Чёрный дым был почти непрогляден, а вот слизистые, что странно, практически не раздражал. По-видимому, программная недоработка вроде «не мокрой воды», мало, что ли, такого… Хотя из старых игр всех «блох» уже вроде бы давно повычистили, ну да не претензии ж теперь предъявлять, уж точно в голову не придёт.

Главное – что распознание «свой-чужой» какое-никакое есть – у центавриан специфические очертания шлемов, это кроме того, что их экипировка обычно в серебристых тонах. Целиться надо ниже этой остроконечной верхушки шлема, так, чтоб попасть в лицо или открытое горло. Ибо грудь чаще всего закрыта непробиваемой пластиной – современным вариантом древних центаврианских лат. Есть вероятность, правда, что и лицо окажется закрыто забралом из ударопрочного пластика, но небольшая – как раз в дыму, как ни странно, это нерационально. И так видимость не лучшая, а если оно изнутри будет запотевать… Интересно, почему можно было изобрести ударопрочный пластик, но нельзя – незапотевающий. Какой смысл в такой защите? Наверное, всё дело в том, что центаврианские верхи не очень парят голову над удобством рядовых…

Один из прожекторов, полосующих дымное марево, начал вращаться как-то совершенно хаотично. Управляются они, знал Майк, вручную, с пульта – а как иначе, когда надо всеми силами стараться подсвечивать нападающих, чтобы они были лёгкой мишенью, и оставлять в тени своих. То есть, наверное, можно б было сочинить программу, ориентирующуюся на биометрические сканеры, и такую программу даже сочинили, но то ли позже, то ли конкретно здесь не внедрили, перетопчутся и так. Что-то случилось с оператором? Неужели туда кто-то уже сумел прорваться? Вот это да…

Луч выхватил из темноты один из велгаси – центаврианских боевых машин, представляющих из себя садовые ножницы с мотором, их главным орудием были ходящие в разных плоскостях лезвия, довольно легко если не режущие, то рвущие и сминающие даже листы металла, не то что живую массу противника – и Майк взвыл от восторга. Боец этой машины выскочил, чтобы убрать от обзорного экрана оторванный выстрелом и нависший лист обшивки – существенным недостатком велгаси является то, что если она не «видит», куда идёт, то не идёт вообще. Останавливается, как вкопанная, и не подчиняется никаким командам. Поэтому самой действенной тактикой против велгаси остаётся, как ни забавно, самая средневековая – забрасывать обзорный экран грязью. Майк выскочил из укрытия, в два прыжка оказался возле центаврианина, уже намеревающегося запрыгнуть обратно в кабину, и пронзил его мечом. Безумное следование традициям точно убьёт однажды эту расу. Непробиваемый щиток только на груди, на спине такого же не предусмотрено – считается, что достойный воин не повернётся к противнику спиной, а если повернулся – так ему, трусу, и надо. Вроде бы и ребёнку должно быть понятно, что ситуаций, с трусостью никак не связанных, может быть множество, ну вот хоть как эта, но традиция ж. Отшвырнув мёртвое тело, Майк запрыгнул в кабину, захлопнул дверцу и наконец перевёл дух.

Даже просто обезвредить одну из велгаси – существенный плюс, а уж захватить! До сих пор трофейных велгаси-то у сопротивления не было. Правда, надо ли говорить, как она управляется – Майк понятия не имел. Ну ничего, разберёмся по ходу вальса. Маловероятно, чтоб она была на биометрии, а остальное фигня. Так, вот эта группа кнопок, наверняка, отвечает за работу лезвий… Ну вот, точно. А эти, значит, за движение. А это тогда, интересно, для чего?

В жизни каждого мужчины есть истории – обычно из периода детства или юношества – такого вот авантюризма, кончающегося в лучшем случае развороченным газоном, чаще – разбитой машиной или головой. Отец рассказывал… У него-то это, надо заметить, и с возрастом не прошло, на рассказах о носящемся по коридорам станции мотоцикле мать каждый раз закатывала глаза… Майк слушал это всегда со смесью восхищения и ужаса. Он был уверен, что он сам на такое просто не способен, и не в болезни только дело. «Ты у меня здравомыслящий, в меня» – говорила мама. Дебби, правда, потом подвергла сомнению это заключение, и вот, оказалась права… Ну что, пошла машина, да ровно пошла, без угрозы опрокинуться. А это для неё по идее как нечего делать, конструкция такая. Теперь главное, чтоб свои же не обстреляли. Точнее, просто обстрел машине не особо страшен, эту обшивку и это стекло ещё поди пробей, а вот граната – это уже посерьёзней. А гранат у отряда недостатку нет, тут ребята постарались…

Луч прожектора упал всего в полутора метрах от машины. Майк повернул голову и обомлел. Удача сегодня, определённо, на его стороне – в этой кутерьме он ухитрился всё же найти Г’Сан! Правда, ей сейчас немного не до выражения радости от встречи – на стороне её противника явное преимущество в физической силе. У кого другого использовать разрядившееся ружьё против меча, может, и недолго б получилось, но, как ни крепка нарнская сталь – о центаврианские варианты она не раз ломалась. Разрыв в технологиях не в пользу нарнов… И ему достаточно только дождаться, когда Г’Сан устанет и потеряет бдительность – тонкий, как жало центаврианской змеи, в честь которой это ружьё названо, штык пробивает нарнский доспех насквозь…

Увлечённые боем, они, наверное, не заметили б, даже если б рядом танцевали канкан Изначальные. Майк сам восхитился своей виртуозности, с которой подогнал машину к полушагу от дерущихся (а может, центаврианин подумал, что это свои, и сейчас упорной нарнке придётся совсем плохо), после чего открыл дверцу и за шиворот втянул Г’Сан внутрь.

Ничего странного, что Г’Сан тоже не сразу сообразила, что произошло, поэтому первой благодарностью, которую получил Майк, был хороший удар в челюсть.

– Э…

– Г’Сан, это же я, Г’Нох!

Нарнка встряхнула головой, обводя взглядом узкую кабину и восстанавливающего равновесие спасителя, и присвистнула.

– Г’Нох… О! Ты! Г’Кван свидетель, удивить меня ты сумел. Ты узнал меня в такой… обстановке?

– Тебя как раз подсветило прожектором, – Майк удовлетворился заключением, что в зубном наборе не произошло никаких печальных изменений.

– Всё равно солидно… Ты захватил эту штуку?!

– В этот сеанс я, кажется, удивлю тебя ещё пару раз… Ну, если мы проживём ещё сколько-то – думаю, так и будет. Смотри, там вон ещё такая едет, в сторону наших, кажется, едет, там я видел два делгаша… Кружева прямо вырезать из них ей тяму не хватит, а вот орудия срезать запросто. Внесём коррективы в их планы? Кабина, правда, для двоих тесновата, но как-то приловчимся. Вдвоём мы тут будем намного эффективнее, вот, смотри, эта часть пульта отвечает за движение, эта – за лезвия. Ты ведёшь – только смотри, когда жмёшь вот эту или эту кнопку, поворот, заодно прихватывай пальцем вот эту, это крен в другую сторону, чтобы машина не перевернулась, а я…

– Погоди, – Г’Сан всплеснула руками над пультом, – я не поняла, а как они этим управляют? Машина не может одновременно идти и работать лезвиями? То есть, я бы не сказала…

– Не знаю. Может, тут есть какие-то наборы команд, которые делают какое-то действие пролонгированным, то есть, нажмёшь ещё какую-то кнопку – и машина сколько-то ещё пройдёт, даже когда ты переключился на пульт лезвий, и наоборот. Хитрая штука, не для средних умов. Ну или… может, с центаврианской физиологией ей управлять легче… Если ты понимаешь, о чём я…

Причинить существенный ущерб своему собрату такая машина не может, по вполне понятной причине – материал-то один. Но лезвия сцепились намертво, и водитель второй, уже увидевший, что за пультом сбрендившей велгаси нарны, уже конкретно запаниковал. Огнестрельные орудия на велгаси есть, но толку с них сейчас – они расположены по бокам и сзади, то есть в этой ситуации не помогут никак. Две кабины разделяло менее метра, оставленных вывернутыми схлестнувшимися лезвиями, Майк уже видел сквозь два стекла и проползающие между ними порой клубы дыма золотое свечение в глазах противника.

– Какой идиот может играть за центавриан?!

Г’Сан посмотрела на него даже как-то удивлённо.