- Избавиться от Касо? Ха! Говорит тот, кто предмета не знает. Он когда сдохнет, и то не факт, что отстанет.

- Пусть так, не знаю. Зато ты свою неправоту знаешь. И сам, думаю, понимаешь, что если будешь в том же духе продолжать – так никто тут этого терпеть не станет… Решайте свои проблемы между собой, а атмосферу портить нечего.

Секунду-другую ему казалось, что Салевье сейчас кинется на него. Но не кинулся – потому ли, что был Яже выше его ростом и крепче физически, или ещё почему…

- Мне даже кажется, что-то подобное мне снилось.

- Ну да, это должно было нам хотя бы представляться, – усмехнулся Илмо, – ибо картина хрестоматийнее некуда. Развалины обсерватории, рассветные сумерки, и мы вдвоём с гранатомётами… Наслаждаемся покоем, возможно – недолгим, возможно – последним. Я был тем поколением, которое страдало, хотя бы втайне, от того, что поздно родилось. На наших лицах отблески тех зорь, но мы опоздали к тем кострам… Грешно сказать, ну кто из нас предпочёл бы быть не детьми своих родителей, а соратниками? Вам, кто лет хотя бы на десять младше, было уже легче, вы приняли уже развёрнутой науку мирного героизма… Ещё проще будет тому поколению, которое сейчас родилось. А каждый из нас проходил трудный, болезненный путь…

Вадим бросил взгляд наружу, на объятый сонной тишиной склон, такой же тихий лес вдалеке. Как знать, в какой момент эта тишина может взорваться выстрелами, успеет ли эту темноту рассеять всходящее солнце, или это будут прожектора военных вертолётов.

- Но мы, чёрт возьми, всё же нашли в жизни место подвигу…

- Точно.

Они сидели рядом, у стены, с которой почти слезла вся краска, под окном, в котором не осталось даже рамы. Джилайская или маркабская это была обсерватория, они как-то не спросили. Кажется, всё же джилайская.

Ухают невдалеке какие-то местные совы, в траве стрекочут ночные насекомые. А там, дальше, за горизонтом – ухают взрывы и стрекочут выстрелы. Не так уж эта мирная тишина и обманывает. Рука Вадима легла на руку Илмо.

- Чем-то напоминает ту ночь, когда мы разыскивали твой пакет с книгами…

- И заблудились-то? Да, приключение было не долгое и не экстремальное, к счастью, но весёлое всё же.

- Кажется, мы тогда так же смотрели на светлеющее небо и размышляли о других мирах, о том, будет ли там когда-нибудь так же, как у нас, окажутся ли их жители достаточно сильны и мудры…

- О чём ещё говорить, когда одному двенадцать, другому девятнадцать. И ещё сравнить, кто наивнее… Я немного горжусь нами, мы, кажется, эту наивность так и не утратили.

Вадим поймал кончики кожистых отростков Илмо, поиграл с ними, потом притянул его лицо к себе и поцеловал.

- Алварес, не то чтоб я тебя не понимал… Но если именно в этот момент они появятся… ты уверен, что нам нужна именно такая романтика – ладно, погибнуть, не разжимая рук, но прямо в процессе…

- Схевени, не издевайся. Не делай им таких комплиментов, предполагая способность выскочить настолько неожиданно. Холм и просматривается, и простреливается отлично, до орудий – секунд пять неспешным ползком, а штаны при этом застёгивать не обязательно. И вообще, ты о каком процессе? Просто поцеловал.

- Ну да, а про штаны – это сейчас к чему было?

- Фигура речи.

- Я тебе сейчас, кажется, покажу фигуру речи…

- Схевени, мы на посту, вообще-то!

- Да я и вижу, вижу… боевой задор в глазах… Ну ведь это так, когда последний раз мы имели возможность остаться одни? Получили её в шикарном виде, бесспорно, с поправкой на местные условия…

- Здесь все так, как я понял.

- Одной рукой стреляют, другой… суровые люди… Э, нет, вот так не вариант, ты что с ногами делать будешь? Ну в смысле, штаны же… Разворачивайся тогда уж.

- Нууу… ну мне так хотелось…

- Для акробатики плацдарм не слишком удобный, – Илмо аккуратно расцепил замок Вадимовых рук на своей шее и сделал попытку развернуть его, путаясь в расстёгнутой и приспущенной одежде, – хотя с удобными нам в последнее время не везёт…

- Погоди, я сам…

- Сам так сам, – корианец приподнял его бёдра, удерживая их на весу, пока руки Вадима направляли крепкий зелёный стебель в своё тело, – экстремал…

Вадим извиняющимся, но твёрдым жестом отстранил его руки, не позволяя корректировать естественное течение процесса. Через некоторое время Илмо всё же разрешил себе расслабиться – это не в первый раз происходило именно так, и с такими сдержанными стонами-полувсхлипами по мере медленного, надсадного погружения органа, хотя не переставал удивляться возможностям в корне иначе устроенного организма. Но всё же, совместимость определяется не величиной и модификацией органов в первую очередь, а принципами получения удовольствия. У них обоих оно не в движении, а в ощущении, состоянии… Убедившись, что член внутри полностью, Вадим удовлетворённо откинулся на грудь Илмо, наслаждаясь прикосновениями его сухих шероховатых ладоней и ощущением распускающегося бутона внутри.

Лиар сидел на металлическом баке, прослушивая линию военных с полигона. Вокруг всё так же располагалась унылая картина жизни и быта повстанцев. Сигнал, который он надеялся поймать, всё никак не попадался, отчего мальчик потихоньку впадал в глухую ярость. Пока Сэридзава разговаривал с местным командиром, у него было время на то, чтобы разобраться в создавшейся обстановке наверху. Кроме того, что Вилад был сборищем оборванцев и очень плохих стратегов, иначе уже бы давно покрошили ещё более тупых военных, Лиар мог сказать только одно – военные были в бешенстве, и бомбёжка была только первым пунктом. Выпустить пар им нужно было срочно, основательно, и, по возможности, результативно.

- Эй, пацан.

Молодой джи-лай, одетый в кожаную куртку и растянутые штаны, размера на три больше положенного, присел рядом с мальчиком на трубу и закурил. Едкий голубоватый дым кольцами вышел изо рта, джи-лай облизал губы и протянул сигарету мальчику.

- Меня, конечно, расстрелять надо, за пропаганду курения несовершеннолетним, ну да чёрт с ним. Будешь?

Лиар улыбнулся, беря непривычный предмет за коричневый фильтр, сделал глубокий вдох и закашлялся. Это было что угодно, только не табачные сигареты. Перед глазами враз всё поплыло, словно его окунули в воду.

- Что это? – пытаясь выровнять дыхание, пропищал он.

- Ну… Не знаю, как на вашем языке это произносится, а у нас это сарва. Говорят, у каждого мира есть своя такая сарва, и у вас совершенно точно есть. Но вот не спрашивал, как это у вас зовётся. И почему не спрашивал? Сам не знаю…

- Сарва… – задумчиво проговорил Лиар, перекатывая в пальцах сигарету, потом ещё раз затянулся, на этот раз даже не поморщившись, – забавно…

- Забавно? Ну, можно и так назвать. Делает тело лёгким, проблемы – несерьёзными, надежды – радужными… Да и просто расслабляет. Кого-то расслабляют игры, кого-то выпивка, кого-то секс, а кому-то хоть всё вместе подавай, – джи-лай хищно улыбнулся, – ну, давай знакомиться, меня зовут Широ. А тебя? Ты прибыл вместе с Сэридзавой?

- Да, мы прибыли вместе. Я – Лиар.

Сизый дым вился затейливыми кольцами и лез в нос – словно, недовольный тем, что пальцы просто так перекатывают сигарету, решил взять дело в свои руки. Руки… смешно. Какие руки у дыма.

- Лиар… Интересно… Сколько лет?

- Это важно? – мальчик чувствовал, как сознание потихоньку уплывает, и с одной стороны, его даже увлекал этот процесс – сизые волны были такие затейливые, и казалось, он может мыслью менять их форму и высоту, как он делал это тогда, при сканировании, с океаном в своей голове, а с другой – это пугало. Недопустимо потерять контроль…

- Интересно. Мне вот двадцать один. Считай, почти, и возраст, и стаж. Сколько себя помню, столько и эти катакомбы. Туннели Вилада, Вайжела, а при мне так и Сайду брали, наизусть знаю, практически. Живу, правда, преимущественно здесь, а так везде побывал. А Лиар это земное имя? Что оно означает? Моё переводится как «странник», и видишь, как удачно назвали. Провидцы были мои родители, пусть позаботится о них Мал. Извини за любопытство, но ваш командир, это, часом, не твой отец?