- Госпожа Элки, - ответил Штауфен, - этот чудесный плод привёз дядя моей жены Алексий из очень далёких стран, что находятся на краю света . Насколько я знаю, они растут на кустах.

  - А эти длинные стручки?

  - Это бананы. Они растут в Индии, откуда нам доставляют специи купцы Смоленского клуба. К моему глубочайшему сожалению, стоимость одного стручка равна всему урожаю княжества. Но ради сегодняшнего торжества...

  В разговор вмешалась Нюра.

  - А вы знаете, что ещё Плиний Старший в своём трактате 'Естественная история', писал о том, что великий Александр Македонянин во время своего похода в Индию пробовал этот фрукт и даже повелел привезти его в Грецию?

  Элки приняла задумчивый вид, вроде как, вспоминая бессмертные труды Плиния, и согласно кивнула головой. Ни у кого из присутствующих даже не возникло вопроса, каким образом фрукты удалось довезти в целости и сохранности, преодолев столь огромное расстояние как тогда, так и сейчас. Однако Нюра пояснила, а все согласились с её мнением, что везли дерево целиком, в бочке с землёй.

  Финальным блюдом стал торт, украшенный двумя лебедями из желатиновой мастики в белковой глазури, плывущими по кремовому пруду в виде пурпурного сердца, выложенного маленькими жемчужинами. Нюра предупредила гостей заранее, что жемчуг лучше не глотать, дабы не уподобляться Клеопатре. Это сразу вызвало жуткий интерес, с требованием просвятить, что это был за случай.

  - Существует легенда, изложенная всё тем же Плинием Старшим о египетской царице Клеопатре. Принимая Марка Антония у себя во дворце, она выпила уксус, в который положила и растворила две жемчужины невиданной красоты, дабы подчеркнуть богатства своей страны. Я проверила эту легенду и скажу одно: - неправда, в уксусе, целая жемчужина не растворится .

  - Жемчуг не так прост, - перебила Нюру Элки, - женщина та, о которой ты рассказала, была довольно хитра. И сделала она это исключительно для мужчины. Сама я не пробовала, Холлард меня и так любил, а вот некоторые... глотали и добивались своего.

  Гунндис проглотила три жемчужины, Нюра решилась на одну, а Элки просто сложила крохотные белые шарики в свой кошелёк.

  Для простых горожан, на площади, возле дома Захара, был сбит длиннющий стол. Вокруг него установили жаровни, рядом выставили ящик полный соли, а ближе к реке, на вертелах поджаривались говяжьи туши. Хлеб, как и бочки с пивом лежал на телегах. Гости поначалу ходили за угощением самостоятельно, но вскоре, все как-то расселись, окружили себя яствами, и принялись праздновать. Когда к вечеру стало подмораживать, люди и не подумали расходиться. Разделившись на множество компаний, самолвинцы и гости из соседних сёл вели беседы о своей жизни, вспоминали повод, по которому собрались, поднимали глиняные и деревянные кружки за здоровье Трюггвии и его жены, поминали добрым словом своего князя и, конечно же, пели песни, под которые танцевали. В эту ночь Чудское озеро схватилось льдом, скрепив тем самым союз двух сердец. Гуляние продлилось три дня.

  ***

  В этот вечер из княжеского терема Городца, в сторону Новгорода неторопясь, ехал отряд всадников, сопровождающий закутанного в соболиную шубу важного боярина. Состоявшийся полчаса назад разговор - был итогом многодневной кропотливой работы по обрабатыванию ближников Новгородского князя. Аудиенция у Александра принесла долгожданные плоды. Строган, выторговал себе право собрать подати с восточных земель Чудского озера, заплатив десятую часть предполагаемого сбора в княжескую казну. В принципе, согласия князя до этого года было не надо, но в связи с тем, что территория стала спорной, вернее подверглась оккупации, и ответственные на этом направлении бояре как-то не спешили, то Строган Наездинич сыграл на опережение. Предложив свои услуги первым, он сорвал банк. Подобная практика была распространена. Боярские дружины ходили на север, трясти корелов. Пахом Ильич взял на откуп Ижору с Копорьем, другие отправлялись в сторону Онежского озера, на Оять и Свирь. Институту власти, подобный расклад взымания дани был выгоден. Княжья дружина не отвлекалась на собирание товаров народного промысла с подвластных земель, получая живые гривны авансом, и лишь в критических ситуациях, когда необходимо было показать военную силу, отправлялась в ратный путь. Вот и сейчас, в преддверии похода на Псков, Александр, сильно нуждающийся в серебре, с лёгкостью согласился с предложением Строгана. Тем более что других и не поступало, хотя боярину сообщили немного другую версию.

  'Вот и настало моё время, - рассуждал про себя Строган. Назначеный Александром контролировать сбор дани со стороны администрации Новгорода, Домаш Твердиславич, конечно, попьёт крови, но и от него можно избавиться. Ишь, паскуда, мзду он не берёт. За Новгород ему обидно. Ничего, и не таких обламывал. Все мы смертны, особенно в Водьских лесах. Надо бы к немцам человечка верного послать, дабы действия скоординировать. А хотя бы Степана, сына Андрея Бандеры, что от угров прибежал. Холоп с гнильцой, изворотлив, за враньё не раз порот, однако предан как собака. Такой как раз подойдёт, и веры с немцами он одной, хоть и скрывает это'.

  - Стёпка, сучий сын! - Гаркнул Строган.

  - Тут я, отец наш родной!

  - С утра напомни о себе.

  Строган вновь погрузился в раздумья. Засланные пару месяцев назад в Самолву плотники, давеча дали о себе знать. Как и было условлено, один из них сбежал, принеся с собой подробный пересказ всех событий происходящих у берегов Чудского озера. Боярин поначалу не поверил словам соглядателя, лично пытал шпиона. Но даже на дыбе, плотник пересказал изначальную версию. Сознался, где прикопал заработанное на стройке серебро, как не смог подпортить крепостной арбалет, и вспомнил, кому продал в прошлом году лошадь со Строганской усадьбы, якобы задранную волками. Анализируя полученную информацию, боярин даже стал немного сомневаться в успехе задуманного мероприятия. 'До реки Желчи, отправленный в разгон отряд дойдёт без особых происшествий. Пошалит возле Ремды, скорее всего с лёгкостью почистит деревеньку Гологляк, а вот дальше, если не будет притока добровольцев, то зять Пахома Ильича с десятком своих закованных в железо рыцарей вырежет его сброд в первом же столкновении. Надо что-то думать. Как обмануть Штауфена? А может, с помощью ливонцев отвлечь дружину Гюнтера, а самим сразу подобраться к Самолве? Какой смысл щипать по-мелочи, если все богатства наверняка лежат в замке? Хотя, с другой стороны, наёмникам нужна добыча, а её много не бывает. Теперь нужно покумекать. Что предложить немчуре? Кабы изыскать того рыцаря, сбежавшего из плена, как его имя... чёрт, из головы вылетело и доносчика уже не спросить. Рихард вроде. Он точно Штауфена ненавидеть должен. Погодь, а если я Домаша выведу на этого Рихарда или Рихтера'?