Даже если в землю закопаешься,
От волны ударной не уйти.
Скатертью, скатертью хлорциан стелется
И забивается в ухо, нос и глаз.
Каждому, каждому в лучшее верится,
Падает, падает ядерный фугас.
Засияло солнце над землёю вдруг,
А над головою дым стоит.
Только что шагал с тобою рядом друг,
А теперь он жареный лежит.
Водородным солнцем выжжена трава,
Кенгуру мутируют в собак.
Вновь аборигены обрели права,
Над Канберрой вьётся красный флаг.
Скатертью, скатертью дифосген стелется,
И забивается в ухо, нос и глаз,
Каждому, каждому в лучшее верится,
Но не у каждого есть противогаз.
Может, мы обидели кого-то зря,
Сбросили пятнадцать мегатонн,
А теперь горит и плавится земля
Там, где был когда-то Пентагон.
Танки США отлично плавются,
И зачем их выпустил завод?
Ах, как жаль, что этот взрыв кончается,
Лучше б он тянулся целый год.
Скатертью, скатертью хлорпикрин стелется,
И забивается нам в противогаз.
Каждому, каждому в лучшее верится,
Может быть, выживет кто-нибудь из нас.
Но на этом песня не кончается,
Мы построим новый полигон.
Всё, что после этого останется,
Мы погрузим в голубой вагон.
Скатертью дибензоксазепин стелется,
И забивается нам в противогаз.
Каждому, каждому в лучшее верится,
Падает, падает ядерный фугас.
Скатертью дифенилхлорарфин стелется
И забивается в ухо, нос и глаз,
Каждому, каждому в лучшее верится,
Может быть, выживет кто-нибудь из нас.
Скатертью бромбензилцианид стелется
И забивается нам в противогаз,
Каждому, каждому в лучшее верится,
Падает, падает ядерный фугас.
(«Стёбные песни РВСН»)
- Что это? Что за…?
- Не знаю, – Ан’Вар выразительно скрипнул зубами, – точнее, догадываюсь, но может быть, всё же ошибаюсь…
На экранах сияло обступившее корабль голубое пламя – словно он шёл прямо в распахнутые объятия северного сияния, если б ему вдруг приспичило откуда-то взяться в космосе, в окрестностях карантинной планеты. Зрелище на самом деле было волшебное – искрящиеся, переливающиеся сполохи напоминали что-то из детства, то ли сверкание ласковой, тёплой воды в аквапарке, где были один раз с кузинами, как раз вскоре после знакомства, то ли мультики, в мультиках так изображают сон или магическое видение, но смутно свербящая сердце тревога не позволяла им просто любоваться. А сосредоточенные лица тилонов, всё ожесточённее листающих голографические панели, делали эту тревогу уже совсем не смутной. Совершенно точно – этого чего-то тут быть не должно, и это что-то едва ли безобидно.
- Давастийор, на радарах корабль… Земной корабль?
- Не то слово! – отозвался тот, – на радарах два корабля, скажу я, и судя по формирующейся зоне перехода – можно считать, что уже три, надеюсь, не больше.
- Что? Что они здесь делают?
- Правильнее было б спросить, что здесь – вернее, сейчас – делаем мы, – тилон включил связь, и в рубку хлынул поток ожесточённой брани, совершенно неразборчивой из-за перекрывающих её шорохов и потрескиваний, – чёртовы тахионы, – он бросил в сторону товарища несколько фраз на тилонском, потом схватил с углубления на пульте прозрачный шлем и нырнул в него, – можете сообщить уважаемым пассажирам, мисс Солнерски, что мы попали, как это у вас принято говорить… Хотя нет, подождут уважаемые пассажиры, особенно те из них, из-за кого, как я полагаю… Вы пригодитесь и здесь, если прямо сейчас мы не сумеем закрыть разрыв, желательно с той стороны, нам не помешает ещё один стрелок.
- Да что происходит? Кто это? Это земляне? И они атакуют нас…
- До нас тоже черёд дойдёт, не волнуйтесь, свидетелей в таких случаях убирают. Нет, не только земляне, второй подошедший корабль – центаврианский. Логично, ребята в доле. И если вы какое-то время, мисс Солнерски, не будете меня отвлекать, я, возможно, что-то расслышу в переговорах земного корабля с маркабским, тахионные завихрения этому несколько мешают…
- Маркабским?!
- А чему вы удивляетесь? На дворе, между прочим, 2259 год!
И как-то никаких дальнейших ахов и охов издавать не хотелось. Она, в общем, как-то сразу поверила. Хотя бы потому, что – в цифробуквенных данных на экране она понимала, конечно, по-прежнему мало что, но сами очертания были более чем опознаваемы. Кто хоть раз играл в реальностях боёв в космосе, земной корабль узнает, центаврианский тоже. Ан’Вар между тем вывел полноценное изображение на голографический экран. Средний патрульный крейсер, название не разобрать, оно в тени… Голубое сияние сгасало, словно втягивалось в обшивку, таяло в холодной космической черноте, это улучшало видимость, но почему-то совершенно не улучшало настроения.
- «Кронос», – словно отозвался на её мысли Давастийор, – остроумное совпадение, по ситуации. Кронос против нас, «Фурии» больше нет, запустить реакцию вспять мы пока не можем…
- Какой «Фурии»?
- Позже лирика, позже. Кроме этой малоприятной новости, у меня ещё одна – нас они заметили, и мы им совсем не нравимся. Ну, я их понимаю, на их месте я б тоже не был рад кораблю неизвестной расы…
- И это непременно нам чем-то угрожает? Маловероятно, чтоб у патрульного крейсера было право первого контакта, не говоря о том, чтобы…
Давастийор почти швырнул шлем обратно в углубление.
- Что ж, краткий экскурс для не утративших жизненную наивность. Этот патрульный крейсер тут знаете, зачем? В связи с пресловутой чумой. Чтобы препятствовать старту с карантинной планеты.
- А мы как раз с неё и стартовали… Твою ж мать!
- Положим, этого они могли и не понять. Как я уже упоминал, здесь у них маркабский корабль…
- И они хотят посадить его обратно на Маркаб?
- Не совсем так. Они хотят посадить его на Маркаб, но он не с Маркаба. Он прибыл из путешествия в какой-то из миров минбарского сектора, годичного, что ли, путешествия, но на подлёте воссоединяться с обожаемой родиной закономерно перехотел… но кого это волнует?
- Они… но они же, получается, возможно, избежали заражения? И они, то есть, земляне… хотят загнать их на планету, где бушует эпидемия?
- Говорил же, ты сообразительная.
- Но какого чёрта?
- Формально – прикрываясь приказом, что всем маркабским кораблям надлежит быть на космодромах Маркаба и нигде более. Фактически – ну, полагаю, в силу того, что нафига нынче вселенной живые маркабы.
- И мы что, будем просто стоять и смотреть? – раздался от входа дрожащий голос Майка.
- Просто стоять и смотреть никто не позволит, – хмыкнул Давастийор, – их орудия, вообще-то, уже наведены на нас. Может быть, кто-нибудь хочет клятвенно заверить их, что мы, если что, ничего не видели? Они как раз настойчиво долбятся на связи, требуя назвать себя и всё такое. Хотят узнать, кто нас послал и за каким чёртом. Что, нет желающих?
- Есть желающие кое-чего другого, – скрипнула зубами Лаура, – можешь земнофицировать для меня этот пульт? Они по-плохому – и мы по-плохому!
На лорканской физиономии отразилось что-то сильно похожее на восхищение.
- И вас, мисс Солнерски, совершенно не напрягает перспектива стрелять в своих?
Девушка обратила к нему узкие злые глаза.
- Ни в малейшей степени. В гробу я видала таких своих.
- Ну, возможно, они не окончательно безнадёжны… Там, кажется, какие-то бурления на тему строгости приказа и допустимых мест для его упокоения, всё-таки некоторые земляне… Эх, сообразили, отрубили связь. И похоже, выпускают истребители.
- Плохо дело.
- Да уж. Нас, грубо говоря, двое на двое, но маркабский – пассажирский, два бортовых орудия, достаточно хилых, два истребителя сопровождения, выпускавшихся, видимо, последний раз тогда же, когда и первый, сейчас, кажется, пилоты как раз отважно пытаются осуществить старт вручную, потому что давно не отлаженные системы дали сбой… Центавриане пока заняли выжидательную позицию, это не те ребята, что сразу кинутся в пекло за чужой интерес, но этот интерес им явно не совсем чужой, раз уж они здесь. Но пока – «Млау» против «Кроноса», десять их истребителей против…
