- Да почему у вас такие информкристаллы?! – Дэвид с десятой попытки наконец выковырял информкристалл из гнезда, – их же брать неудобно, на пару миллиметров над гнездом возвышаются!

Самму молча протянул ему щипчики, а Гелли счёл нужным пояснить:

- Знаем, что неудобно. Но легко тебе – легко и кому не надо. Нужды маскировки. Информкристалл изымут, если поймут, что это он. Провозим под видом украшений – вставляем в перстни, колье, серьги. Тоже отобрать могут, хотя считается дешёвыми стекляшками. Но при попытке извлечь камень без определённых мер предосторожности проскакивает искра и информация стирается. Один башковитый маркаб придумал, упокой маркабские боги его душу, как подобает.

- А один башковитый землянин придумал – при стирании там остаётся только фотка джилайского причиндала, во весь экран, – усмехнулся Самму, – дорого б дал, чтоб увидеть рожи этих… С безопасного, конечно, расстояния. Замечательней бы было только создать программу-вирус, закрепляющую эту картинку на их экранах навечно.

- Могу создать. Не думаю, что это представляет большую сложность, ваших кодов я, конечно, не знаю, но они-то, как понимаю, пользуются земными?

На сей раз в некотором шоке обернулись все.

- Вы?!

- Ну да, а что. До того, как присоединиться к учителю Бадмагуро, я был программистом. Такие вещи точно не представляют для меня большой сложности. Или вы снова о том, идёт ли это моему моральному облику?

- Нет, думаю, тебе точно не стоит.

- Почему? – Илкойненас, кажется, обиделся.

- Очевидно же – потому что маркабская колония. А восприимчивость лорканцев к этой чёртовой чуме никто не изучал. Они, конечно, вроде как сывороткой их всех снабдили… Что за сыворотка, кто б её знал? Убивает она вирус насовсем или только так, усыпляет? Всё-таки многие очевидцы тех дней могут быть ещё живы, кто был детьми, так уж точно. Мало ли…

- Тогда и вообще высаживаться здесь не стоило, – надулся Илкойненас.

- Ну, поздно уже.

Что верно, то верно, торчать на корабле, довольствуясь редкими сообщениями от товарищей и ещё более редкими их визитами, было тяжело. Но пока они не нашли способ безопасно стартовать с планеты и даже не определились до конца, могут ли доверять местному населению, которое может, допустим, сдать пришельцев оккупационным властям просто для создания иллюзии лояльности – лучше не рисковать всем коллективом.

- Да на что там смотреть, в конце концов…

- Ну как сказать – на живых маркабов. В принципе – интересно.

Арвини посмотрел на Колменареса молча и выразительно.

- А разве нет? Ну, я говорю как лорканец. Ведь мы с ними действительно, получается, многим схожи, нас могла постигнуть подобная же судьба. Если б такая вот эпидемия случилась у нас – мы так же обвиняли бы во всём иномирцев и неких развращённых грешников, мы тоже обратились бы к религии, ждали б помощи от молитв и священных книг… и так же вымерли бы в изоляции и отчаянье. В 80е именно об этом говорили проповедники новой веры – посмотрите на маркабов, они верили в заветы предков и они все мертвы… Интересно б было поговорить с теми, кто уцелел, узнать, какие уроки они извлекли для себя. Я думаю, нам всем это было бы полезно.

- Интересней, на мой взгляд, другой урок, – пробормотал Арвини, – о том, как угнетённые умеют отомстить за своё угнетение. Ну, если то, что они говорят – правда… Это тот урок, который нужен был центаврианам в своё время. Да разве только им? Но нам повезло, да, повезло… Нарны не имели достаточных ресурсов, чтоб изобрести что-то такое же действенное против нас. С одной стороны, конечно, я этому рад. Я рад, что живу, что мой мир живёт и имеет возможность учиться на ошибках и становиться лучше. Но может быть, если б вот этот пример стал им известен в своё время…

- Да ничему б их это не научило, – зло махнул рукой Илкойненас, – разумные, даром что величаются разумными, учиться на чужих ошибках страшно не любят. Надо всем, каждому пройти по земле вымершего мира, прикоснуться к следам разрушения, чтобы понять, как – нельзя. По-другому почему-то не работает.

- У меня лично от всех этих фотографий мороз по коже, – помотал головой Хуан-Антонио, – совершенно не хотел бы увидеть эти упадочные декорации воочию. По-моему, их одних достаточно, чтоб объяснить остальной галактике, что здесь творится. Насколько две оккупационные власти высосали все соки…

- Вообще-то недостаточно. Технологический уровень может быть разным, но…

- Какой технологический уровень, ради Валена?! Вы эти здания, видевшие ремонт последний раз тогда же, когда и в первый, видите?

- Андо, я-то тебя понимаю, не горячись. Но ты должен понимать свойства времени, знать, почему люди не всегда могут верить даже своим глазам. Разве мало фальсификаций, постановочных роликов было в истории, а, мало? Про любой мир так можно – снять худшее, самые неприглядные стороны, и выдать их за норму. Пропаганда сотни лет так работает.

- Да, но… Но это же сняли, просто выглянув на улицу, и…

- Это ты знаешь. Потому что это наши коллеги, которые не станут врать, и всё такое. Другие этого не знают, то есть, для них это не аргумент. Этого мало. Я центаврианин, я видел подобных материалов более чем достаточно, и правдивых, и совсем нет, и в том числе о местах, где бывал сам. Можно заснять твой дом, когда у тебя там не прибрано, и выставить тебя конченой свиньёй…

- Ну, вообще-то не получится. У меня всегда прибрано. Так уж отцы приучили.

- Хорошо, хорошо, но ты же понимаешь, что не у всех такие отцы? В принципе же житель любого мира поймёт, о чём я говорю. Что про любого можно найти что-то неприглядное и выдать это за норму, и поскольку все это понимают, то не верят одним только фотографиям с подписями «И вот так у них всегда». Нужны гораздо более масштабные, грамотно подобранные и проработанные материалы.

- Ох, Рауле, где ж ты был, когда разговор шёл о Корианне?

- Что?

- Нет, я не в упрёк тебе сейчас что-то, ты в принципе всё правильно говоришь. Я как раз примерно о том же. В 80х о Корианне ходили как раз примерно такие подборки – облупленные стены зданий, давно не крашеные лавочки в парках и всё такое прочее…

- Слушай, ну это другое!

Эремо покачал головой.

- Для кого – другое? Я говорю тебе о том, что читал сам.

- Вообще-то он прав, – кивнул Илкойненас, – я тоже видел эти публикации, их много и это было довольно оскорбительно. Сейчас подобного меньше, но всё ещё встречается. А в 80х и 90х было очень модно рассказывать о Корианне как о мире полной разрухи, где не живут, а выживают.

- Действительно, – фыркнул с галёрки Ви’Фар, – как странно, что в мире, по которому прошлась масштабная гражданская война – разруха! Мне это очень понятно, да. Как жителю мира, гордость которого тоже немало пострадала от подобного… Со всеми оговорками об оккупации, о применении запрещённого оружия, об истощении ресурсов – когда миры, не прошедшие через подобное, с прищуром следят и оценивают, как ты восстанавливаешь свои города и дороги, снисходительно ёрничают по поводу сервиса в твоих гостиницах и мягкости сидений в твоём транспорте, ты, конечно, отвечаешь на всё это так же снисходительно, но на самом деле тебе хочется убивать!

- Всё началось с одного из детских впечатлений, – продолжал Эремо, – когда нас, отличников с двух школ, привели на заседание Совета. Ну, я в эту выборку попал как-то случайно, вообще-то я был не слишком прилежным учеником, но в этот раз четверть закончил практически безупречно. Нам было лет по 10, казалось бы, какой в этом вообще был смысл, что мы могли там понять? Но такая наша традиция, чтобы мы с детства не видели во власти ничего сакрального, не воспринимали её оторванной от народа и повседневной жизни. Моя одноклассница – она была давняя, заслуженная отличница, с первого класса – очень волновалась по поводу такой чести, а уж её мама, сидевшая как раз в том Совете, волновалась ещё больше… Кто были постарше, вроде, даже что-то поняли. А я смотрел в пол. Ну, смотреть на больших серьёзных дядь и тёть, решающих что-то в жизни целого региона – мы жили тогда в Хитари, вообще-то это отдельная страна когда-то была – я стеснялся, поэтому смотрел в пол. Это был… ну, у землян это вроде называется паркет. Такие деревянные плашечки, когда-то лакированные. Лака на них не осталось совершенно. Дерево местами рассохлось и выкрашивалось, как раз передо мной было несколько таких плашечек, почти распавшихся на отдельные волокна. Потом я смотрел на окно, оно было подальше, но я со своего места видел несколько металлических скоб, которые скрепляли рамы. Чтобы, видимо, они не развалились. Ещё привлекали внимание стулья – они были разные. У деревянных был разный цвет обивки, и дерево, опять же, очень истёртое. А те, которые были обиты искусственной кожей – я со своего места видел два таких – были заклеены… Ну, было видно клеевые швы на протёршейся и прорвавшейся обивке. Мы с мальчиком из параллельного класса потом обсуждали, почему такие стулья. У нас в школе были лучше, на них недавно подновили лаковое покрытие. Он, в отличие от меня, больше смотрел не в пол, а в потолок, так тот, конечно, был недавно покрашен, в один слой водоэмульсионной краски, так что помогло ему это не сильно, но там висела очень старая люстра. Половина плафонов просто не работала. Мы не слишком-то много поняли в вопросах, которые при нас обсуждались, но мы увидели своими глазами эту картину… неуюта, бедности. И потом, когда мы обсуждали всё это, и когда старшеклассники притащили какие-то иномирные газеты – кто-то из взрослых у них их достал – и там читали все эти рассказы иномирных репортёров, как жалко выглядят наши улицы, как бедно и однообразно одеты наши жители…