия. А папы дома не было. Опять задержался на работе. Сейчас опасное время, и эти постоянные задержки доводят маму чуть ли не до нервных срывов. Она очень впечатлительная. И она, в отличие от них с папой, не волшебница. Как и брат.

Но, несмотря на все это, у них замечательная семья. Нет никаких предрассудков насчёт чистоты крови и прочей ахинеи, в которой погряз сейчас весь их мир.

Объяснив свою непривычную хмурость усталостью после дороги, Марлин отравилась спать сразу же после ужина. Не забыла она и о быстром душе перед сном. Забавно, но Марлин не могла крепко уснуть, если не приводила себя в порядок на ночь. Ещё одна интересная детская привычка.А нужно хорошенько выспаться и потом ещё раз всё обдумать.

Марлин собиралась признаться Сириусу в своих чувствах. Сразу же после каникул.

Слишком тяжело стало держать их в себе. Особенно, когда стало казаться, что эти самые чувства трансфигурировались в большие шары и теперь то кажутся невесомыми мыльными пузырями и влекут её вверх. То, наоборот, ощущаются неподъёмными гиревыми грузами, тянущими вниз. Эти шары зависят, как это ни очевидно, от Блэка. Если он ослепительно улыбается и так по-особенному вскидывает голову, заходясь хрипловатым смехом,это пузырьки из разноцветного мыла, но стоит Марлин осознать, что он так ослепительно улыбается Оливии – сразу железные гири. Они сжимают, не дают вдохнуть. Иногда так сильно, что хочется спрятаться и плакать. Прежде таких глупостей блондинка за собой не наблюдала. И что с ними делать, она не знала. Это пугало.

И это Марлин МакКинон! Человек, который является превосходным психологом для подруг в их любовных делах. Для подруг, но не для себя. Ну что за несправедливость!

Девушка иронично и отчаянно хмыкает своим мыслям и забирается под тёплое нежно-персиковое одеяло. Тепло и спокойно. Хорошо, что она всё-таки приехала домой. Тут только она одна. Её комната, её мирок. Тут никто не увидит ни слёз, ни грусти, ни страха всегда сильной, уверенной и безупречной Марлин.

И всё равно трусостью Марлин никогда не славилась. Даже сама про себя не могла этого сказать. Именно поэтому приняла такое сложное решение - признаться, после которого по-старому общаться с ним уже не получится: не будет шуток, разговоров и посиделок.

Друзьями они уже не будут. Как ни тяжело, это нужно сделать, ведь шары рвут грудную клетку изнутри каждый раз, стоит увидеть его обнимающимся с очередной бестолковой дурочкой. Именно такой дурочкой и не хотела всю жизнь оказаться Марлин.

Очередной.

Кому, как ни ей, было достоверно известно отношение Сириуса к девчонкам, влюблённым в него по уши. Ну, погуляет разок, развлечётся, а как наскучит – переключится на другую. Надолго ещё никто не задержался.

Собственно, поэтому, наверное, Марлин и закрывала старательно глаза на растущие шары. А теперь они заполнили всё пространство в груди. Если не вынуть их, можно умереть. Это нужно в первую очередь ей самой.

А дальше уже неважно. Пусть смеётся над ней, пусть даже издевается. Всё равно. Школу они скоро закончат, и она его забудет. Но такие как Сириус Блэк, как яркая звезда, в честь которой он назван, не забываются.

Что ж. По крайней мере, она приложит все возможные усилия.

Утвердительно кивнув своим прояснившемся, в конце концов, мыслям, Марлин радостно улыбнулась в темноту. Туда, где была полка с Барби. Она коллекционировала кукол раньше, и теперь их достаточно собралось, чтобы обеспечить ей группу поддержки.

Марлин совсем успокаивается и решает немедленно уснуть, пока не вернулись старые сомнения, как вдруг улавливает странные отзвуки. Будто камешки в стекло.

Камешки в окно!

Девушка порывисто соскакивает с кровати, вмиг оказывается возле окна и с любопытством отодвигает плотную коричневато-золотистую ткань штор.

Голубые глаза отказываются верить в ту картину, которую видят на асфальтированной дороге прямо перед крыльцом её дома.

Сириус Блэк стоит, опершись бедром о чёрный, блестящий в свете фонарей мотоцикл, и улыбается ей той самой обезоруживающей улыбкой.

***

1971 г. сентябрь

- … чего забыла тут? А? Отвечай, когда с тобой разговаривают!

- Я гуляла, - слышится уверенный девичий голос.- Это разве запрещено?

- Не дерзи нам, паршивка! Не ровен час, отучим тебя от этого, и я ручаюсь, тебе это не понравит… Ай! Что это было!?

Его определённо точно что-то толкнуло в спину.

Щекастый и красный, как раздувшийся от важности петух, слизеринец-четверокурсник оборачивается к своему товарищу, но тот лишь растерянно пожимает плечами.

- Так вот, - продолжает неприятный мальчишка, вновь повернувшись к девочке, - ещё раз здесь увидим, и тебе несдобровать, - он надменно вскидывает белобрысую голову, явно упиваясь своим превосходством над первоклашкой. – Ну, поняла меня?

- Нет.

- Ты, видимо, плохо слышишь…

- Эй, урод! – раздался вдруг совсем рядом громкий взрослый мужской голос. – Тебе же чётко ответили – нет. Может, это у тебя со слухом проблемы?

Глазки щекастого забегали по абсолютно пустому коридору западной части замка, но ничего не нашли.

- Кто это? – робко пискнул он, вмиг растеряв всю свою крутизну.

- Не советую вам выяснять, ребятки, - со злостью ответил громкий голос. – Усекли? Или, мне применить методы убеждения? – внезапно заблестело что-то красное в тени рыцарских доспехов.

Слизеринские мальчишки истошно завопили и поспешно ретировались, словно их тут и не бывало.

Белокурая маленькая девчушка осталась на месте. Совсем одна посреди огромного коридора. В её глазах цвета ясного неба не было ни капельки сомнения или страха.

- Эй, кто бы Вы ни были, спасибо, - вежливо сказала она.

Внезапно прямо из пустоты на расшитый изумрудными узорами ковёр выпали из-под чего-то серебристо-серого двое дико смеющихся мальчишек.

- Не, ты видел, видел!? – задыхался худенький парнишка со съехавшими с носа очками. – Как они завизжали, а! Прямо как поросята моего ворчливого соседа, стоит их раздразнить!

- Ага, лицемерные кретины, - согласился второй мальчик, уже держась за живот. – Надо было ещё подножку тому жиртресту подставить для полного эффекта.

- Кто вы? – спросила вдруг девочка.

- Ой, как невежливо, - брякнул второй мальчишка, такой бледный, будто солнца никогда в жизни не видел. – А мы и забыли, что ты тут. Я Сириус Блэк, - представился он, подходя ближе и протягивая красивую, по-аристократически узкую ладошку.

- Джеймс Поттер, - не отставал от друга очкарик. Волосы у него напоминали воронье гнездо, а красно-золотой галстук был выправлен поверх жилетки. Он тоже протянул руку, очень загорелую руку. – Мы учимся вместе, кажется.

Увидев гриффиндорские галстуки и мантии, девчушка приободрилась.

- Ага, ты прав, - согласилась она, пожимая руку сперва ему, а потом и Блэку. - Меня зовут Марлин МакКинон, - ей было страшно любопытно узнать, как они сделали свои голоса такими взрослыми и под чем таким они прятались.

Джеймс дружелюбно улыбнулся.

- Приятно познакомится, мисс МакКинон, - Сириус, мило улыбаясь, как настоящий джентльмен, невесомо поцеловал тыльную сторону её маленькой ладошки…

Марлин отводит шторы в сторону, раскрывает окно и радостно, будто не было длинного дня, проведённого в тяжёлых размышлениях, улыбается.

- Блэк! – хмурит шутливо светлые брови. – Что ты тут делаешь? Ты же должен быть в Годриковой Впадине.

Сириус, не меняясь в лице, с весельем в голосе отвечает:

- А я соскучился, Солнце.

- Ну конечно, - стараясь говорить не так громко, чтоб не услышали мама с братом, которые, наверняка, смотрели сейчас телевизор в гостиной, не поверила девушка, - соскучился с Поттером. Слабо верится.

- Посмотрела бы сама, как эти двое расплываются в нежностях друг перед другом весь день, и поняла бы меня, - продолжал смеяться Сириус. Марлин же уловила нотки раздражения в его интонации. – Я сбежал от них! – крикнул он.