– Ну как же – мужчине не пристало жаловаться, воин должен стоять в строю, пока способен удержаться на ногах… Я им объясняю, что тут пока не происходит военных действий и мы не защищаем последний бастион, но толку? А я когда-то думал, это я твердолобый… Вы уже отправляетесь?

– Да. Наши казомские коллеги прибыли, с тирришскими соединимся уже на Вавилоне. Туда же доставят все вещественные улики, которые мы запросили… В которых, по крайней мере, нам не отказали… На оборудование медблока станции я всё-таки возлагаю большие надежды.

Мимо пробежала Нирла с полным подносом бутыльков, разулыбалась, здороваясь.

– Не совсем понял, по правде, зачем вы именно туда… И ближе можно найти лаборатории мощнее нашей.

– Всё Вадим со своими странными идеями. Хочет запросить материалы по машине Эпсилона3, да ещё у него там, как он выражается, свой очень важный источник… Всё равно, с чего-то начинать надо, вот я, признаться, не имею идей, с чего. Обычный порядок требует, чтоб мы прошли по всем местам преступлений, но Альтака велел работать на опережение, и столько времени у нас нет. Честное слово, Байрон, мы только начали это дело, а оно уже заставляет меня нервничать…

– Думаешь, что оно слишком сложное для вас? – Байрон продолжал деловито рыться в базе, – боишься, что не справитесь?

– Боюсь, что кто угодно не справится. Тут слишком сложные темы затрагиваются. Наследие, оставшееся от цивилизаций, живших тысячи лет назад… Управление временем, управление материей, управление собственным генотипом… Это какая-то совершенно невообразимая, страшная сила, которой не должно быть, к которой не должно быть возможно прикоснуться. Конечно, ничего не изменится от того, что мы знаем и участвуем, в смысле, кто-то уже прикоснулся, и едва ли это хорошие, чистые руки…

Байрон защёлкал кнопками. Выводя на печать результат.

– Когда-то говорилось, что боги не велели людям летать среди звёзд, управлять погодой, зачинать детей способом, отличным от прямого совокупления… Сегодня это части реальности. На пути к этим достижениям было сделано много ошибок, но они искуплены результатом. А сталкиваться с неизвестным всегда страшно… даже нам, хотя нам легче, чем многим. Ага, вот… Сама посмотри, и надеюсь, тебя это успокоит. Состояние господина Эркены действительно хорошее, в отличие от Альшема, он тут не врёт.

– А тебя – успокоило? – Дайенн, хмурясь, скользила по строчкам взглядом.

– Ну, содержание факторов свёртываемости в пределе нормы. В нижней границе нормы, но всё-таки… Беспокоит меня другое, я столкнулся с некоторыми сложностями при анализе. Но я всё-таки не генетик…

– Ты о чём?

– Я заметил довольно низкое содержание витамина D… То есть, бракирийской модификации витамина D, я имею в виду. Бракири, как ты знаешь, ведут ночной образ жизни, хотя их физиологией это не предопределено строго, это больше их предпочтение, чем необходимость. Но вследствие этого, их организм не получает витамин самым естественным и логичным путём – через инсоляцию, поэтому у них предусмотрен компенсирующий механизм, позволяющий продуцировать его из лунного света – благо, на Бракосе луна большая и яркая, из животного белка и некоторых видов грибов… Кроме витамина D, при этом выделяется ещё одно вещество, которого я в крови Эркены не обнаружил совсем. Похоже, компенсаторный механизм у него отсутствует вовсе.

– То есть… как?

– Меня это тоже удивило, потому что характерных признаков, сопутствующих подобным заболеваниям – а они не являются врождёнными, только следствиями тяжёлых поражений почек и печени – у него нет. Похоже на то, что для его организма это является нормой, и что его работа с ненормированным днём ему как раз… удобна, можно сказать, потому что компенсирует эту особенность практически идеально.

– Не надо меня успокаивать, я всё равно не успокоюсь, но в то же время я уже хорошо понимаю, что взять под бдительное наблюдение взрослого самостоятельного мужчину проблематично. Но две аномалии на одного простого бракири это как-то многовато, согласись.

Байрон улыбнулся, отбирая у неё распечатку результатов.

– Дайенн, то, о чём ты говоришь, мне хорошо знакомо. Когда-нибудь опишу этот комплекс и назову его комплексом врачей-дилгаров. Тебе кажется, что врождённое заболевание – это что-то совершенно ужасное, потому что у тебя самой этого нет и быть не может. Могу предположить, что именно этот страх чужого изначального несовершенства тебя и толкнул в медицину – не обижайся, если что, просто у меня произошло именно так. Но тебе надо понять – с этим действительно живут, и счастливо живут. Иногда даже в случае серьёзных нарушений… потому что здоровье – это ещё не всё, и потому что совсем не здоровье делает человека счастливым или несчастным. И потому, что это их естественное состояние. На самом деле это мы, с нашим идеально собранным генотипом, с нашим пропорциональным сложением и безупречным здоровьем – неестественны. Но в этом, впрочем, тоже нет ничего плохого. А о них просто вспомни, что основу эволюции составляли мутации. Всё то, что превратилось потом в совершенство и разнообразие видов, начиналось как мутации. Они бывают не только патологическими, но и сравнительно безвредными, и даже полезными. Эволюция тоже пробует, ищет, и в ходе своих поисков совершает ошибки. У землян есть поговорка – не унижай человека жалостью. У нас такой поговорки нет, но сама мысль – есть. Ты воин, уважай его как воина, стоящего в строю несмотря на свой недуг.

– Ты уважаешь Альшема?

Байрон закрыл программу, и экран сменился обычной заставкой с танцующими молекулами.

– На самом деле уважаю, и ещё как. Что не мешает мне бороться с его попытками встать с кровати. Но у Альшема сломано два ребра и множественные ушибы и гематомы. А у Эркены здравое понимание своих особенностей и доступ к лекарствам. Он не лихачит. Он просто встал над болезнью. Доверяй ему – как врач и как коллега.

Высокий военный лет тридцати, ширококостный, но довольно худой, протянул руку для приветствия.

– Джеймс Гидеон. Думаю, вам уже сообщили – так вышло, что я прикреплён к вашей группе.

– Да, мы знаем… Земля не сунуть нос не могла, – руку для приветствия Вадим всё же подал.

– Алварес! – шикнула Дайенн, наступая ему на ногу.

– Это для охраны нас от неизвестных, или для охраны артефактов от нас? – Илмо, с лучезарнейшей улыбкой, пожал руку тоже, – начерта только Земля кормит такую полицию, которая сама, без военных, справиться не может?

– Схевени!..

– Ну, откровенно, охрана из меня одного всё равно неубедительная, – землянин протянул руку Дайенн, – хоть в хорошем смысле, хоть в плохом. Но будем надеяться, на что-то я всё-таки сгожусь. А пока хотелось бы установления хороших командных отношений. Форма на нас, конечно, разная, но делом занимаемся одним.

«Чтоб этого Вадима, честное слово… да и Илмо… Хотя, вообще-то, это и правда задевает – нашли предлог… Ну, когда полиция любила вмешательство военных в свои дела… Несмотря на то, что среди полицейских много бывших военных – это противостояние вечно…».

– Мне действительно не хотелось бы ссориться – по крайней мере, с первого дня и пока мы не дали друг другу реального повода, – офицер последовательно пожал руки Эркене и Дриму, – я всегда с уважением относился к работе полиции и для меня честь быть включённым в вашу группу. Тем более что моя сестра работает в вашем отделении.

– Ваша сестра?

– Ну, строго говоря, она мне не сестра, а племянница, но мы почти ровесники, росли вместе – её родители умерли, я их не знал. Ну и Мэрси, конечно, не Гидеон, а Девентри.

– Гидеон? – обернулся вдруг Вадим, – вы – Гидеон… Что ж, в этом, по крайней мере, есть некоторый смысл…

«Серое крыло»-45, выделенное им для их миссии, было не тем же самым, на котором когда-то, три года назад, они вылетали на свои первые операции, номер героически разбитого в одной из масштабных стычек корабля принял новый – более мощный и, по мнению Дайенн, вообще гораздо более удобный.